Малороссия. Новороссия. Крым. Полная история южного русского края - Яков Ставровский

Браки у верховых казаков-раскольников бывают обыкновенно ранние: мужчины женятся вскоре по достижении половой зрелости, причем невеста часто бывает старше своего мужа; в старообрядческих станицах наблюдается явление снохачества. Казаки-понизовцы женятся обыкновенно позднее, в среднем между 25–30 годами. Обыкновенно согласие брачующегося имеет мало значения, так как дело обсуждает семейный совет, где мать имеет решающий голос. Впрочем выбор невесты предоставляется иногда на «волю Божью»: на ночь кладутся под образа записки с именами имеющихся ввиду невест, из которых намечается именно та, чье имя написано на одной из записок, вынутой наугад утром. Сватание невесты происходит аллегорически, обиняками и, в случае положительного ответа через сватов, родители жениха с хлебом и солью отправляются в дом невесты для совершения рукобитья и определений условий предполагаемого брака. После этого устраиваются «своды» жениха и невесты, т. е. они должны дать друг другу свое согласие, которое сопровождается обменом подарков и поцелуями. Если невеста откажется от брака уже после рукобитья, то она, по обычаю, должна возвратить жениху его подарки и кроме того уплатить штраф «за срам», а в старые годы отказавшаяся подвергалась публичному наказанию – обрезыванию косы. Рукобитье повторяется через несколько дней под названием «сговора» – в присутствии родственников и знакомых. Торжественно повторяются брачные условия, затем идут поздравления жениху и невесте, которые подносят гостям водку и принимают от них поцелуи. У старообрядцев в некоторых станицах совершается всю ночь «пропой невесты», а утром ее везут в дом жениха, где она живет до свадьбы дня два-три. За это время происходит смотр приданного или, по местному выражению, празднование «подушек». Накануне свадьбы вечером невеста, по общепринятому старинному обычаю, устраивает своим подругам прощальный вечер – девичник, а у жениха просто веселятся или, по старинному, во многих местах готовят каравайчики или шишки.

В день «выдания», т. е. венчанья (по большей части в воскресенье), жених с перекинутым через плечо платком – подарком невесты – отправляется к ней пешком или на коне, по старинному великорусскому обряду – в сопровождении поезжан (эти последние называются «боярами», тогда как жених и невеста – «князем» и «княгиней»); рукава у них при этом перевязаны разноцветными платками. Невеста, ожидая жениха, сидит на сундуке и «хныкает», а подруги поют; жениха впускают только после выкупа в пользу братьев невесты, после чего эта последняя передает ему «державу» – плетку или шашку, изукрашенные мишурой и лентами. Перед тем как ехать в церковь, невесту, а также и жениха обвязывают куском сетки, чтобы предохранить их от нечистой силы; с этой же целью невесте кладут за пазуху «тридевять» иголок острием вверх. У старообрядцев в сторожке невесте расплетают косу и надевают (перед венцом) бабий наряд, а после венца кроме того – повойник. Родители встречают дома молодых с караваем, осыпают их хмелем, зерном и даже монетами в знак пожелания богатства и благополучия. По совершении всех этих обрядностей дружко отводит молодых в спальню и, не отходя от дверей, сторожит покой от «лиходейства» и «порчи». Свадебный пир в казачьем быту не имеет такого значения, как в Малороссии, и часто откладывается на некоторое время, а у бедных даже на несколько месяцев. Во время пира соблюдается, хотя и не так строго, как в прежнее время, множество обрядов и обычаев, разнообразящихся по месту, но в большинстве случаев заимствованных как у великорусов, так и у малорусов. После пира у молодого родителями молодой устраивается последний пир, который носит название «отводов» и после которого жизнь молодых вступает в обычную колею. «Вы теперь не князь и княгиня: берись ты за вилу, а ты за рогач» – говорит казачья пословица.

Второй и третий браки у казаков – не в редкость. После сорочин, т. е. спустя 40 дней со смерти мужа, вдова уже начинает присматривать себе «хорошего человека», чтобы иметь помощника в хозяйстве. Взаимные отношения супругов регулируются началами св. Писания и Домостроя. Жена должна бояться мужа, и для внушения этой боязни, ее глава и повелитель зачастую принимает крутые меры. Со своей стороны муж должен любить свою жену, но «так, чтобы она об этом не знала». Женщина в прежнее время считалась существом, стоящим неизмеримо ниже мужчины, и деспотизм в семье со стороны главы-мужа проявлялся во всей его силе. Такое обращение со стороны мужа подтверждается старинными песнями. В наше время нравы смягчились, но убеждение, что «баба одного и боится – кулака» осталось и до сих пор.

Женщины, как вообще у южных великорусов, стоят в церкви позади мужчины. Следы прошлого воззрения на женщину не исчезли и теперь, но вообще положение женщины у донских казаков, по мнению некоторых наблюдателей, лучше, чем в среде великорусов центральных губернии. В домашнем хозяйстве жена вообще пользуется должным авторитетом, хотя ее имущественные права при жизни мужа и весьма невелики. Случается, что во время частых, порой долговременных отлучек мужа (напр. на войну) казачка изменяет ему. Возвратившийся муж или расходится с ней, или же усыновляет прижитых в его отсутствие детей, а жену даже не наказывает за неверность, справедливо полагая, что «здоровье выбьешь, а что было, того не вернешь».

