Малороссия. Новороссия. Крым. Полная история южного русского края - Яков Ставровский

Одновременно с административным устройством реформировались и земельно-правовые отношения населения. Намечавшаяся правительством крестьянская освободительная реформа проводилась здесь частично с тем большим успехом, что в новороссийских губерниях, благодаря земельному простору, крепостное право не успело утвердиться повсеместно и сравнительно с центральными губерниями России приняло менее тяжелые формы. Приступив к улучшению быта крепостных, правительство прежде всего прекращало новые случаи закрепощения. Так, по указу 1811 г. крестьяне Донской области, приписанные к станицам, были обращены в казаков, образовав население Егорлыцкой, Кагальницкой, Мечетинской и Ольгинской станиц; пришлым же «иногородним» был разрешен совместный выгон на общественных землях и были даны права собственности. В 1816 г. было воспрещено перевозить крестьян для поселения на Дон. Калмыкам, кочевавшим с половины XVII в. в пределах всей области Войска Донского, были отведены в 1806 г. земли, составившие Калмыцкий округ.

С целью приостановить процесс разложения казачества, в 1835 г. были введены сильные ограничения в распоряжения частновладельческой землей, которую можно было продать только донскому чиновнику из казачьего сословия; и войску принадлежало право исключительной разработки естественных минеральных богатств, частью с вознаграждением владельцу, частью без него. Тогда же частновладельческие земли были отведены отдельно от общественных, а оставшиеся земли были размежеваны на войсковые нужды, под калмыцкие улусы и отдельным станицам – «станичные юрты» с наделом по 30 десятин на каждую душу по ревизии 1837 г.

Менее успешно шли землеустроительные работы на территории Северного Кавказа. Сильная эксплоатация ногайского населения, кочевавшего здесь издревле, особенно в пределах нынешних Ставропольского и Александровского уездов Ставропольской губ., вызвала усиленную эмиграцию ногайцев в Турцию. Значительная часть их однако возвратилась в 1870 г., когда земли, ими покинутые, и особенно лучшие из них были розданы частным лицам, главным образом участникам в кавказских войнах. Это вызывало неоднократные волнения среди ногайцев. Часть ногайцев была причислена к кочевым народам, перешедшие же к оседлому состоянию (калаусо-саблинцы) были обращены в государственных крестьян с сохранением своих султанов, беев, мурз и духовенства.

В юго-западной части области – Бессарабской губ. рядом постепенных реформ подготовлялось уравнение в гражданском и церковном отношениях новоприсоединенного края с другими местностями России. Так, в 1828 г. верховный совет, составлявший после присоединения Бессарабии здешнее главное правительственное учреждение, был обращен в совещательный орган при бессарабском генерал-губернаторе. С 1836 г. были установлены обязательные условия, регулировавшие довольно произвольные до тех пор отношения юридически свободных царан (крестьян) к землевладельцам, а в 1846 г. был составлен нормальный контракт, обязательный для обеих сторон. В церковной сфере важное экономическое значение имела разработка вопроса о так называемых «преклоненных» монастырях, приписанных к заграничным греческим монастырям и плативших последним громадные суммы, неоправдываемые никакими юридическими основаниями.

Вследствие неудач крымской войны Россия, по Парижскому трактату 1856 г., уступила Молдавии юго-западную часть Бессарабской губ. с городами Измаилом, Рени и Килией и потеряла свое исключительное право ходатайства по делам румынских княжеств. Отрезанные части Бессарабской губ. были возвращены России после удачной для нее войны 1877—78 г., когда на Берлинском конгрессе граница была утверждена в пределах р. Прута и Килийского рукава Дуная. Вся обширная область новороссийских губерний с этого времени не изменяла своих границ, равно как в административном устройстве претерпевала лишь незначительные изменения. К числу последних относятся причисление в 1883 г. Ставропольской губ. к Северному Кавказу и присоединение Ростовского и Таганрогского округов к Донской области.

Вольная колонизация беглых элементов в Новороссию продолжалась и в первую половину XIX века. Миусский округ Донской области был окончательно заселен самовольно в это время помещичьими крестьянами центральных черноземных губерний, находившимися «в бегах». Во второй половине XIX в. с усиленной разработкой, после постройки железных дорог, рудных богатств Южной России, колонизация несколько изменила здесь свой первоначальный земледельческий характер: местами появились огромные поселения горнозаводских рабочих, частью выписанных иностранными компаниями – владельцами рудников и копей – из заграницы и зачастую незнакомыми даже с русским языком.

