Крах Великой империи. Загадочная история самой крупной геополитической катастрофы - Литагент 1 редакция

Но внезапно вечером 24 октября, когда под контролем большевиков находится почти весь город, на авансцену возвращается Ленин. Пока не лично, а посредством письма с указаниями. Тон невероятно возбужденный. Ильич доказывает всем, что нужно немедленно брать власть в свои руки. Промедление непозволительно, оно пагубно отразится на судьбе всей русской революции. Ждать – преступление перед пролетариатом. Поразительно, но вождь ничего не знает про последние события в городе. Ему неведомо, что на телеграф уже сходили и он под контролем большевиков. Ему забыли доложить, что без ведома его соратников по партии никто больше оружия не получит. Он не догадывается, что всюду уже заменили верных правительству солдат на революционный элемент.

Ленин оказался едва ли не единственным среди первых лиц большевистской партии, кто был не в курсе реального положения дел. Объяснить, почему так произошло, я не в силах. Но с удовольствием послушаю тех, кто возьмется это убедительно сделать. Ведь спорить им придется с самим Троцким. У того в воспоминаниях черным по белому написано: «Без хаоса, без уличных столкновений, без стрельбы и кровопролития одно учреждение за другим захватывалось стройными и дисциплинированными отрядами солдат и матросов и красногвардейцев по точным телефонным приказам, исходившим из маленькой комнаты в третьем этаже Смольного института».

В 30-е годы при Сталине эту удивительную картину попытаются немного скорректировать. В «Кратком курсе ВКП(б)» будет отмечаться, что Ленин был вызван в Смольный для общего руководства процессом. Советский человек в эпоху Иосифа Виссарионовича привык не задавать вопросов. Сказали тебе, что вызван Ленин для руководства, – будь любезен выучить это наизусть и не нагружать нюансами свой разум. Но сегодня на дворе ХХI век, и поэтому мы скромно поинтересуемся подробностями. Вопросы будут простейшие. Их и задавать-то стыдно, но я все же сделаю это. Почему Ленин умудрился в ключевой момент всей революции ничего не знать о расстановке сил в Петрограде? Если его все-таки действительно вызвали в Смольный, то кто это был конкретно и почему он сразу не ввел своего вождя в курс дел? И что это за общее руководство, ведь Троцкий, кажется, уже все исполнил?

Вероятнее всего, Ленина никто в Смольный не вызывал. Он пришел туда сам и в привычном своем стиле взялся на идеологическую накачку всех участников процесса. Его внимательно выслушали, а потом спокойно объяснили, что можно уже ничего дополнительно не делать. Ленин не поверил. Пришлось позвать Троцкого. Лев Давидович нехотя отвлекся от революционного процесса и еще раз объяснил Владимиру Ильичу, что все уже хорошо. Вождь российского пролетариата поверил, радостно потер руки и заметил, что можно было, конечно, и так поступить.

25 октября. День, вошедший в мировую историю. Половина четвертого утра. Отряд матросов «Авроры» не спеша занимает Николаевский мост. Им никто не мешает отрезать Зимний от остального города. Сам крейсер становится на якорь напротив дворца. Ни единого шанса у защитников при такой диспозиции нет. Можно даже не напрягаться, исход ясен. Но Керенский и тут остался верен себе. Он поехал за подкреплением, фактически бросив защитников Зимнего на произвол судьбы. И никакой подмоги, разумеется, не получил.

Утренние петроградские газеты выходят с традиционными призывами к большевикам соблюдать революционное спокойствие и не устраивать боев в городе. О чем вы, друзья? Все уже сделали, Троцкий поработал на славу. Хотя счастье не могло быть полным без взятия Зимнего и осуществления символического акта – разгона Временного правительства. Поэтому вечером 25 октября открывается съезд Советов. Ленин немедленно приступает к главному акту перехода власти из состояния де-факто в состояние де-юре. Он обращается к гражданам России с вдохновенной речью. Собравшиеся яростно аплодируют, понимая, что власть и так у них уже несколько дней и ничто им не грозит за антигосударственную деятельность. Призыв отправиться на последний и решительный бой встречен с неподдельным энтузиазмом и искренним восторгом. Каждый понимал: воевать не с кем. Никто в здравом уме это правительство защищать не пойдет. Оно и так всем уже поперек горла давно стоит.

