Французская волчица — королева Англии. Изабелла - Элисон Уэйр

12 августа умер Уорвик, искренне оплакиваемый. Его друзья заявили, что граф был отравлен; возможно, кто-то пытался так дискредитировать короля. Смерть Уорвика обеспечила Ланкастеру позицию неоспоримого превосходства. Всего четырьмя днями ранее, 8 августа, Эдуард назначил его наместником на Севере. Ланкастер уже успел сменить большинство королевских чиновников и шерифов собственными ставленниками и пользовался широкой поддержкой как самозваный защитник Ордонансов. Он контролировал администрацию, издавал приказы, даровал помилования, удовлетворял прошения и назначал чиновников. Если король желал что-то предпринять, он был обязан спросить совета у Ланкастера; но, так как Ланкастер предпочитал держаться в стороне от совета, Эдуарду приходилось обращаться с ним почти как с суверенным правителем и отправлять посланцев к нему в Кенилворт или Доннингтон.{559} Изабелле, дочери самовластного Филиппа IV, не могло быть весело при таком отношении к королевскому достоинству ее мужа.

Вскоре после этого из Франции пришло известие, что Маргарита Бургундская умерла в тюрьме 14 августа. Поговаривали, будто ее то ли удавили, то ли задушили, или заморили голодом; и в данном случае, возможно, слухи не были ложными — королю Людовику настоятельно требовался наследник. 19 августа, спустя всего пять дней после кончины жены, он женился на дальней родственнице, Клеменции Венгерской, которая соперничала с Изабеллой по красоте — ее считали самой красивой принцессой в Европе. Через десять дней она вместе с супругом была коронована в Реймсе.

В сентябре Эдуард и Изабелла оказались в Барнуэллском приорате августинцев в Нортхэмптоншире, который был основан еще в XII веке и славился умением принимать королей. В конце месяца они наведались в Линкольн, а в октябре остановились в Клипстоне, королевском охотничьем доме в Шервудском лесу. В декабре Изабелла оставалась там одна, пока Эдуард ездил на встречу с баронами в Донкастер.{560} Рождество они также провели порознь — король на праздниках «занимался греблей в Кэмбриджских затонах[67] при большом стечении простого народа, для обретения бодрости духа» и даже плавал с этой «глупой компанией» в холодную погоду, что вызвало у баронов лишь насмешку; они открыто высказывали презрение к подобным «детским забавам».{561}

В декабре 1315 года пришли недобрые вести из Ирландии: Мортимер был наголову разбит Эдвардом Брюсом в битве при Келлсе, в Мите. Власти англичан в Дублине, по сути, пришел конец, и Мортимер спешно отправился в Англию за подкреплениями. Он появился при дворе 17 января{562}, но король, нуждаясь в поддержке в борьбе против Ланкастера, оставил его в Англии.

Соответственно, Мортимер участвовал в сессии{563} Парламента, которая открылась в Линкольне под конец января, но Ланкастер не соизволил сразу осчастливить собрание своим присутствием, хотя вопросы голода и войны с шотландцами требовали безотлагательного решения; он прибыл лишь три недели спустя, 12 февраля. Тем не менее благосклонный Парламент назначил его главным советником короля — явно против воли Эдуарда, — поскольку лорды согласились, что «король не должен предпринимать никакие серьезные дела без согласия Совета».{564} В это время Эдуард и Изабелла жили в замке Сомертон под Нэйвенби, в восьми милях южнее Линкольна. Этот замок был построен в 1281-1282 годах, и король бывал в нем еще до восшествия на престол. Там Эдуард установил пенсион в размере 50 фунтов и подарил земельные угодья в Понтье няне Изабеллы, Теофании де Сен-Пьер, видимо, при ее уходе на покой.{565} Он наградил также собственную няню, Элис Лэйгрев, за преданную службу Изабелле.{566} Примерно в то же время Ланкастер тоже затратил 92 фунтов на подарки Теофании и французским служащим королевы.{567}

К февралю Изабелле стало ясно, что она снова беременна. 27 марта ей доставили новые носилки, чтобы она могла путешествовать с удобствами — женщинам в таком положении не принято было ездить верхом.

