Просто друзья - Робин Сисман

— Спасибо, Кэндис. — Фрея взяла стакан и залпом осушила его. — Если ты не против, я одолжу Росинанта, Джек.

— Я против.

— Роси… кого?

— Росинант — это ручной велосипед Джека, — сказала Фрея, — после вас, Кэндис, вторая вещь, которую он любит больше всего на свете. Он назван в честь коня Дон Кихота.

— Ах да… Дон. Он был в сборнике биографий этого, как его, Уолтона[21]…

— Брось, Джек… — Фрея бесцеремонно пнула его ногой, — это в твоих интересах. Я еду искать квартиру.

Джек пристально посмотрел на Фрею:

— Ты съезжаешь?

— А ты намерен умолять меня остаться?

— Дай знать, когда вскрывать шампанское.

— Это ваша сестра? — вмешалась в разговор Кэндис. Она подняла журнал, который Фрея по глупости оставила на траве.

— Сводная, — сказала Фрея.

— Дай-ка посмотреть. — Джек протянул руку. Кэндис отдала ему журнал и присела на подлокотник кресла, прижавшись к нему щека к щеке, чтобы они могли читать вместе.

Джек окинул взглядом фотографию и присвистнул.

— Ты вроде говорила, что она школьница.

— Была. Теперь выросла.

— Смотри, Джек… — Кэндис ткнула пальцем, — тут написано, что они женятся. Как интересно!

— Событие поистине мирового значения. — Фрея выхватила у Джека журнал и с силой захлопнула. — У тебя есть своя почта, Джек… — Фрея подняла конверт, — или мы на сеансе групповой терапии и должны пройти испытание чтением вслух писем друг друга? Вот, кстати, письмо от твоего отца. Может, мне прочесть его вслух?

Джек смотрел на нее с нескрываемой неприязнью.

— Возьми велосипед.

— Что?

— Я сказал, возьми этот чертов велосипед!

Фрея, с секунду поколебавшись, пнула письма ногой.

— Отлично, Джек.

Фрея проехала около сорока кварталов от Челси до Центрального парка. Жарким воскресным днем предпринимать подобное путешествие — сущее безумие даже на хорошем спортивном велосипеде, но на старой, проржавленной развалюхе Джека, среди потока машин, изрыгающих выхлопные газы, это просто самоубийство. Однако Фрея была исполнена решимости получить удовольствие от своего вояжа. Я могу это, говорила она себе, изо всех сил налегая на педали на перекрестках, когда зажигался красный, стуча кулаком по крышам машин, не дающих ей проехать. Назад, в прошлое. Тогда она ездила только на велосипеде, но потому лишь, что была без гроша в кармане, а не из-за «артистичности натуры», как Джек, который думает, что старый потрепанный велосипед создает вокруг него эдакий мальчишески-книжный ореол, добавляя ему обаяния. Но стоит небу нахмуриться, как он сразу берет такси.

За какую только работу не бралась Фрея, чтобы выжить в этом городе, — была разносчицей сандвичей на дом и в офис, телефонным оператором на секс-линии, официанткой на роликах (с обязательными косичками), подопытным кроликом при испытании новых лекарств, горничной, убирающей блевотину после чужих вечеринок, туристическим гидом в «колониальном» костюме (включая дурацкий чепец, который называется голландской шляпой). Именно поэтому паразитизм Джека так ее злил. Он мнил себя героем лишь потому, что ему удалось выжить в Нью-Йорке год; потом отец простил его и снова стал выплачивать содержание. Он никогда не отказывал себе в еде, чтобы заплатить за уроки, как она; и не проводил зиму, питаясь супом в благотворительной столовке, ночуя на куске пенопласта, укрывшись пальто из Армии спасения. Даже сейчас ее банковский счет с опасной регулярностью улетал в минус, а после того как она купила розовое платье и проигралась в карты, она даже боялась проверить, что осталось на счету. И если Майкл в самом деле намерен с ней судиться… Фрея застонала. Сегодня же надо позвонить Кэт и попросить у нее совета.

Фрея свернула на север — там был уклон, невидимый глазу, но весьма ощутимый для ног. Квартал за кварталом характер местности менялся: от цветов — к мехам, от синагог — к церквам, от бриллиантов — к книжным магазинам, театрам и учреждениям, от бедных — к богатым, потом снова к бедным, и вот дома стали расти, а куски неба уменьшаться. Фрея уловила запах горячих сосисок и расплавленного асфальта и еще лосьона для загара — обычный запах Гудзона, — нефти и воды, уносимый на восток городскими сквозняками. От гранита и тонированных стекол шел жар. Туристы и жители города, делающие субботние покупки, толпились у перекрестков. Молодые водители грузовиков орали, надеясь запугать Фрею, но она лишь упрямо наклоняла голову и жала на педали, не оглядываясь по сторонам. Ее не впечатляла красота девятнадцати небоскребов Рокфеллеровского центра, высокий стройный шпиль Ар-си-эй, зловещий черный куб здания Си-би-си, выросший на углу Пятьдесят третьей улицы, словно гигантский телевизионный экран. Она миновала скульптуры Джима Дайна у Музея современного искусства — три Венеры, безрукие, безголовые и громадные, но с весьма женственными формами. Может, именно так мужчины подсознательно воспринимают женщин? Фрея подумала о соблазнительных округлостях Кэндис, похотливой желтозубой улыбке Бернарда, о плохо скрываемом волнении Джека, когда он спросил ее о свидании, в надежде поразвлечься. Она солгала ему, сказав, что поедет искать квартиру. Она ехала в парк, чтобы побыть наедине с собой и придумать месть.

Потная, запыхавшаяся, но живая, Фрея наконец добралась до парка. Народу было полно — велосипедисты, скейтбордисты, любовники, роллеры, женщины с собаками, мужчины с младенцами, дети, самозабвенно лижущие рожки с мороженым. Фрея съехала на тенистую велосипедную дорожку и, придерживая руль, направилась к озеру. У лотка постояла в очереди, чтобы купить запотевшую, только что из холодильника, бутылку минеральной воды. Опустив бутылку в корзину, где лежал рюкзак, Фрея продолжила путь в поисках относительно уединенного места. Среди искусственно воссозданного уголка «дикой природы», с многочисленными водопадиками, лесочками, ручьями и продуманно расставленными валунами, она отыскала одинокое дерево, перетащила велосипед через кусты и прислонила к дереву. Усевшись на изрядно вытоптанную траву в тени, она глотнула ледяной воды из бутылки и потянулась за рюкзаком. Достав из него ручку и записную книжку, она рассеянно наблюдала за лодками. Ей хватило нескольких минут, чтобы придумать следующее:

«Ты мнишь себя большой шишкой, но ПРЕДУПРЕЖДАЮ — СИЛЫ ТЬМЫ сгущаются. Я знаю, что происходит между тобой и Ею. Если она получит „5“, а я — нет, ты будешь наказан за ОСКВЕРНЕНИЕ принципов морали и за СЕКСУАЛЬНЫЕ пристрастия. Никому не позволено стоять на пути моей ГЕНИАЛЬНОСТИ. Так что будь осмотрительнее. Не то…

Друг».