Маньяк по субботам - Гостомыслов Александр Петрович

— Пять лет назад, — гордо заявила старуха, — у меня его Эрмитаж хотел купить. Но я не отдала, потому что де Аленкур привык к частной квартире. Ваш дом я видела. Там ему понравится.

— На нашем счету в банке совершенно нет денег. Мы не можем предложить вам ни рубля.

— Вы меня не поняли, — судя по донесшимся всхлипам, старушка заулыбалась. — Я рыцаря не продаю, а дарю. Денег ни ему, ни мне не надо. Жан де Аленкур станет у вас входную дверь сторожить. Больше он ничего не может. Биться на турнирах ему незачем, копье давно потерялось.

— С кем ты так долго говоришь? — спросил шеф, оторвав взгляд от бумаг и нажимая кнопку селектора, стоящего на тумбочке рядом со столом.

Выслушав старушку, он спросил:

— Это… Жюнкьен Гитар?

— Да, — перебила она. — Доспешник из Бордо, четырнадцатый век. Неувядаемая красота.

— Я чувствую, вы не крепкий ходок, — крикнул в селектор Грай. — Сейчас же начинайте движение к входной двери. Мы уже выезжаем.

Шеф поднялся из-за стола, коротко приказал:

— Немедленно в путь, пока старушка не позвонила еще кому-нибудь. Таких лат во всем мире осталось шесть единиц. Машина у нас в порядке?

Я сходил в гараж, взял нашу старенькую «Ниву», принадлежащую Граю, привел к дому. Шеф молча сел на переднее сиденье, и по проспекту Стачек, по лабиринту улочек мы добрались до моста Лейтенанта Шмидта.

На мосту шеф не выдержал:

— Впереди нет машин, прибавь же скорость!

— Нельзя, — отрезал я. — Колесо отвалится.

Мой начальник обиженно засопел, потому что за увеличение нашего счета в банке отвечал непосредственно он, а я ему уже все уши прожужжал о необходимости покупки новой машины.

Кое-как мы докатили до Девятой линии, остановились у дома тридцать четыре, где на третьем этаже жила уникальная старушка, звали ее Берта Григорьевна. В большой прихожей со стеклянными дверями среди старых окованных железом сундуков стоял самый что ни на есть рыцарь в шлеме с закрытым забралом. Костяшками пальцев Берта I ригорьевна постучала по металлической груди, отозвавшейся гулкой пустотой.

— Внутри, конечно, ничего нету, но по внешнему виду не понять. — Старушка придирчиво посмотрела на Грая и даже потрогала его черную кожаную куртку. — Вы понравились Жану де Аленкуру, он согласен пойти с вами, — и пожала на прощание металлическую перчатку.

Дом шел на ремонт, и лифт оказался отключенным, коня у рыцаря не было, поэтому он великодушно согласился прокатиться на мне. Я крякнул, взвалил путало на спину и, ни разу не уронив, дотащил до низа. Рассмотрев рыцаря при уличном свете, Грай пришел в восторг:

— Представь себе эдакое чудище с копьем в руке на тяжеловозе, покрытом кольчугой с броневыми листами… Он ехал сквозь чужую пехоту, как тяжелый танк, и прокладывал в ней дорогу.

Кататься верхом на машине Жан не умел, и я изрядно повозился, пока согнул ему проржавевшие члены и усадил на переднее сиденье. Кстати, в машине он смотрелся неплохо. Люди подходили с открытыми ртами, таращились, удивлялись:

— Совсем как живой.

Когда вернулись домой, то втроем занесли нового жильца в би б л иотеку-мастерскую, положили на верстак.

— Музейная вещь, — похвастал Грай. — Сама в руки пришла. А вот тебе, Виктор, никто даже старой подковы не предложит. — Жило переоделся, натянул комбинезон, приготовил керосин, тряпочку, корщетку, машинное масло и немедленно начал надраивать рыцаря.

Нас с Бондарем он больше не видел и не слышал.

«Зачем мне в городе подкова? — подумал я. — Если только к дверям прибить?», — но насмешку хорошо запомнил.

— Как думаете, сколько времени потребуется, чтобы оживить железного покойника? — спросил я Бондаря. — Ведь вы же были капитан-директорсм большого морозильного рыболовного траулера, вам приходилось стоять на судоремонтном заводе.

— Обрати внимание на татуировку рыцаря. Это же резьба по металлу… Если начать ее прочищать, на это уйдет уйма времени.

