Горький мед - Мария Лебедева

— Ничего, — успокоил он, — поживешь пока в Александровке, у тебя еще две недели впереди.

— Думаешь, за две недели что-то прояснится? — спросила она с сомнением.

— Уверен, что даже раньше, — твердо произнес Шурик, и Ольга почувствовала, что это не голословное заявление, что он явно руководствовался какими-то соображениями, которыми не хотел пока делиться с ней.

До метро оставалось всего метров двести, когда что-то вверху треснуло, разорвалось, громыхнуло над самыми головами, и неожиданно, без всякого предупреждения, хлынул вдруг такой ливень, будто кто-то невидимый принялся поливать землю мощной струей из брандспойта невероятного диаметра. Со всех сторон раздались вскрики, повизгивание, и застигнутые врасплох люди во всю прыть устремились в сторону метро.

Ольга, едва поспевая, бежала за Шуриком и, беспокоясь, как бы не размок гипс, старалась держать раскрытый зонт над его левой рукой в черном чехле.

При входе на станцию метро, между огромными колоннами, поддерживавшими спасительный навес, скопилось много людей: были здесь и пострадавшие, загнанные сюда чудовищным небесным брандспойтом, и успевшие за минуту-другую вымокнуть до нитки, были и благополучные счастливцы, вышедшие из недр метрополитена сухими и невредимыми и с недоумением взиравшие на неожиданное препятствие, которое возникло на их пути. Никто не решался выйти из-под навеса; даже оснащенные зонтиками и плащами, и те выжидали, растерянно переминаясь с ноги на ногу.

— Оля, тебе надо вернуться, — заявил Шурик, как только они оказались возле входа в метро, — ты посмотри на себя, ну куда ты в таком виде поедешь? Ты же простудишься!

Ольга действительно чувствовала себя очень неуютно, ей было зябко в промокшем насквозь плаще, вода холодными струйками стекала с волос за шиворот, непослушные зубы то и дело принимались выбивать чечетку.

Вдруг дождь, зарядивший, казалось, надолго, прекратился так же резко и неожиданно, как и начался.

— Ну все, — обрадовался Шурик и потянул Ольгу за руку, — можно идти. Пойдем!

Она высвободила свою руку и отчаянно помотала головой.

— Нет, Шурик, я в Александровку!

Он с удивлением посмотрел на Ольгу: она улыбалась как-то виновато, даже беспомощно, но глаза горели такой твердой, даже слегка истерической решимостью, что Шурик сразу понял бессмысленность дальнейших уговоров, сник и поскучнел. «Олюня — упрямица, каких свет не видывал, — вспомнились ему слова Светки, — если что надумает — все, с места ее не сдвинешь, скалой стоит».

— Знаешь что? — Шурик вдруг оживился от внезапно осенившей его мысли. — Давай компромисс. Ты поедешь, ладно, но на машине. Я ловлю машину, договариваюсь с водителем, он довозит тебя до Пушкино, не так уж это и далеко. Лады? — Заметив Ольгины колебания, добавил: — О финансах не беспокойся, я тут на днях за одну программу кучу денег отхватил… Так я иду? — И, не дожидаясь ее согласия, Шурик выскочил из-под навеса и помчался к проезжей части.

Ольга пошла следом за ним. Мысль доехать до Пушкино в теплой машине, а не трястись в мокром плаще на электричке с выбитыми окнами показалась ей настолько заманчивой, что она почувствовала, как трудно ей отказаться от предложенного Шуриком комфорта.

Стоя на краю тротуара, она наблюдала, как метрах в десяти от нее он останавливает одну машину за другой, что-то говорит водителю, размахивая при этом здоровой рукой, потом дверца захлопывается и машина продолжает свой путь.

Внезапно Ольга услышала резкий звук тормозов, красные «жигули», проехав мимо, остановились и, посигналив, попятились назад. Непроизвольно оглянувшись, она увидела серые улыбающиеся глаза и светлую бороду выходящего из машины человека. Человека, которого не надеялась уже встретить и которого ей хотелось увидеть больше всего на свете. Улыбка озаряла его лицо, и Ольге показалось, что оно светится и плывет навстречу ей сквозь влажную пелену наступающих сумерек.

— Кирилл! Вы?! — радостно воскликнула она.

— Я вас в последний момент заметил, — продолжая улыбаться, сказал Кирилл. — А как Павел Сергеевич? Уже дома?

— Да, его выписали, он в Александровке сейчас, — проговорила Ольга, все еще не веря своим глазам и боясь, что Кирилл вдруг растает, как мираж в серебристом туманном воздухе.

Шурик, увидев, что она беседует с водителем красных «жигулей», подскочил к ним и с ходу включился в разговор:

— Не обидим, друг, оплата в два конца! Ну как? Договорились? — И, заметив недоуменный взгляд Кирилла, поспешил добавить: — Ну ладно, в три. Идет?