В апреле снова собрался Парламент, теперь уже в Вестминстере, но вскоре после этого Ланкастер вышел из состава Совета. С этого момента он проводил большую часть времени в своих поместьях на севере страны, где содержал штат не хуже королевского, однако почти не занимался конкретными делами правления. Он проявил себя нерешительным, медлительным и не слишком способным правителем, и постепенно терял поддержку, как из-за собственной инертности и малой компетенции, так и за счет неутомимых интриг Эдуарда. Ему не было никакого дела до ужасающего положения в стране: голод по-прежнему свирепствовал, шотландцы безнаказанно продолжали набеги на северные земли, валлийцы подняли мятеж, и королевство находилось на краю всеобщей смуты — междоусобицы между баронами вспыхивали то здесь, то там. Но Ланкастер раз за разом пренебрегал государственными заботами, уделяя внимание лишь личным интересам. Он обуздал своего короля, но не сумел предложить подходящую альтернативу; соблюдать принципы, которые он так громко провозгласил, ему, по всей видимости, уже не хотелось, и он теперь стремился лишь к одному: подчинить и унизить короля.

Меж тем Мортимер, подавив восстание в Уэльсе, поднятое патриотом по имени Ллуэлин Брен{568}, возвратился ко двору 21 апреля, но между маем и августом вновь отправился на запад. Затем пришло удручающие известие, что Эдвард Брюс 1 мая короновался верховным королем Ирландии.

Недобрые вести в тот год не переводились: 5 июня брат Изабеллы, король Людовик, умер в Венсенне от плеврита или пневмонии, выпив вина со льдом после жаркой игры в мяч. Он оставил вдову, королеву Клеменцию, беременной; до рождения ее ребенка Франции предстояло оставаться без короля — впервые с 987 года, когда была основана династия Капетингов; поэтому второй брат Изабеллы, Филипп, граф Пуатье, был назначен регентом Франции на период до совершеннолетия будущего государя. Известие о кончине Людовика дошло до Изабеллы 20 июня, и она удалилась в Мортлейк в Сюррее, чтобы как-то пережить свое горе.{569}

Теперь, когда Ланкастер самоустранился и недовольство его поведением в обществе росло, король мало-помалу приходил в себя. В июне он начал возвращать придворных, пострадавших от ланкастеровской чистки, в том числе и Деспенсера-старшего, а 1 июля восстановил доходы Изабеллы, подтвердив все земельные пожалования, которые она получала с 1314 года{570} и увеличив сумму, отпускаемую на содержание ее двора.

Король наметил на октябрь новую кампанию против шотландцев, и 20-21 июля договорился с банкирами Барди о покрытии расходов королевы на время его будущего отсутствия.{571} В надежде на дальнейшее укрепление своего авторитета он написал папе, чтобы выяснить, нельзя ли ему короноваться заново, чтобы принять помазание тем елеем, который привез в Англию Томас Беккет; Папа, человек более мудрый, чем Эдуард, сумел предвидеть, какие последствия может спровоцировать этот акт, и отказал.

В конце июля Изабелла уехала в Элтем отдохнуть перед родами, а король отправился на север, в Линкольн, на следующую сессию Парламента. Теперь он изо всех сил старался зазвать Ланкастера обратно ко двору, надеясь заручиться его поддержкой для предстоящей шотландской кампании, но после того, как 29 июля в Линкольне начались заседания Парламента, они с Ланкастером затеяли яростную ссору по поводу Шотландии, и всякие надежды на поход были погублены на корню.{572}

15 августа Изабелла родила в Элтеме второго сына, Джона. Король решил воспользоваться этим счастливым событием как предлогом для примирения с Ланкастером, и сразу после родов королева послала своего слугу Гудвина Хотэйна с письмами к Ланкастеру и Джону Солмону, епископу Норвичскому, «приглашая их приехать в Элтем и стать крестными для ее сына Джона». Необходимый жест был сделан, но в ответ пришел непростительный, оскорбительный отказ, поскольку в источниках не упоминается о присутствии Ланкастера на крещении.

Малютка-принц был крещен 20 августа в часовне королевы в Элтеме{573}, где установили купель, задрапированную золотой парчой и редким дорогим турецким ковром. Эти ткани приобретал Джон де Фонтенуа, клирик при часовне королевы, при посредстве королевского Гардероба, откуда портному королевы, Стефену Талуазу, выделили еще пять отрезов белого бархата на платье для ритуала очищения. Эдуард подарил Изабелле кое-какие драгоценности и заплатил 40 фунтов за эту церемонию.{574} Дворецкого Изабеллы, сэра Эйбуло де Монтибуса, король наградил 100 фунтами за то, что тот прискакал в Йорк с радостной вестью о «счастливом появлении на свет» Джона Элтемского, как впоследствии прозвали этого принца.{575} Изабелле в награду достались земельные пожалования и ценные вещи, предоставленные в кредит банком Барди;{576} кроме того, отец и муж заказал молебны за нее и Джона в Йоркской обители доминиканцев.