Есть только миг - Вячеслав Ландышев

А для твоей мамы надо найти мужчину. Тогда она не будет одинока и перестанет настаивать, чтобы ты осталась в Кирове рядом с ней. Создай, например, для нее страничку в Интернете на сайтах знакомств. Фото, естественно, нужно подобрать такое, по которому ее не узнают, но похожее. Пообщайся с мужчинами от маминого имени и потом поставь ее в известность, если там появится парочка достойных кандидатов. Думаю, что это нужно сделать независимо от того, уедешь ты из Кирова или нет. Очень много одиноких достойных мужчин есть в инете в возрасте от 50 до 60 лет и друга для мамы среди них можно легко найти.

Вот это, я считаю одним из средств борьбы за наше с тобой будущее. А уход в себя и отказ от связи со мной, от моего общества – это не борьба за наше счастье, а что-то совершенно противоположное – разрушающее то малое, что у нас еще осталось.

Уверен, что сейчас, пока у нас с тобой есть возможность побыть вместе, пока еще идут каникулы, тебе надо отпустить тормоза, приехать ко мне и провести оставшиеся выходные со мной, ни о чем не думая. Думать будешь потом, когда уедешь. До июня еще много времени, и ты еще все обмозгуешь тысячу раз. Приезжай, Катя. Проверь свои чувства ко мне».

Только после этого письма Александр смог успокоиться и забылся во сне, лишь коснувшись головой подушки. А утром, как проснулся, даже не умывшись и не позавтракав, включил компьютер и посмотрел электронную почту. Обнаружил письмо Кати и с усиленным сердцебиением начал читать:

«Саша, ты меня все больше и больше удивляешь. Что же тебе не спится поздно ночью????? А по поводу вчерашнего ответа, там нет ни "ДА", ни "НЕТ". Ответ «НЕТ» видишь только ты, потому, что это для тебя проще. Я знаю, жить в неопределенности – самое поганое ощущение. Но не стоит расценивать мой ответ за меня. Я тебе ответила, как есть. И обманывать не хочу. А по поводу мамы, да, я с тобой полностью согласна, что она эгоистично поступает, но все же, я не могу ее игнорировать. Если бы она мне сказала, как твои родители, что выбор за мной – я была бы ей благодарна. В любом случае, выбор будет только за мной, и от мамы мало что зависит. Я тебя прошу только об одном – пожалуйста, не торопи события!»

Бурашев опять обрадовался, блеснувшей в Катиных письмах, надежде. Он сразу написал ответ:

«Доброе утро, Катюша. Не сплю ночью, потому что почувствовал, что могу тебя потерять, поэтому и тормоза сорвались, стал давить на тебя, чтобы быстрее приняла решение. Но ты меня останавливаешь – говоришь не торопиться. Хорошо, я не буду торопить тебя.

Как насчет оставшихся праздников? Приняла ли какое-нибудь решение? Ты приедешь сейчас ко мне? Приезжай, любимая. Могу и я к тебе приехать. Или ты уезжаешь куда-нибудь из Кирова в оставшиеся дни каникул и поэтому не отвечаешь на приглашения встретиться? Целую тебя нежно».

Однако девушка не ответила на письмо Бурашева, и его воззвания о встрече оказались напрасными. На новогодних каникулах Катя в Москву не приехала.

К середине января телефонные разговоры с Катей стали опять редкими. Переписка по Интернету тоже затухала. На пять длинных писем Бурашева приходила из Кирова лишь одна короткая весточка от Кати. Девушка коротко отвечала на вопросы Саши, а сама при этом ни капельки не интересовалась жизнью московского друга.

Александр вновь почувствовал отторжение, но не знал, что предпринять. Много рассуждая о поведении своей девушки, Бурашев склонялся к мыслям, что у нее появился в Кирове парень. Ревность душила сознание, и Саша все чаще и чаще думал о том, что Катя не пожелала приехать к нему на каникулах, только потому, что захотела провести это время дома с другим мужчиной.

Подозрения Бурашева усилились после того, как Катя вечером в пятницу куда-то пропала. По телефону была недоступна, в Интернет не заходила. Сутки Александр провел, как на ножах. Наконец, поздно в субботу, Катя ответила смс-кой, что у нее все нормально. И опять стала недосягаемой по телефону.

Бурашев вновь долго не смог уснуть. Утром почувствовал, что ему просто необходимо поделиться с Иваном переживаниями, спросить у друга совета и напросился к тому в гости.

Долго сидели товарищи на кухне у Кузнецова, пили коньяк, а потом чай с тортом и беседовали. В конце – концов, решили, что Бурашеву необходимо объясниться с Катей и поставить вопрос ребром. Иван сказал, что дальше так переживать нет смысла, но девушка стоит того, чтобы сделать еще одну попытку и постараться ее вернуть. Однако добиваться расположения любимой необходимо не по телефону, и не по Интернету, а нужно поехать в Киров и там переговорить с ней с глазу на глаз.

Александр согласился с другом, что надо быстрее выезжать в Киров.

