Паломничество в Палестину - Иван Ювачев

Поужинав в общей большой столовой на втором этаже, мои спутники разошлись по номерам, а я с отцом Дионисием вышел на балкон и залюбовался тихой, звездной ночью. Вдали виднелись слабые огни, откуда доносилось до нас пение и пляска мусульман-арабов.

Рассказывая о местных нравах, монах-гостиник заметил, что у нас взят извозчик ненадёжный: всегда на него жаловались все паломники.

На другой день, чуть свет, мы уже были готовы к дальнейшему путешествию. Отец Дионисий ещё раз напомнил по-арабски нашему извозчику, чтобы он ехал сперва к Мёртвому морю, а потом уже к Иордану.

Тронулись. Дорога шла по долине, покрытой песчаными буграми, как бы дюнами. Повсюду встречается частый, но мелкий кустарник. Его листья представляют вид тонких сосудиков, наполненных солоноватой влагой. Сколько ни встречалось растений, все они имели характер солончаковой флоры.

Мы вскоре потеряли из виду Иерихон, но в то же время не видели ни Мёртвого моря, ни Иордана. Насколько сумели, мы спросили извозчика, везёт ли он нас к Бахр-Лут (Бахр-Лут значит «море Лота»), т. е. к Мёртвому морю.

– Бахр-Лут! Бахр-Лут! – поспешил заверить нас араб.

Нам это было очень важно. В такой ранний час купаться в реке было бы очень холодно, в море же вода была значительно теплее. Кроме того, после купания в соленом рассоле Мертвого моря необходимо смыть с себя едкую и даже ядовитую соль в пресной воде. Да и духовном значении неудобно, чтобы из святых вод Иордана, «очищающих грехи мира», погрузиться в мертвые воды Содома и Гоморры.

Эта местность, по которой мы ехали, была для Израильтян входными воротами в Обетованную землю. Отсюда вождь Израиля, Иисус Навин, сделал своё победоносное шествие к Иерихону и к другим городам Палестины. Патриархи Авраам и Иаков тоже входили в обетованную землю с восточной стороны из-за Иордана.

Пока мы вспоминали библейскую историю здешнего края, извозчик подъехал к монастырю Иоанна Предтечи. Мы все бросились к нему с упреками, зачем он нас обманул и привез сначала к Иордану, а не к Мертвому морю, как ему не один раз раньше наказывали. Нахальный араб вскипел и, жестикулируя кулаками перед самым носом одного из наших товарищей, сильно кричал по-своему. Его подходы были настолько дерзки, что товарищ наш не выдержал и отстранил его ударом палки по руке. Араб моментально вырвал палку и, как ужаленный, с яростью замахнулся ею в свою очередь, но тут все остальные спутники поспешили разоружить его.

Эта безобразная сцена повергла нас всех в крайне печальное настроение. Перед монастырем Проповедника покаяния, пред священным Иорданом – и такая вспышка гнева! Кто-то из нас заметил, что это тоже в своём роде искушение диавола в пустыне Иорданской, как было у самого Христа и у всех иорданских святых.

– Господа! – примиряю я их, – этот эпизод необходим в нашей поездке на Иордан. Без него мы не испытали бы всей полноты впечатлений древних паломников в эту местность, подверженную разбойничеству и насилию со стороны бедуинов.

Впрочем, взаимное незнание языков скоро нас смирило, и мы, проворно осмотрев монастырь, покорно отправились на Иордан. Можно подъехать совсем близко к реке и не видеть её священных вод, потому что оба берега густо заросли деревьями и кустами.

Было ещё рано. Чувствовалась свежесть и в воздухе, и в воде. Солнце хотя освещало землю, но не грело ещё тенистых берегов Иордана. Мутная, светло-серая река бежала очень быстро. От каждой свесившейся в воду ветки расходились две сильных струи. Для купания мы разделились попарно. У паломников составилось понятие, что окунаться голому в водах Иордана, освященных крещением Господа Иисуса, не только неприлично, но и грешно.

Непременно надо прикрыть свою греховную плоть новой рубашкой. В Иерусалиме можно купить у некоторых русских паломниц специально для этой цели сшитое белье из коленкора за весьма ничтожную цену. Таким я и запасся накануне отъезда на Иордан. Мой же спутник, почтенный семьянин, разоделся, как на праздник: все нижнее белье от рубашки до носков было сделано заранее в России по особому заказу из хорошего материала. Не забыт был и белый галстук.

