Щепа и судьба - Вячеслав Юрьевич Софронов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заехал за Витьком и мы помчались по нашему обычному маршруту вниз по Иртышу. Заночевали, как всегда, на берегу у костра, а ближе к вечеру следующего дня собрались возвращаться. И тут подъехал кто-то из рыбаков и переманил моего друга с собой на какую-то классную рыбалку с наплавной сетью. Он предложил и мне остаться, но то ли мне уже приелись эти вылазки, ночевки, бесцельное блуждание по большим и малым речкам, и я решился ехать один. Попрощались. Сел в лодку, завел мотор и помчался навстречу течению. Мотор на лодке был мощный «Вихрь 30», скорость приличная, и думал, что домчусь до города мигом. Не тут-то было. На середине пути он начал глохнуть. Причина простая провод, шедший к одной из свеч зажигания, соскакивал во время тряски по волнам. И у меня, как назло, ни плоскогубцев, ни иного инструмента для ремонта в лодке не было. Лишь пара стерлядок в бардачке.
Раза три я заводил его заново и двигался дальше. Но постоянные остановки и запуск мотора при помощи изношенной бечевки мне изрядно надоели, а потому решил поступить проще. Сел на корму, свесился к самой воде и, не глуша мотор, подоткнул колпачок прямо на ходу. И как только колпачок коснулся свечи, мотор взревел, лодка подпрыгнула и выбросила меня в воду. Конец августа. На мне теплая меховая куртка и неуклюжие бродни на ногах.
Когда вынырнул, увидел, что лодка, сделав круг, идет прямо на меня. Отплыть в сторону — не успею, потому нырнул как можно глубже. Явственно ощутил, как лодочный винт прошел в нескольких сантиметрах от моего затылка. С первой попытки умудрился скинуть один сапог. Во время следующего подныривания освободился и от второго.
Попробовал ухватиться за лодку, которую течением чуть снесло в сторону. Ни в какую! Только пальцы отбил. Если раньше мотор глох каждые пять минут, то теперь он дико ревел на полной мощности и угрожающе, как народный мститель, направлял лодку в мою сторону. Она сделала еще три угрожающих круга над моей бренной головой, и каждый раз приходилось нырять, пережидать, пока этот вражеский эсминец пронесется мимо. Потом ее отнесло течением чуть в сторону и ее круги стали проходить рядом со мной. Хоть эта опасность миновала.
Делать нечего, поплыл к берегу, а это почти с середины Иртыша, считай, метров двести по прямой, к тому же уже изрядно нахлебался во время своих ныряний речной воды. Куртку снять мне так и не удалось, и она словно мельничный жернов тянула меня вниз. Когда твердо понял, что не доплыву и начал медленно погружаться вниз, впервые в жизни решил перекреститься. Раньше мне такое почему-то и в голову не приходило. Обожгла мысль, что мало пожил, но тут же успокоил себя, что после меня хоть сын останется. До этого, когда еще учился в школе, примерно также отец ушел на дно Иртыша, а тут вот моя очередь, видать, подошла в неполных тридцать лет.
И едва я коснулся лба сложенными в щепоть пальцами, сознание мое затуманилось, замутилось и никаких воспоминаний. Очнулся на берегу… Рядом сидели два мужика в вохровской форме. Охранники с моста. Как оказалось, они в этот день несли вахту в будке железнодорожного моста и оттуда с интересом наблюдали за моими бултыханиями на середине реки под самым мостом, ожидая, когда я окончательно скроюсь под водой. Но я все пытался плыть, хоть с каждым взмахом медленнее, но греб. На берегу у них стояла лодка с мотором, который утром никак не желал заводиться. Они долго спорили, уйду я на дно или все же доплыву до берега. Наконец решили отправиться мне на помощь. И лодка (все же есть Бог на свете!) завелась с первого рывка.
Меня они зацепили багром уже где-то на глубине, а потом еще и откачивали около получаса, пока не начал дышать нормально. Поймали и лодку, когда в ней кончился бензин, и та теперь мирно стояла в нескольких метрах от меня. Но мне не хотелось даже смотреть в ее сторону.
Пока чуть обсох, наступила ночь. Оставаться в будке охраны во избежание инцидентов с начальством мои спасители не позволили. Решил брести в город. Как есть, босиком и в непросохшей до конца одежде. Выбрался на дорогу. Но автомобилисты, напуганные моим видом утопленника, лишь прибавляли газ и уносились дальше в ночь. Рядом с мостом был небольшой поселок, оставшийся со времен строителей этого серьезного инженерного сооружения, благодаря которому похоже, я и остался жив. Приезжие безработные, не имея иной крыши над головой, селились в них до очередного милицейского рейда. Одним словом, контингент обосновался в тех бесхозных домах самый разный. Но выбора у меня не было, и хотя было уже за полночь, но некоторые окна призывно светились, словно приглашали в гости.
Я осторожно вошел в один из подъездов, поднялся на второй этаж, прислушался. Из-за двери доносились чьи-то голоса, и непонятно, то ли кто-то с кем-то ссорился, то ли просто громкоголосый хозяин отчитывал кого-то там. Осторожно постучал. Молчание. Врезал по деревянной двери кулаком и услышал с той стороны быстрые шаги, а потом дверь неожиданно широко распахнулась, хозяин, которого я даже не успел разглядеть в темноте, встретил меня громким матом и со словами:
«Ты все-таки опять пришел?! Убью!». — Тут же мимо моей головы просвистел брошенный им топор и улетел куда-то под лестницу. Решив, что второй раз за день шутить с тетушкой-смертушкой совсем ни к чему, быстро ретировался, скользя босыми ногами по натекшим с мокрой куртки лужицам.
Оказавшись на улице, вздохнул с облегчением и, не зная, что делать, пошел дальше вглубь поселка, надеясь, что какой-нибудь добрый человек все же приютит меня до утра. В глухом тупике увидел барак с проваленной крышей, сорванными с петель дверями, но окна были на удивление целы и в одном из них играли языки пламени от топившейся внутри печурки. Не раздумывая зашел внутрь и увидел мирную картину блаженного отдыха троих давно не бритых мужичков неопределенного возраста, сидевших на ничем не покрытой железной кровати и расслабленно щурившихся от идущего от печки тепла.
Увидев меня, они ничуть не удивились, словно к ним на огонек каждый вечер заявлялись такие вот утопленники. Никто даже не задал ни одного вопроса, не пошутил.
«Вот ведь какие