Ольга звонко расхохоталась.

— Познакомься, Шурик, это Кирилл, — весело произнесла она, и глаза ее заблестели какой-то особенной теплотой.

Шурик растерялся и озадаченно уставился на Ольгиного знакомца.

— Он вместе с дядей Пашей в больнице лежал, — пояснила Ольга, — он летчик… то есть нет, штурман… А это Шурик, — обращаясь к Кириллу, сказала она и тут же поправилась: — то есть Александр… Программист высшего класса и неисправимый походник.

Шурик смущенно пожал протянутую руку.

— Вообще-то тут стоянка запрещена, — напомнил он Кириллу, — так что…

— А поехали ко мне на Кутузовский? — предложил вдруг Кирилл. — Минут за двадцать домчимся. А?.. А то, я смотрю, вы оба совсем промокли.

— Нет-нет, спасибо, — сразу запротестовал Шурик. — Я тут рядом живу… мне домой надо… там волнуются…

— А вы? — обратился Кирилл к Ольге. — Может, поедете? Обсохнете хотя бы. А потом я вас домой отвезу.

У Ольги перехватило дыхание.

— Я… — растерянно выдавила она, не в силах проговорить больше ни слова.

— Вот и отлично! — обрадовался Кирилл, истолковав ее реакцию как согласие. — Садитесь в машину.

Шурик, тронув Ольгу за локоть, отвел ее на шаг в сторону и тихо спросил:

— Постой, Оля, а Светлане-то что передать? Ты ночевать приедешь? Или все-таки в Александровку собираешься?

— Я позвоню, — загадочно улыбнувшись, коротко ответила она.

— Обязательно позвони, — озабоченно проговорил тот, — а то Света волноваться будет, я ее знаю… И вот что… не езди сегодня в Александровку, поздно уже… Если что — к нам приезжай, ладно? Ну все, пока! — Шурик махнул правой рукой, повернулся и быстро зашагал к телефону-автомату, чтобы сообщить Светке, что жив-здоров, по баррикадам не бегает и минут через десять будет дома.

«Жигули» мчались по Садовому кольцу, ловко и мягко тормозя перед красным глазом светофора. Кирилл сказал, что утром был у Белого дома, а сейчас ездил забирать машину из ремонта.

— У меня знакомый один в «Автосервисе» работает, — пояснил он, — возле Минаевского рынка.

— Неужели мама спокойно отпустила вас? — удивилась Ольга, вспомнив слова дяди Паши о том, что Кирилл живет после гибели жены вдвоем с матерью, которая, судя по всему, до сих пор считает его ребенком и опекает, как малое дитя. — Вам ведь, наверное, еще лежать надо…

— Да я и так уж залежался… — улыбнулся тот.

И сказал, что мать уехала позавчера в Киев на похороны своей сестры, и если бы не это печальное обстоятельство, ему вряд ли удалось побывать на Краснопресненской набережной да и вообще выйти из дома без сцен и скандалов.

— Хотя защитник и боец из меня сейчас, прямо скажем, никакой, — добавил он, — но вот потолкался среди людей, пообщался… знаете, иногда просто необходимо увидеть и осознать, что есть у нас настоящие люди, неравнодушные, и их немало… А то порой закрадывается мысль, что всем все равно, на все наплевать, а в итоге-то — на себя наплевать… В жизни ведь все взаимосвязано… — Он задумчиво покачал головой и рассмеялся: — Что-то я расфилософствовался… опять занесло… Ну вот мы и прибыли.

Въехав во двор большого, солидного дома из серого камня, Кирилл припарковал машину. Они вошли в чистый просторный подъезд и поднялись на лифте на четвертый этаж.

Когда Кирилл открывал дверь, послышались прерывистые трели телефонного звонка.

— Это мама! — воскликнул он, стремительно ворвался в квартиру и схватил трубку.

— Алло!.. Да, мама, это я, кто же еще?.. Нет, не бежал, из ванны выскочил… Да никуда я не ходил, успокойся, говорю тебе, в ванной был, не слышал звонка… Нет-нет, тут все нормально, никто не стреляет… Ну какие еще танки, все вранье… Но ты все-таки побудь там еще пару деньков на всякий случай… Что? На девять дней? Конечно, оставайся. Не волнуйся, Борис мне все привезет, что надо… Ну все, целую, всем привет… то есть я хотел сказать, соболезнования… — Кирилл положил трубку. — Уфф! — отдуваясь, проговорил он и вытер повлажневший лоб. — Тридцать пять лет скоро, а врать так и не научился…

— Напрасно вы так думаете, — улыбнулась Ольга. — У вас очень мило получается… так достоверно…

— Да, но чего мне это стоит! — с шутливым пафосом произнес Кирилл и сразу же захлопотал: — Ну, давайте скорее раздевайтесь, а то простудитесь. Знаете что? Предлагаю вам вообще все снять.