В день Богоявления на берегу Иордана

Все было вперед строго обдумано, потому что это бельё будет тщательно оберегаться до гроба, чтобы в нём представиться и перед судилищем Христовым.

Мы выбрали место для купания у более глубокого берега, среди нависших над водой ветвей. Товарищ опустился в воду первым и, держась за ветки дерева, окунулся три раза, а я в это время пел крещенский тропарь. Затем настала моя очередь. С большим трудом натянув на себя сшитое на живую нитку узкое белье, я спрыгнул в воду и хотел выйти на более глубокое место, но с первым же шагом почувствовал, что мои ноги теряют почву: мягкий грунт на дне расступался под ними, а сильное течение влекло меня в сторону.

– С большой опаской, – предупреждал нас о. Дионисий, – купайтесь в Иордане. Не один раз тонули и хорошие пловцы.

Окунувшись три раза, я не рискнул поплавать на глубине и поспешил выйти на берег. Несмотря на сильные жары в долине, вода была довольно свежая. Воображаю себе, какова она должна быть в январе месяце, когда в воспоминание крещения Господня толпы паломников погружаются в Иордане при торжественном молебствии!

Наше купальное белье мы развесили по деревьям для просушки.

– Теперь, – заметил мой товарищ, – его не следует мыть после освящения в иорданской воде. Вот ещё надо образа посвятить.

И он окунул в реке по три раза привезенные с собою небольшие иконы и крестики. Хотели в память из Иордана взять камешков, но их трудно было найти в глинистом берегу. Ограничились водой, налитой в бутылки, да палками из прибрежных растений. Араб-извозчик, увидев, как его недавний противник неумело старается выломать себе палку, поспешил отломать с другого дерева и поднёс ему. Эта зеленеющая палка в руках араба, как миртовая ветвь, как эмблема мира, выражала примирение. Русский же давно простил все и только сожалел о своей гневной вспышке.

Закусив хлебом с отстоянной иорданской водой, которая показалась всем очень вкусной, мы поехали к Мёртвому морю. С каждым часом солнце припекало все сильнее и сильнее, так что, когда мы подъехали к гладкому, как зеркало, морю, искупаться было бы очень кстати, но после Иордана никто из нас не рискнул испытать силу страшно едких вод. Берег усеян черными и белыми камешками. Но ни одного дерева кругом! Только вдали от берега виднелись низенькие солончаковые кустики.

Мёртвое море ( Бахр-Лут )

На вкус вода Мертвого моря очень жгучая. Некоторые не рады были, что попробовали. Если на минуту опускали в неё руку, то она покрывалась тонким слоем соли. Вода настолько густа, что тело человеческое не может утонуть в ней.

Вернувшись в Иерихон, я вспомнил про Закхея и попросил отца Дионисия показать мне какую-нибудь смоковницу, одного вида с той, на которую влезал низенький начальник мытарей. Он привел меня к большому роскошному дереву, с овальными, а не лопастными листьями.

– Это не похоже на обыкновенную смоковницу! – замечаю я.

– Да, это другой вид. На ней также есть смоквы, но мельче. В Евангелии это дерево зовется сикомором.

В странноприимнице имеется книга для записей приезжающих. Некоторые не ограничились одними именами и названиями городов, откуда они приехали, но внесли и свои заметки. Мы же записали три молитвы, подходящие к месту, связанному с именами Иисуса Навина, пророка Елисея и, наконец, Самого Господа Иисуса Христа.

Когда мы, мирно разговаривая, закусывали перед дорогой, вдруг раздались со двора визгливые крики и плач женщины. Моментально мы все сбежали вниз. Здешний слуга из арабов бросился за ворота ловить кого-то. По этому поводу отец Дионисий рассказал нам много своих наблюдений о здешних нравах и порядках. Можно только удивляться, как ещё здесь люди осмеливаются гнездиться в селениях…

Наскоро осмотрев источник пророка Елисея, мы поспешили отправиться в Иерусалим, чтобы сегодня же добраться до него засветло.

В общем, дорога теперь шла все в гору и гору, потому что Иерихонская долина ниже Иерусалима более чем на одну версту и, что замечательно, ниже уровня Средиземного моря немного менее 200 сажень.

После томительной жары в долине, нам показалось в горах довольно свежо. А когда зашло солнце, некоторые мои спутники даже озябли от развивающегося при езде холодного ветра. Такой резкий контраст ночной температуры после дневной жары!

Во все время дороги извозчик был очень тих и послушен. Потом мы узнали, что отец Дионисий сделал ему хорошее внушение, пригрозив консулом. А в Иерусалиме он и рта не разинул.