Марс наш! - Валерий Большаков

Висенте наполовину осмотрел, наполовину ощупал свое воинство.

С ним на задание выходило семь человек Сбрелось только четверо.

Пятый сидел в гермокабине.

– Mierda…

– Может, они вернулись?

– Ага! Решили, что-то ветрено сегодня!

– Я там кое-что видел, мне кажется…

– Что именно? Не мнись, Хуан!

– Да черт его знает… Лучше показать!

– Стоять!

Висенте нащупал борт марсохода и снял с него буксировочный трос – плоскую ленту.

– Все цепляем трос к поясам! Вперед, Хуанито…

Сгибаясь под ветром, космопехи двинулись, как альпинисты в связке.

– Черт, уже не видно…

– Да что видно-то?!

– Мне показалось, что я видел гусеницу краулера… Она торчала из песка…

Висенте сделал еще шаг и неожиданно провалился в песок по колено.

– Это зыбучка! – заорал он.

Пытаясь выбраться, он лишь сильнее увязал в холодном и рыхлом грунте.

– Тащите меня! Живее!

Втроем Баку вытянули из ловушки.

Задыхаясь, Висенте сказал:

– Значит, тебе не показалось… Майер там, вместе с краулером. Mierda…

Постояв, потоптавшись, Бака двинулся к марсоходу сгибаясь под ветром.

Как здорово, подумалось ему, что он в скафандре и песок не хлещет в глаза.

Далеко бы удалось уйти, двигаясь вслепую?

– Волосатик! – окликнул Висенте водителя «Конестога», лысого, как яйцо. – Направление!

– Юго-запад!

– Карту на экран!

– Готово.

– Место падения «Либерти» там отмечено?

– Вот оно.

– Далеко еще до него?

– Километров тридцать, если по прямой. Только на запад.

– Вот туда и держи. Мы все будем слева от тебя, в ветровой тени.

По машинам!

Подчиненные малость ожили.

Никто не спрашивал Баку зачем им место крушения – все, как и он, надеялись найти там убежище.

Чтобы тепло было, и попить можно, и поесть.

И подышать!

Три краулера двинулись, держась сбоку от вездехода, вот только выдерживать строй получалось плохо – ветер не учитывал желания водителей.

Ближе всего к марсоходу находилась пара Меските Джона и Мигеля Состенеса.

Они ехали на старой модели краулера – это была открытая платформа на четырех автономных «гусянках».

Сверху пара сидений и клетка багажника.

Ни дут безопасности, ни откосов – ничего.

Если перевернется краулер Висенте, то он как «багги» упрется рамой, а вот если кувыркнется Меските…

Их обоих накроет танкеткой. Как тараканов – тапок…

Висенте будто подгадал – ветер ударил таким порывом, что марсоход не выдержал.

Он накренился, сгибая флекс-колеса, да и опрокинулся – прямо на краулер Меските Джона.

Мигеля задавило сразу, он и пикнуть не успел, а Джону повезло – Меските так шустро отпрыгнул, что отделался синяками, да и то потому, что свалился на соседний краулер, ударяясь о раму безопасности.

– Волосатик! Hijo de la puta! Ты что творишь?

– Да я-то тут при чем?! Сам нос разбил!

– А Мигель – черепушку!

– Висенте! Я же…

– Vete a la chingada! Меските, сядешь на багажник… Парни, ко мне! Цепляем марсоход и ставим на колеса!

Объединив усилия, космопехи вернули машину в нормальное состояние.

– Едем отсюда! Скорей!

Висенте не стал добавлять, что запасы кислорода стремительно тают.

Ромеро – идиот! – озлился Бака.

Решил забросить им кислород на МПА – прямо из «Порт-Годдарда».

Вот только не учел, придурок, что погода нелетная.

Взлететь-то можно, «Порт-Годдард» почти не задело бурей, так, поддувает немножко, но сесть…

Это будет не посадка, а крушение.

И как быть?

Даже если они пару раз «набьют» баллоны скафов из цистерны на марсоходе, им этого хватит часа на три, от силы.

Ну, может, на четыре.

А потом что?

Подыхать?

Стоило переться на Марс, чтобы тут дуба врезать!

Идиотство…

– Висенте! Впереди ярданг!

Этим звонким словом называли глубокие борозды с крутыми склонами и острыми гребнями между ними.

Выглядят они так, будто их выкопали экскаватором, а на самом деле это ветер постарался – выдул грунт, избороздил его так, словно выгреб, канаву за канавой.

– Вдоль или поперек?

– Вдоль! По пути нам.

– Вот и шуруй по нему…

– Ага!

Марсоход первым спустился в борозду, краулеры двинулись следом.

Узкий гребень ярданга курился песком и сеялся пылью.

Бака, весь в тревогах и страхах, съехал последним.

Краулер Хуана катился перед ним, как вдруг ярданг будто ожил – гребень его поплыл, кренясь, и обрушился, погребая танкетку под собой.

– Mierda! – возопил Висенте, тормозя.

Соскочив с танкетки, он бросился на выручку.

Хорошо еще ветер тут дул слабее, сдерживаемый ярдангом.

Руками отбрасывая песок, Бака вскоре нащупал дугу краулера.

Меските, пыхтевший рядом, крикнул:

– Я добрался до скафандра!

– Копай, копай!

Спотыкаясь, подбежал Боб, упал на колени и стал ожесточенно рыть песок.

Меските Джон неожиданно застыл и медленно выпрямился.

– Кончай, ребята… – сказал он сдавленным голосом. – Хуана закапывать впору…

– Что-о?!

– Его каменюкой шарахнуло по шлему, там, в песке, глыба была…

– Шлем лопнул?

– Шлем целый, а вот шея…

– Mierda… – застонал Бака. Помолчав минуту, он сказал с ноткой усталого безразличия. – Поехали отсюда…

Двумя часами позже Висенте понял, что они промахнулись мимо того кратера, где гробанулись ТМК, и удаляются в пустыню.

Трое живых, растерявших своих павших, прислонились к вздрагивавшему борту марсохода.

Бака откинул голову, и шлем глухо клацнул.

Закрыв глаза, лишь бы не видеть этой кружащейся мути, Висенте думал о близком конце.

Никто им тут не поможет, никто не спасет.

Русских позвать?

Ага, чтобы доставить им удовольствие?

Слава богу, скажут, эти придурки сами себя истребили!

Все верно, дурачье и есть.

Почему-то вспомнилась жаркая Аризона, окраина Финикса, где он родился, где пошел в школу.

Бака вздохнул.

Там тоже пустыня вокруг, и много красного колеру.

Скалы выпирают из осыпей, словно продрали земную кору и высунулись.

А среди красных, кирпичных, ржавых утесов и гряд зеленеет можжевельник и серебрится полынь.

Вот только небо голубое.

И воздух хороший…

Травой пахнет увядшей, шалфеем…

Бывало, разожжешь костер, да подбросишь в него креозотовых веточек… Хорошо!

Даже оленины не нужно, чтобы счастье испытать и умиротворенность, достаточно пары сосисок.

И кофейника, булькающего на углях…

А ночь – синее синего, койот жалобно подвывает, словно подачку выпрашивает…

Конь скромно хрумкает в сторонке…

Ну ладно, ладно, один только раз он на лошади прокатился, а так – на мотоцикле.

Все равно хорошо…

– Висенте…

Бака медленно раскрыл глаза.