Каспий, 1920 год - Иван Исаков

Начальство только поддакивало, кивая головой, очевидно не желая ввязываться в дискуссию на мостике, густо заселенном своими и гостями.

Хотя мы начали выход еще засветло, но, оглядевшись за корму, на задний створ, увидели, что симпатичный старикан смотритель зажег оба огня большого маяка {75}. Он как бы посылал световой привет минонос-цам, уходящим в операцию. Что касается остальных кораблей, которые будут вытягиваться из гавани не менее одного-двух часов, то им маяк будет уже необ-ходим - наступит темнота.

* * *

После длительной паузы, когда Чириков убедился, что все миноносцы заняли свои места, он заговорил шепотом, чтобы не слышали соседи по мостику. Оказывается, в последнюю минуту комфлот сообщил ему относительно предположения произвести высадку непосредственно в Бакинской бухте, если прорыв армии с севера будет задерживаться. Для этого выделено два самых больших транспорта, на которых размещены лучшие батальоны кожановского отряда. Самые боевые и вооруженные богаче других.

Места высадки начдив указать не мог, честно признавшись, что сам не знает. Да и комфлот сказал, что место и время десанта - «по обстановке».

Мне не надо было смотреть на карту: вспомнилось, как мальчишкой тормошил мать при поездках с ней из Тифлиса к отцу (служившему на нефтепромыслах в районе селения Романы), чтобы не проспать станцию Аляты, после которой уже не отходил от окна вагона, любуясь открывшимся морским простором. В этом районе море подходит вплотную или отступает немного дальше, но всегда остается в видимости с железной дороги, а следовательно, и дорога просматривается с кораблей. Так обстоит дело на протяжении около пятидесяти верст. И это единственный путь из Баку в глубь страны, то есть для отступления в сторону Грузии.

Это было бы замечательно, если удалось бы перерезать линии отступления и эвакуации мусаватистов! Но у меня большие сомнения… Поспеем ли?

* * *

Погода благоприятствует. Слабый, неустойчивый ветер с редкими дождевыми шквалами, после которых отличная видимость. Волнение не более двух-трех баллов. Четверть луны. Заметно теплеет с продвижением на юг.

* * *

Отсутствие планов и приказов, соответствовавших последним изменениям обстановки, сказалось больше всего на миноносце «Деятельный», который комфлот превратил в эту ночь в посыльное судно. Наша джигитовка в темноте говорила о двух фактах: что события опережают планы и расчеты штаба и что комфлот, никогда не командовавший даже катером, не представляет, насколько это не просто - подходить кораблям друг к другу на ходу, ночью, без предварительной тренировки.

При комфлоте, несмотря на полнокровный штаб, помимо него, состояли колоритные фигуры на должностях «комиссара для особых поручений» и «комиссара по особо важным делам». В текущую кампанию это товарищи Авдонкин и Калинин, но кто из них «особо важный», я всегда путаю. Так вот, через два или три часа после выхода из Петровска последовал семафор: «Деятельному». Подойти к борту, принять комиссара Калинина, доставить пакетом головной транспорт десантом. Комфлот».

С этого момента все прочее улетучилось из головы. Меня охватило сильное беспокойство: никогда еще мне не приходилось выполнять подобного маневра. Но по тому, что командующий не уменьшил своего хода (14 узлов), мне стало ясно, что он сам не понимает, чего требует от подчиненного. Дальше я решил командовать сам, передав ратьерам назад: «Выхожу из строя», начал маневр. Единственно, что благоприятствовало, - слабый ветер, и волнение, и четверть луны, часто закрывавшейся небольшими облаками.

Приблизившись с подветра к правому борту «Карла Либкнехта», я громко крикнул в мегафон тоном нарочито твердым и безапелляционным (хотя у самого, что называется, поджилки тряслись), сознательно игнорируя присутствие начальства на мостике флагмана:

- Андрей Андреевич! Если хочешь, чтобы у тебя уцелели стоики и шлюпбалки, прошу уменьшить ход до малого, точно следить за оборотами машин и держать строго по прямой, чтобы не каталась корма.

Как и ожидал, в ответ послышалось только звонкое «есть», переданное в мегафон Синицыным. Начальство благоразумно не вмешивалось.

Без подачи концов, на двойном комплекте кранцев, «Деятельный» осторожно прижался своей левой скулой к борту «Карла Либкнехта» (чуть позади его мидель-шпангоута), оставаясь к нему под углом 5-10 градусов. Скорость хода при этом регулировалась уже не телеграфом, а звонками.

Деталь, которую не учел. Подход с подветра на том же курсе привел к тому, что луна оказалась на одном пеленге с кормой флагмана. Выйдя из-за облака в момент сближения, она осветила намасленную стальную палубу «К. Либкнехта» в районе его машин, и отраженный блеск слепил глаза стоявшим на мостике «Деятельного» как раз в тот момент, когда надо было ясно видеть каждый фут, если не дюйм, борта флагмана.

«Век живи…» Без перемены курса головного корабля этого совпадения избежать нельзя было. Когда обнаружилось, уже поздно было менять курс, а кроме того, долго пришлось бы объяснять, что мне надо… Тем более что, в конце концов, луна больше помогла, чем помешала.

Как только Калинин перешел к нам на борт, остановкой левой машины, с рулем, одновременно положенным вправо градусов на 10, удалось отстать от корабля, к которому подходил, не прочертив своей скулой или штевнем вдоль его борта.

Маневр удалось сделать чисто только потому - не считая льготных условий погоды, - что не дал миноносцам прижаться бортами. [А что это опасно, крепко запомнил еще с 1915 года, когда, плавая гардемарином на Дальнем Востоке, видел, как «прилип» миноносец (типа «Точного») к борту вспомогательного крейсера «Орел» и не мог отделиться до полной остановки машин обоих кораблей. Но к тому времени из-за попыток сманеврировать на ходу все ванты, штаги и шлюпбалки были срезаны, потянув за собой стеньги и реи (конечно, больше пострадал миноносец). Сконфуженное начальство не снизошло до того, чтобы разъяснить будущим флотоводцам, в чем суть происшедшего. Но мы сами горячо и критически разобрали по косточкам маневр обоих капитанов и после длительных споров решили: главное заключается в том, что внутренние винты, работая у обоих кораблей на передний ход, выгоняют воду из туннеля, образующегося между сближающимися бортами, что создает эффект присасывания, который и остается в силе до тех пор, пока взаимное положение корпусов кораблей и режим обтекания их водою остается без изменения. Пригодилось через пять лет!]