Обольщение в красном - Мэдлин Хантер

Одрианна отложила розовое шелковое платье.

— Ты достаточно увидела? — спросила она. — Если да, то мама с Сарой продолжат играть в эту игру вдвоем. А мы можем прогуляться, если хочешь.

Дафне это предложение понравилось. Оставив шляпки и нижние юбки, они поспешили уйти.

— Я переживала за маму гораздо больше, прежде чем у меня появился какой-то жизненный опыт, — проговорила Одрианна, когда они вышли на улицу. Она взяла Дафну под руку. — Как же я скучала по всем вам, — добавила она.

Как только Одрианна приняла предложение Себастьяна, мать настояла на том, чтобы она вернулась в родное гнездо. «Ты должна отправиться под венец из отчего дома, — заявила миссис Келмслей. — Готовиться к свадьбе будет неудобно, если ты останешься жить за городом».

Жить в доме матери оказалось не слишком-то удобным. Чтобы добраться до Мейфэра от Рассел-сквер, требовалось столько же времени, сколько она тратила на поездку из Камберуорта. Мама всегда была не в восторге от того, что они поселились так далеко от модного западного района, но отец выбрал именно этот дом, потому что из него ему было удобно ездить в Тауэр, где он исполнял свои обязанности.

— Просто она хочет быть рядом с тобой эти последние несколько дней, — сказала Дафна. — Ты же вот-вот упорхнешь из клетки.

— Ну, знаешь, я ведь на самом деле перелечу из одной клетки в другую, — отозвалась Одрианна. — Мне теперь кажется, Что месяцы, проведенные в «Редчайших цветах», останутся самыми счастливыми и свободными в моей жизни.

Дафна крепко сжала ее руку.

— Но мы же всегда будем рады тебя видеть, — промолвила она. — И ты сможешь приезжать, когда захочешь.

— Вы все будете рядом со мной в субботу? Ваше присутствие придаст мне смелости.

— Я точно буду, и Селия тоже, кажется.

— А Лиззи?

— Я бы на это не рассчитывала, — ответила Дафна. — Эти головные боли изматывают ее, и она постоянно капризничает.

Они дошли до площади Бедфорд-сквер с ее уютными, скромными домиками, возле каждого из которых стояли лакеи в ливреях. Одрианна часто гуляла здесь с Роджером до того, как он ушел на войну.

Одрианна и Дафна вошли в сад. Тропинка вилась между голых деревьев и увитой плющом изгороди.

— Ты не против того, чтобы дядя Руперт и тетя Клара пришли на мою свадьбу? — спросила Одрианна.

— Ну кто я такая, чтобы возражать против этого? Их недавнее равнодушие к вашей семье значит больше, чем мои старые обиды.

Это недавнее равнодушие было весьма ощутимым, поэтому Одрианна была бы даже рада, если бы восстановление отношений с родственниками завершилось сразу после свадьбы. После смерти отца дядя Руперт не сделал ничего для того, чтобы помочь им в трудной ситуации.

— Боюсь, мама верит в то, что дядя Руперт раскаивается в произошедшем и сожалеет о разрыве с нами.

— Это означает лишь то, что она знает, какие силы правят миром. Возможно, она и не думает, что брат в чем-то раскаивается, но понимает, почему он так поступил. И почему ему нужны те связи, которые появятся в семье благодаря твоему браку.

— Да уж, я безумно рада знать, что стала им так нужна, — с горькой усмешкой промолвила Одрианна.

— А я была бы безумно счастлива узнать, что тебя хоть чем-то радует предстоящий брак, дорогая кузина, даже если он заключается лишь ради новых туалетов и связей, в которых так нуждается твоя семья, — заметила Дафна. — Обстоятельства сложились таким образом, что ты не могла сделать другого выбора, но…

— Да, в данный момент я рада свадьбе — хотя бы из-за того, что она положит конец долгому ожиданию. И еще я смогу убежать от мамы. Ну а если уж мне суждено это сделать, то пусть это произойдет раньше, чем позже. Кто мне действительно не нравится, так это леди Уиттонбери, — призналась Одрианна.

— Мать лорда Себастьяна была груба с тобой?

— Ну разве слово «груба» подобает употреблять, когда речь идет о королеве? Она дала мне понять, что я не подхожу ее сыну с любой точки зрения. И еще на прошлой неделе она прислала мне небольшую стопку книг по этикету и правилам поведения.

— Да уж, это действительно грубость, — заметила Дафна.

— Я тоже так подумала. К книгам прилагалась записка от нее. Маркиза объяснила мне, что все эти книги написаны для тех, кто стремится к самоусовершенствованию, а авторы уже прошли этот путь, добавила она, но все равно иногда допускают ошибки. Само собой, что лучшие представители нашего мира вроде нее тут же эти ошибки узнают. Вот она и исправила их.

— То есть маркиза придала текстам блеск?

— О да! Все поля испещрены ее карандашными пометками. — Тут Дафна рассмеялась, и Одрианна была вынуждена присоединиться к ней. — Большая часть комментариев поясняет, что только простые люди могут счесть тот или иной совет правильным.

Дафна остановилась, чтобы полюбоваться крокусами, бутоны которых проросли сквозь плющ под деревьями.

— Одрианна, а твоя мать давала тебе более полезные советы, чем те, которыми завалила тебя маркиза? — поинтересовалась она. — Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Мама считает, что в этом нет необходимости. Было бы чудесно, если бы кто-то, кто меня знает, поверил, что в сплетнях не было ни слова правды.

— На тебя все это было не похоже, но ведь рядом с тобой был человеке определенной репутацией, а это уже вызывало сомнения, в том числе и мои, — призналась Дафна. — Так что прими мои извинения. Но если у тебя есть какие-то вопросы, я постараюсь на них ответить, раз уж твоя мать сама не завела об этом разговор.

Вопросов у нее было множество, но вовсе не о том, на что намекала кузина. Лорд Себастьян уже доказал ей, что эта часть брака может быть вполне терпимой. Так что ее интересовали скорее не совместные ночи супругов, а проведенные вместе дни.

Как ей скрыть тот гнев, который она все еще испытывает из-за истории с отцом?

Как ей найти друзей в новом для нее мире?

Как вести себя по правилам этикета, когда муж заведет любовницу? В книгах об этом нет ни слова. Может быть, в один прекрасный день она спросит об этом маркизу? События последнего месяца указывали на то, что леди Уиттонбери обладает большим опытом по части того, как лучшие люди справляются с такими ситуациями.

Одрианна остановилась и посмотрела на голый куст. Его длинные ветви покраснели и стали гибкими. Набухшие желтоватые почки, усыпавшие ветки, были готовы взорваться при первых же признаках настоящего весеннего тепла.

Это была форзиция, один из самых распространенных кустарников. Такой же, как и она сама, — простой, далеко не редкий. И если бы не цепочка событий, которые так ловко подсунула ей судьба, лорд Себастьян никогда не заметил бы ее, не говоря уже о том, чтобы сделать ей предложение.