Наследие - Александр Светлый
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы требуете слишком многого, Ваше Высочество, — возмутился старик.
— Я требую слишком малого, глава. По-хорошему, нужно заселить вас и всех учителей в те условия, в которых вы держите учеников на годик-два, а потом посмотреть, кто из вас первый умрет от хронической плесневой инфекции легких. Вы губите здоровье талантливых магов и этот вопрос требует немедленного решения.
— Вы забываетесь, Ваше Высочество. Вы может и принц, но здесь я, барон Стиг — глава и мне решать, как и когда уделять внимание вопросам, касающимся МОЕЙ школы.
— Мне бы не хотелось, глава Стиг, стать причиной, по которой Вашу школу завтра закроют, а вас, уважаемый, выпрут ногой под зад на улицу, но если вы продолжите настаивать, что те чудовищные условия, в которые вы поместили своих воспитанников не ваша вина и ответственность, то вы просто не оставляете мне выбора. Я хотел договориться по-хорошему, но вы отказываетесь нести ответственность за учеников, а это уже не упрямство и глупость, а злостная халатность, злой умысел. Вы поступаете так, чтобы навредить Тарту и его правителю?
— Как можно было прийти к такому нелепому выводу?
— Всё просто, вы ослабляете будущее поколение магов, они не смогут выполнить возложенный на них долг. Вы вредите правителю, подло и злонамеренно. Я вижу, до вас не доходит, глава, ладно, пойду и прямо скажу отцу, что вы не на своем месте. Я лучше понимаю потребности моей страны, чем вы. Вам что, приплачивают шпионы из Кру, чтобы вы так поступали?
— Прекратите придумывать нелепые обвинения!
— Мне плевать, почему вы не понимаете важность каждого молодого мага в будущем благополучии всего королевства, но если вы не готовы менять своё отношение, то придется заменить вас. Разговор окончен.
Я встал со стула, показывая, что сказал всё, что хотел.
— Что вы намерены делать, Ваше Высочество? — встревожено спросил мужчина, также поднявшись со своего места.
— Я же уже сказал. Сегодня ученики школы магии будут помещены в достойные магов Тарта условия проживания. Это произойдет с вашей помощью или без вас, но я прямо сейчас направлюсь к отцу, чтобы донести это требование до него.
— Это абсолютно исключено, Ваше Высочество!
Старик неотрывно следовал за мной и бубнил на ухо, что нарушать покой Его Величества недопустимо, что я нарываюсь на неприятности, веду себя слишком дерзко даже для принца, но мне его холопские тревоги были безразличны. Рабскую натуру из человека, всю жизнь привыкшего унижаться и кланяться не выбить, даже вручив ему титул и всю полноту власти в какой-то нише. Глава Стиг боялся менять мир вокруг себя, не пытался избавить от рабского мировоззрения подрастающее поколение, постоянно оглядываясь на то, что ему прикажут хозяева.
Привычка всегда и во всем ориентироваться на мнение кого-то более значимого, весомого, знатного на корню обрывала простор для собственного творчества. Мне было даже немного жалко этого ущербного человека. Он может и не худший человек в Тарте, но из-за таких как он, бездумных роботов-исполнителей чужой воли, у страны, попавшей в капкан сословного устройства не было нормального будущего.
С другой стороны, у всех людей своя жизнь, свои страхи и заботы. Никто не в праве заставить их меняться и менять мир под себя. Это желание или зреет внутри человека или умирает вместе с его мечтами и надеждами в череде безликих дней близнецов.
Я окончательно перестал слушать, о чем трещит бестолковый старик, когда пришёл к входу в подземную сокровищницу, у которой столпился сразу десяток гвардейцев. Их угрюмый вид и повышенная тревожность показались мне подозрительными. И разумеется, они не собирались пропускать меня на аудиенцию к отцу. Я не стушевался и к удивлению выпучившего глаза старика, предупредил:
— У вас есть ровно тридцать секунд, чтобы уйти отсюда на своих ногах. Кто не успеет свалить пусть пеняет на себя.
— Я не расслышал, этот малыш нам угрожает? — ухмыльнулся один из гвардейцев, настоящий великан под два с половиной метра.
— Тебе слова не давали, жирдяй, — огрызнулся я, и применив поле Ци, резко стукнул его затылком о каменную стенку за спиной.
На глазах притихших стражей великан обмяк и без чувств сполз по стене на пол.
— Время пошло. Этого я просто оглушил, вас — убью, — сухо предупредил я, стараясь быть настолько убедительным, насколько мог быть убедительным худощавый паренёк двенадцати лет, с нежными чертами лица и по-детски всклокоченными белокурыми локонами, упавшими на лицо.
Предупреждение растворилось в угрюмых лицах напрягшихся гвардейцев. Им гордость не позволяла сбежать, особенно, на глазах товарищей.
— Я не хочу вас убивать, но всегда держу свое слово, — тяжело вздохнув, добавил я, — если вы думаете, что можете мне противостоять, то вы сильно ошибаетесь, я архимаг с трехтысячным уровнем сердцевины, для вас — живой бог. Даю ещё десять секунд уйти живыми или размажу вас по стенам.
Один мужчина вдруг дал слабину и кинулся бежать прочь. Этого недостойного примера самосохранения оказалось достаточно, чтобы за ним рвануло ещё четверо. Пятёрка тугодумов осталась на месте, просто не поверив моим угрозам. Я сделал ещё одну попытку запугать стражу и стиснув шлем ближайшего гвардейца, заставил его вопить от боли, вызванной ломающим кости металлом. Он вздрогнул всем телом, после чего череп хрустнул и содержимое головы кровавыми брызгами обдало стоящих рядом товарищей. Труп рухнул на землю, словно тряпичная кукла.
Придавил я совсем слабо, но хрупкий черепок оказался по ощущениям не толще скорлупы куриного яйца. Никогда не видевшие ничего подобного гвардейцы наконец осознали, что я не шучу и кинулись врассыпную. Чтобы придать им скорости, я легонько подтолкнул их в спину, заставив также вопить от страха оказаться раздавленными, словно гнилое яблоко.
Путь в недра сокровищницы был свободен, но я не учел, что ключи от дверного замка висели на поясе у кого-то из беглецов, пришлось втолкнуть её внутрь подземелья вместе с вырванными петлями и замурованной в камень рамой. Старик под боком перестал не только бубнить, но и дышать.
Он тихо офигевал от сынка короля, первогодки его школы. Его Величество говорил, что малыш очень одаренный, открыл таланты в шесть, в девять показал третью сердцевину и запредельный магический потенциал, но ни один маг в Тарте не способен был легким толчком руки вывернуть с мясом двойные, усиленные металлическим каркасом и кованной в три пальца рамой двери. Такую дверь