Разнородные по своему племенному составу и несходные в историческом развитых отдельные части нашей области, даже слившись в одно целое, сохраняют и до наших дней много следов былой самостоятельной и обособленной жизни. Эти следы весьма многочисленны в бытовых особенностях населения; между прочим они дают себя знать и в культурных успехах отдельных уголков новороссийских губерний. В действительности, при сравнительном обозрении результатов школьного дела в новороссийских губерниях мы получаем весьма пеструю картину. Для объяснения этой пестроты отметим значительную примесь к населению в юго-западной части нашей области немецких колонистов и, напротив, преобладание почти поголовно безграмотных кочевых народностей в восточной части. Затем не осталось без влияния на степень культурности населения в одних случаях соседство с такими промышленными центрами, как Одесса, Николаев, Ростов на Дону, или с другой стороны – со слабо населенными и удаленными от культурных центров степями. Наконец важную роль, пополняющую и нивелирующую отмеченные преимущества или недостатки отдельных частей области в успехах культурного развития населения, играют земские учреждения, общепризнанная заслуга которых в деле народного образования особенно заметна в новороссийских губерниях по отсталости Донской области и Ставропольской губ., лишенных земств.

2. Распределение населения по территории Новороссии. Его этнографический состав, быт и культура

В. В. Алексеев «Россия…», т. X. С. 172–227.

Новороссийские губернии со Ставропольской включительно, занимая общую площадь в 407.366,7 кв. верст (почти 0,9 Франции), в 1897 г., по данным первой народной переписи имели оседлого и кочевого населения 11.668.027 душ: обоего пола. По отдельным же губерниям население распределялось следующим образом:

Как ясно из таблицы, за исключением Донской обл. и Ставропольской губ., плотность населения везде превосходит среднюю для Европейской России, достигая наибольшей величины в Бессарабской губ. (на 27,4 чел. больше средней по Евр. России) и в Херсонской (на 21,7), а в общем по области превышая указанную среднюю на 6,4 чел. Сильная заселенность большей части области заслуживает особенного внимания, если припомнить, что еще в первой половине XVIII века роскошные новороссийские степи представляли собою большею частью необитаемые пространства, на которых только оазисами попадалось едва проникавшее сюда население, так что процесс заселения края есть дело менее чем двух столетий. Как было указано в главе, посвященной истории Новороссии, новороссийские степи были естественным продолжением громадной степной дороги, служившей для передвижения из Средней Азии в Европу кочевникам, посменные волны которых делали невозможным обоснование на территории Южной России оседлой культурной жизни. Только в двух уголках области – возвышенной, соседней с Карпатами северо-западной части Бессарабской губ. и за Крымской Яйлой – могли сравнительно более прочно (вполне оседло) обосноваться доходившие до этих местностей разношерстные племена, почему мы и видим здесь весьма интересную амальгаму всевозможных народностей. Но наряду со сходством в причинах, способствовавших обоснованию населения в указанных местностях, существовало весьма значительное различие в характере колонизации их.

В то время, как Бессарабия служила как бы конечным пунктом упомянутой степной дороги и преддверием к густо заселенным и более культурным европейским странам, на удаленный и стоявший в стороне от колонизационного потока кочевников южный берег Крыма могли попадать только случайно оторвавшиеся от этого потока народы; основная же и преобладающая масса населения южного берега во все время пополнялась главным образом со стороны Черного моря, которым перебирались сюда различные торговые народы, привлекаемые естественными богатствами края. Как было указано в историческом очерке, это были на заре истории финикияне и греки, затем, готы, генуэзцы, венецианцы и турки. Сравнительно незначительная плотность населения южного берега Крыма, как будто противоречащая древности колонизации края, на самом деле объясняется преобладанием здесь весьма крутых и недоступных для заселения гор, покрытых каменистыми осыпями, почему оседлое население, по необходимости скученное в долинах и по более отлогим, задерненным самою природою склонам гор, по отношению ко всей площади оказывается более редким.