– Ладно, Ваня, пора мне собираться домой. Спасибо тебе, что обогрел, выслушал, напоил, накормил, – сказал с улыбкой Бурашев, – Как-то сразу легче стало. И голова чуть просветлилась, а то я не мог последние дни здраво соображать. Хотелось быстрее рубануть с плеча этот гордиев узел, выслать Кате прощальное письмо и поминай, как звали. А так, ты, конечно, прав. Разбить все вдребезги одним ударом я всегда успею, но сейчас надо сделать последнюю попытку.

– Вот и хорошо, – ответил Кузнецов, – Потерять в миг то, что создавалось месяцами, очень легко. Никогда в таких вещах не надо делать быстрые выводы. Рассудок обычно затуманен обидой, ревностью, злостью и ни к чему хорошему это не приводит.

Надо тебе съездить в Киров. Побеседовать с ней. Посмотреть в глаза и прочувствовать все на месте.

Бурашев молча слушал и кивал в знак одобрения.

– Я тогда завтра вечером и отчалю, – сказал Саша, – Что тянуть. От тебя будут гостинцы родителям? Давай, передам.

– Нет. Я им недавно деньги выслал. Так что не беспокойся. Занимайся Катей.

– Окей. Спасибо тебе еще раз. Я пойду. А то метро скоро закроют.

– Оставайся у меня, Санек. Спать есть где. Завтра утром и поедешь.

– Да ну, завтра начало рабочей недели. Такая тоска в этой толчее ехать. Понедельник в метро – день тяжелый, – ухмыльнулся Бурашев.

– Понедельник – день тяжелый не только в метро, – прыснул Иван.

– В метро тяжелый не только понедельник, – подхватил шутку Бурашев.

Оба тихо посмеялись. Затем Бурашев встал из-за стола и пошел одеваться в прихожую.

В вагоне метро оказалось мало людей. Александр присел у дверей. На его стороне больше никто не сидел. Наискосок через проход расположился мужчина славянской внешности лет пятидесяти. Высокий лоб, прямой нос, с прищуром глаза, тонкие сжатые губы, кожа на лице и шее чистая – без угрей и раздражений. Видно, что за своим внешним видом мужчина постоянно следил. Одет аккуратно и стильно. На голове красовалась модная шапка с круглым кожаным черным верхом, небольшим козырьком впереди и темно-серыми меховыми вставками по бокам, которые могли опускаться и закрывать уши при морозах. Мех на вставках казался коротким и густым. Длинная черная кожаная куртка классического покроя с шерстяным подкладом была расстегнута. Под ней виднелись однотонный зеленый свитер и темно синие штаны в крупный вельвет. Мужчина читал газету, сморщив лоб и нахмурив брови.

Бурашев любил наблюдать за людьми, угадывать к какому социальному сословию они относятся, в какой сфере, и на какой должности работают. Первое впечатление о соседе сформировалось положительное.

«Скорее всего, это менеджер среднего звена, – подумал Александр, разглядывая соседа, – Какой-нибудь начальник отдела крупной фирмы, который, не может себе позволить тратить приличную сумму на воскресное такси, но статус заставляет одеваться в дорогую и модную одежду. Строгая маска руководителя и командира прописалась на его физиономии уже давно, и она не снимается даже тогда, когда он в метро читает прессу, а рядом нет подчиненных. Но, если опустить чрезмерную деловитость и понты, то черты лица выдают интеллигентного человека. Хотя, раз читает деловые газеты, то может быть и предпринимателем. На личного шофера еще не заработал, значит, собственная фирма пока небогатая».

Кроме незнакомца в вагоне находились еще четыре человека. В дальнем правом углу, угрюмо сгорбившись, сидела пожилая пара, а в левом – расположились поодиночке на разных сиденьях два молодых парня. Их лиц в слабом освещении вагона Бурашев не смог разобрать и, понаблюдав за мужчиной напротив, постепенно вновь вернулся к мыслям о Кате.

Раздумывал, как лучше поступить – приехать без предупреждения в Киров или сначала позвонить. Решил завтра выслать письмо и уехать, не дожидаясь ответа. Таким образом он рассчитывал и предупредить Катю о своем приезде, и не рассматривать ее возможные доводы отмены поездки.

Саша мягко улыбнулся, представляя, как обнимет Катю при встрече, прижмет к себе, почувствует любимый запах ее волос.

Когда поезд остановился на станции «Спортивная», что находится недалеко от Центрального стадиона «Лужники», в вагон зашла компания фанатов одного из московских клубов и скучковалась у двери. Сразу стало весело и шумно. Пять ярых болельщиков, каждый из которых имел красный шарф и спортивную шапочку с символикой клуба, были молодыми ребятами. Похоже, некоторые из них учились на первых курсах институтов или в техникуме. Шестой же парень казался постарше остальных лет на пять и по движениям и мимике являлся их лидером, заводилой, шишкарем. По крайней мере, он громче всех говорил, перебивал других, и его внимательно слушали остальные, замолкая, лишь тот открывал рот. В плечах он был намного шире всех других ребят, но ростом не выделялся, может быть из-за того, что сильно сутулился.