Ничего интересного - Уилсон Кевин

— Я доктор! — Он помахал детям рукой.

— О боже, — сказала я, и Карл тайком толкнул меня в бок.

— Привет, Карл, — сказал мужчина.

— Доктор Кэннон, — ответил Карл.

— Ну, идите сюда, — сказал доктор Кэннон детям, спускаясь с крыльца. — Посмотрим, что у нас тут.

Дети, казалось, были сбиты с толку этим человеком, его энтузиазмом. Но не боялись. Они подошли к нему.

— Пойдемте в мой кабинет, — сказал мужчина, и мы все проследовали за ним, обогнув дом, к маленькому белому зданию с единственной комнатой, расположенному на заднем дворе. Он отпер дверь и вошел.

— Это здание принадлежало моему дедушке, представляете? — сказал он. — Восемьсот девяносто шестой. Конечно, в каждом более-менее заметном городе был хороший деревенский врач. Да, этот кабинет не использовался много-много лет, но с тех пор, как я перестал практиковать медицину, люблю здесь посидеть. Люблю сидеть здесь и думать.

Деревянные полы были выкрашены в серый цвет, а стены — в белый. Когда мы все набились внутрь, комната показалась совсем маленькой. Там было много очень древних медицинских инструментов, которые, как я надеялась, сегодня в ход не пойдут. У стены стоял скрипучий деревянный диагностический стол, обтянутый черной кожей. Масляные лампы и старые бутылки с этикетками для разных шарлатанских таблеток. В общем, это все было похоже на выставку, которую можно найти в живом музее, исторической деревне. Или на что-то, что держит на заднем дворе какой-то сумасшедший.

— Здесь замечательно, доктор Кэннон, — сказал Карл.

— Значит, вы бывший врач? — спросила я.

— О да. Практиковал медицину пятьдесят лет. Как вы, конечно, знаете, я был семейным врачом семьи Робертс, когда сенатор Робертс, то есть отец Джаспера, был жив. В Нэшвилле меня считали лучшим врачом во всем Теннесси.

— Понятно. — Я не знала, что еще сказать.

— Я очень ценю свои отношения с семьей Робертс, — доверительно сообщил доктор. — И они, конечно, ценят мое молчание, когда дело касается щекотливых вопросов.

Это звучало жутко, как будто речь шла о венерических болезнях, поэтому я просто повторяла: «Понятно» — и надеялась на лучшее.

— Но эти дети! — прогудел доктор Кэннон. — Как интересно. Что же, как Карл наверняка вам объяснил, я доктор не только медицины.

— Он не объяснял, — ответила я, глядя на Карла, который так и не снял очки.

— Я также доктор паранормальных явлений, это своего рода наука, могу вас заверить. И так получилось, что я провел немало исследований по человеческому самовозгоранию.

— Вот как? — Мне хотелось заорать.

— Но медицина и паранормальные явления, хотя и одинаково важны, — совершенно разные вещи. Так что к ним надо подходить раздельно, по крайней мере с моей точки зрения. Позвольте мне обследовать детей. Запрыгивайте по одному на стол.

Роланд запрыгнул. Доктор измерил его температуру, слава богу достав из маленькой черной сумки современные инструменты, а затем измерил кровяное давление и проверил глаза, уши и горло. То же самое он проделал с Бесси, которая все время смотрела на меня, стараясь сохранять спокойствие. Но доктор был осторожен, аккуратен с детьми. Он не вел себя агрессивно. Просто обследовал и делал заметки.

— Все хорошо, — заключил он. — Здоровье у ребятишек прекрасное, конечно. Это я мог сказать, просто взглянув на них.

— Это замечательно, доктор Кэннон, — сказал Карл.

— Так, и это все? — спросила я.

— Ну, насколько я понимаю из того, что сказал мне Джаспер, вы, дети, загораетесь, верно?

Дети посмотрели на меня, и я показала им большой палец. Они кивнули.

— Очень увлекательно. Хотел бы я на это посмотреть, но нет, я понимаю, что это не лучшая идея. И вам это никак не вредит?

Дети снова кивнули.

— Это любопытно, потому что в явных случаях стихийного человеческого самовозгорания… Что ж, человек обычно умирает от пламени. Или дыма. Либо от одного, либо от другого. Ваш случай, как я считаю, не так прост. Что также отличается от известных случаев; я так понимаю, вы чувствуете приближение возгорания? Верно я излагаю?