А теперь прошу внимания! Ленин потребовал штурмовать Зимний дворец и пригрозил членам ЦК расстрелом за неповиновение. Произошло это впервые за историю партии. Этот удивительный факт нуждается в объяснении. Для чего, собственно, штурмовать дом правительства, выражаясь современным языком? Согласимся, это красивый символический акт, показывающий категорический настрой. А дальше-то что? Смысл этого действа в чем, если и так все уже под контролем? Хорошо, допустим, Ленин таким образом демонстрирует всем кто в доме хозяин и угрожает расстрелом тем, кто этого по каким-то причинам не понял. Но оттого, выкинут пинком министров из Зимнего дворца или нет, ничего принципиально не меняется. Они и сами разойдутся, когда окончательно убедятся, что руководить им больше некем. Не надо штурмовать. Поставь один верный полк по периметру Зимнего дворца и отлавливай их по одному, выходящих подышать свежим воздухом. Чего тратить время на пустяки, если и так государственных дел по установлению диктатуры пролетариата у тебя невпроворот?

Выскажу свое предположение. В действиях большевиков в те дни было слишком много театральных жестов. Если кто-то запамятовал, то Ленин приехал в Смольный на трамвае, замаскированный под тяготящегося зубной болью рядового горожанина. Конспирацию соблюдал, хотя это было уже ни к чему. Некому было арестовывать Владимира Ильича за подрывную деятельность против государства. Кругом только уже революционная стихия. А последним актом театрального действа должен стать именно штурм Зимнего – жест сугубо символический. Чтобы у русской революции был свой штурм своей собственной бастилии. На Французскую революцию ведь ориентировались во всем. С ней сверялись. А значит, приказ Ленина должен быть исполнен.

Резиденцию правительства пока еще охраняли. Суммарно там было несколько сотен юнкеров и дам из женского батальона. Великая силища. А против них – более семи тысяч революционных солдат и матросов, готовых выполнить распоряжение съезда Советов. Исход боя предсказать нетрудно. Подмоги защитникам Зимнего ждать неоткуда. В городе нет ни одной части, верной Временному правительству, – закономерный результат титанической деятельности Керенского. Я думаю, что в тот день во всей русской армии не нашлось бы даже одного батальона, готового спасать такого премьер-министра. По мощам и елей.

Мифологизация штурма Зимнего. В СССР подобных книг выпустили сотни

Штурм Зимнего дворца – явление уникальное. У нападающих нет ни малейшего желания атаковать по-настоящему, защитники не горят желанием держать серьезную оборону. Всем очевиден итог этого совершенно бессмысленного противостояния. Примерно около 23 часов «Аврора» дает холостой залп. Это сигнал для Петропавловской крепости, что пора открывать огонь по Зимнему дворцу. Но и в крепости все понимают абсолютную бессмысленность этой затеи. Сделали 35 залпов. Попали – аж два раза не промахнулись по дворцу. После этого начинается штурм. Он совсем не похож на то, что потом увековечил Сергей Эйзенштейн. Для нападающих нет ни одной серьезной преграды. Дело в том, что обороняли Зимний только со стороны фасада, но при этом умудрились забыть запереть задние двери. Именно через них во дворец и стали проникать матросы. Компанию им составляли привычные для таких ситуаций любители легкой наживы.

Кое-где юнкера пытаются оказывать сопротивление, но они были в буквальном смысле сметены и прижаты к стене революционной стихией. Начальник обороны Зимнего докладывает правительству, что вынужден сдать дворец и отправляет парламентеров к большевикам, чтобы те договорились сохранить юнкерам жизнь. На тот момент они никакого интереса для победителей не представляют. С ними разберутся уже потом.

Через несколько часов начинается самый торжественный момент в этой истории. Арест членов Временного правительства.

И вот тут я впервые в этой книге скажу об этих людях добрые слова. Им угрожала реальная опасность. Народ, штурмовавший Зимний дворец, был разношерстным. Всякое могло случиться. Но министры в те минуты проявили удивительную выдержку. Ни следа растерянности или колебаний. Они встретили свою судьбу с достоинством. Кто-то даже скажет в лицо Антонову-Овсеенко, что они подчиняются лишь силе и убеждены, что это преступление перед Россией никогда не увенчается победой. Некоторые современники даже назвали поведение министров подвигом, совершенным с истинно революционной доблестью. Согласимся с этой оценкой. Но добавим, что эту самую доблесть надо было проявлять раньше.