Воспитанием дочерей занимается мать; отец заботится о сыновьях – подготовляет из них для «службы государевой» наездников и воинов. Крещение детей в казачьем быту имеет большое значение, так как по их понятиям до крещения у младенца души нет, а она вдувается священником при совершении обряда; некрещеный не может явиться на страшный суд; поэтому восприемников «нужно почитать больше»; вражда между кумом и кумою считается за великий грех и т. п.

В имущественном отношении права жены и детей невелики; они нормируются правилом: «жена – хозяйка своего добра», т. е. она может распоряжаться по своему усмотрению только тем, что принесла с собой от своих родителей; но по смерти мужа (если не было духовного завещания) жена (бездетная вдова получает из имущества только часть, назначенную ей родственниками, которые считаются наследниками) является полной наследницей имущества покойного супруга, а дети наследуют в этом имуществе только со смерти матери. Не отделенный сын имеет весьма незначительное собственное имущество – нажитую на службе «оправу» т. е. оружие, коня с седлом и пр. сбруей. Долги неотделенного сына отец выплачивает сам, но при этом взыскивает с сына по своему. Консервативность верхового казачества сказывается и в данном случае – власть отца простирается здесь даже на отделившегося женатого сына. Последний хотя и имеет право жаловаться в станичный суд, но влияние общины на семейные отношения невелики. Впрочем в последнее время и в казачьем быту сильно умалилась родительская власть. У казаков распространены как большие, так и малые семьи; первые более характерны для низовцев (эти семьи при жизни главы-отца достигают 30–40 человек), а вторые преобладают в северных станицах.

История показывает нам, что донское казачество составилось из двух основных элементов – великорусов (преимущественно старообрядцев) и присоединившихся к ним понемногу малорусов (батраков), как мы выше упоминали. Поэтому и обряды, поверья, приметы, сказки и песни казаков имеют и великорусское, и частью малорусское происхождение и варьируются в самых разнообразных сочетаниях не только в разных уездах, но и в станицах. Выше было уже упомянуто о некоторых обрядах, совершаемых в казачьем быту. Что же касается песен, которые так любят петь казаки, то их можно подразделить на исторические, составляющие богатый и интересный отдел донских песен, и песни семейного быта.

Исторические песни (см. Савельева) черпают свое содержание почти исключительно из жизни казачества и его героев – Ермака, Степана Разина, Булавина, Некрасова, Пугачева и др., и в общем хорошо отражают черты соответствующих эпох. Проводя почти всю свою жизнь в битвах и походах против неприятелей, казаки сохранили о них много воспоминаний:

Как гуляли мы, братцы, по синю морю, по Хвалынскому, Разбивали мы, братцы, бусы-корабли, Как и те-то кораблики, братцы, не орленые…

Много, много сил пришлось потратить казакам в борьбе с кубанскими и терскими татарами, и долго длилась эта борьба, развившая в них искусное наездничество, ловкость и сметливость. Конь в то время был неразлучным товарищем казака. Одна из песен, довольно распространенная среди донских казаков, изображает, как в поле под кустом лежит молодой израненный донской казак:

Перед ним-то стоит его верный конь,Он копытом бьет во сыру землю,Выбил яму по колено он,Своего будит он хозяина:«Ты встань, пробудись, добрый молодец,Ты, хозяин мой, млад донской казак!Ты садись на меня – слугу верного,Понесу я тебя да на тихий Дон».Как коню-то молодец речь возговорил:«Уж-ты конь, ты мой конь, товарищ верный мой! Не поднять уж тебе добра молодца.Ты отбей, оторви шелковый чумбур,И беги ты, мой конь, да на тихий Дон,Ты не степкою, не дорожкою,Ты тропинкою все звериною,Куда травушка-ковылушка лежит,Там холодная криничинька бежит. Злодей-турчин не поймает тебя,И татарин не оседлает тебя..Прибеги же ты, конь, к моему ко двору,Копытом ударь у вервичка;Тогда выйдет к тебе вдова старая,Вдова старая, мать родная моя,Станет тебя про сына спрашивати:Не убил, не убил ли ты его?Ты скажи: он жениться захотел,Обнимает поле чистое теперь».

Песни о семейном быте казаков или общерусского народного содержания, напр. о горькой доле невестки в чужой семье, о выдачи замуж за немилого и пр., или сложились в условиях собственно казачьей жизни, каковы, напр., песни, изображающие трогательную сцену прощания матери с сыном, когда он отправляется на службу государеву. Много песен и об «игреливых» женах, обманывающих своих мужей, пока они воюют на чужедальней стороне. За последнее время народные старые казачьи песни вытесняются пошлыми городскими романсами, в чем немалую роль играет необыкновенное развитие южнорусских промышленных центров.