— Да, — признала Бесси.

— Где, милая? — спросил доктор.

— Где?.. — не поняла Бесси.

— Да, где? В голове? В желудке? В сердце?

Бесси посмотрела на Роланда, тот кивнул, — молчаливые переговоры.

— Ну, оно как бы начинается в груди, а затем вылезает наружу, на руки, ноги и голову.

— Да, понимаю. Такой расходящийся жар. Любопытно, любопытно. — Доктор сделал еще несколько заметок. — Это все очень фантастично. Я имею в виду, дети горят, но без последствий. Это чрезвычайно необычно. Но мы будем пытаться следовать науке, придерживаться медицинских истин.

— Это было бы прекрасно, — заверил доктора Карл.

— Сперва я подумал о кетозе. Вы знаете, что это?

Дети покачали головами. Я невольно сделала то же самое. Карл, конечно, кивнул: разумеется, он знал.

— Это естественный метаболический процесс, который происходит в нашем теле. Если в организме недостаточно глюкозы для энергии, тело начинает сжигать жир. Как свеча, чтобы вам было понятнее. Итак, некоторые говорят, что это хорошо, а некоторые — что плохо. Меня это не интересует, поскольку я считаю, что в данном случае эти опасения беспочвенны. Но если бы вы придерживались диеты, которая помогла бы избежать кетоза, то, чисто теоретически, можно было бы помешать организму так легко создавать своего рода внутреннее сгорание. Вы понимаете, о чем я?

— Полагаю, да, доктор Кэннон, — ответил Карл.

— Нам можно есть мороженое? — спросил Роланд.

— Что же, в нем высокий процент жира, но есть и сахар, так что, думаю, с мороженым все в порядке, — ответил доктор Кэннон, вырвал листок из блокнота и передал его Карлу, который сунул его в карман. — Все просто, — продолжил доктор. — Возможно, инстинктивно вы уже так и поступаете, не зная об этом, что, конечно, значит, что ваш визит бесполезен. Боюсь, я не смогу предложить больше, следуя таким строгим протоколам конфиденциальности, без гораздо более углубленного тестирования.

— Этого достаточно, — сказал Карл. — Мы очень ценим вас, доктор.

— Теперь, дети, — прервал его доктор, — если выйти за рамки медицины и посмотреть на паранормальные явления, можно обратиться к идее огня и к тому, как огонь содержится в сосуде человеческого тела.

— А? — вырвалось у Роланда.

— Итак, единственный известный мне огонь, который существует в человеческом теле, — это Святой Дух.

— Чего? — спросила Бесси.

— Прошу прощения? — сказала я.

— Святой Дух. Богоявление, — нахмурившись, продолжал доктор. Он выглядел так, словно смотрел «Кто хочет стать миллионером» и не мог поверить, что игрок до сих пор не угадал ответ. — Святая Троица.

— А, понятно, — наконец произнесла Бесси, надеясь перейти к сути. — Типа, душа?

— Нет, милая, — сказал доктор, посмеиваясь. — Не совсем.

— Доктор Кэннон, — вмешался Карл, — нам нужно идти…

— Итак, Святой Дух, — прервал его доктор Кэннон и продолжил, не сводя взгляда с детей, — пребывает в вашем сердце. Таким образом, если вы, дети, переживаете моменты, когда огонь проявляется внешне, что же, это может означать немало вещей. Возможно, вы пророки, избранные Господом…

— Нам действительно нужно идти, — сказал Карл.

— Пророки? — повторил Роланд, пробуя слово на вкус.

— Вы можете быть посланниками второго пришествия Иисуса Христа, Господа нашего и Спасителя, — уточнил доктор.

— Карл! — с нажимом сказала я.

— Или — и это радикально противоположная версия — здесь может быть случай, когда дьявол своим многоликим злом воюет со Святым Духом внутри вас. В таком случае вы, Бесси и Роланд, демоны. Или, вероятно, просто одержимы демонами. В любом случае есть возможность, что внутри вас существует зло, от которого вас нужно очистить.

— Понятно, — сказала я. — Ни за что. — И потянулась к детям, снимая их со стола.

— Но я хочу еще послушать, — заныл Роланд.

— Спасибо, доктор Кэннон, — затараторил Карл, открывая дверь в кабинет и выводя детей на улицу. — Кетоз. Очень хорошо. У нас есть все, что нужно.