Бондарь приуныл.

— Счет в банке тает. Клиента у вас нет. Виктор, придумай что-нибудь.

Обстановка в доме накалилась. На следующий день и завтракал, и обедал Грай торопливо, ни о чем другом, кроме рыцарских войн и турниров, говорить не желал. Мы с Бондарем не отвечали, старались молчанием погасить оружейно-коллекционный зуд. Но в данный момент мы шефа интересовали только как слушатели.

После обеда я один сидел в кабинете и мрачно смотрел в окно. Как заставить Грая взяться за дело? Теперь, пока не вычистит своего монстра, он станет отказывать всем клиентам.

Корабельный колокол звякнул у входной двери, прервал мои горестные размышления. Не дожидаясь, пока Бондарь выберется из кухни, я поспешил в прихожую и, не глядя в иллюминатор, вмонтированный в дверь, распахнул ее.

Молодая женщина с дорожной сумкой у ног стояла на нашем крылечке и, улыбаясь, смотрела на меня. Розовый плащ, небольшая шляпка под персик, пушистые волосы красноватого оттенка и огромные светло-карие глазищи на симпатичном лице — вот что я увидел. Незнакомку я назвал про себя Золотей рыбкой и полюбим с первого взгляда. Дорожная сумка сказала мне, что женщина приехала издалека, может явилась к нам с вокзала, и если сна поспешила прямо к Граю, то дело должно быть стоящее. Хорошая деловая перспектива всегда вызывала у меня прилив сил.

Прежде всего следовало позаботиться о возможной клиентке, и я улыбнулся как можно шире, показывая всю свою доброжелательность.

— Именно так я представляла себе вас, — в ответ усмехнулась гостья. — Вы — Виктор Крылов, боксер, отважный армейский разведчик, девушки от вас без ума, не правда ли? Не могли бы вы взять сумку, она уже изрядно оттянула мне руку.

Либо ее кто-то хорошо проинформировал, либо она читала мои рассказы о Грае. Я подхватил сумку гостьи, поставил под вешалку, помог снять плащ и повесил на крючок.

Ее глаза начали изучать меня.

— Я должна видеть Ярослава Грая, но прежде мне хотелось бы посоветоваться с вами, Виктор, можно?

Я не возражал. Но сияние, исходящее из ее глазищ, обволакивало, поглощало, гипнотизировало, пьянило. Я почувствовал, что если дам себе волю, то непременно улечу в эти бездонные глаза и окажусь где-нибудь на другой планете, которая называется Рай, — такой магнетизм исходил из ее глаз.

— Вы меня слышите? — спросила женщина. Она явно лукавила. Наверняка все молодые мужчины, встречающиеся на ее пути, немели, очарованные ее глазами и обаянием. Она должна была привыкнуть, а может, даже и пользовалась этим.

Приложив некоторые усилия, я очнулся, проводил гостью в кабинет, усадил на наш большой кожаный диван, на центральное место, обозначенное двумя валиками.

— Вы в нашем доме бывали прежде? Я вас не помню.

— Нет, не была. Про вас мне рассказывал лейтенант милиции, поэтому и пришла в ваш похожий на крепость дом.

Она неторопливо оглядела кабинет, задержала внимание на стендах со старинным оружием.

— Наверняка в агентство часто обращаются с необычными просьбами, вас ничем не удивишь.

— Я предпочел бы приятное удивление. Но теперь это редко случается. Жизнь пошла торопливая, деловая. У каждого свои проблемы, которые хочется побыстрее решить.

Женщина отвела взгляд от коллекционного оружия, взглянула на меня.

— Могли бы вы предположить, с чем я к вам пришла?

— Этого даже Грай не может, ведь мы не ясновидящие. Но если смогу помочь подготовиться к разговору с шефом, то я вас внимательно слушаю.

— Вы мне позволите отдышаться с дороги, и, если можно, чашечку чаю покрепче.

Я подошел к селектору, нажал кнопку внутренней связи и попросил Бондаря принести чаю с рюмочкой коньяка.

Приглядевшись повнимательнее, я заменил, что посетительница несколько нервничает. Конечно, к нам никто не заходит просто так, чаю попить, у каждого свои заморочки.

Через две минуты вошел Бондарь и на подносе подал гостье чай, вазочку с печеньем и рюмку коньяка.

— Спасибо за внимание, — поблагодарила гостья. — Глоток коньяка меня поддержит.

Я сел за свой стол, достал из ящика блокнот и ручку.