Навигаторы. Кадет - Яна Усова

резко подпрыгнул, выставив вперёд левую ногу и нацелившись мне в грудь. Я еле успел уклониться. Ушёл перекатом в сторону, но недостаточно расторопно. Так я получил длинный и довольно глубокий порез поперёк спины. Я зашипел от боли, а Нарсго ухмыльнулся.

Я обошёл его по кругу, с плеча у меня капала кровь, спина ныла. Теперь мне было нужно показать часть своего арсенала. Сделав вид, что собрался атаковать, я побежал на противника, набирая скорость, и резко упал на спину, когда он попытался поставить блок. Силу инерции Алинэль погасить не успел и завалился вперёд. Уходя от падения, он опёрся на клинки, подставив мне спину, и тогда я нанёс ему удар. Порез на спине Алинэля получился почти таким же, как тот, что он оставил на моей. Он зарычал, разворачиваясь ко мне, и снова ринулся в атаку. Я скрестил клинки, блокируя его верхний удар, но при этом упустил из виду, что ногами он тоже хорошо работает, а я его, похоже, разозлил. Он пнул меня в коленную чашечку, нога подломилась, и я завалился на бок. Блок успел поставить лишь частично, и клинок Алинэля обрисовал контур моего лица слева, я чуть не закричал от боли. Трибуны ахнули. Рана была глубока, боль — адская. И всё же я успел увернуться и снова выставить блок. Кровь заливала глаз, я пропустил ещё один удар, уже по плечу, но, успев быстро наклониться и припасть на одно колено, нанёс противнику рану в бедро. Ничего не видя из-за льющейся крови, я крутился на месте, прислушиваясь к шагам противника. Отбивать атаки, ориентируясь только на слух, было непросто.

Этот бой я проиграл.

Судья объявил победителя соревнований — Алинэля Нарсго. Мне же, как я потом узнал, досталось третье место.

В тот момент я стоял, опираясь на клинки, и ждал, когда Квардиго подойдёт ко мне и поможет уйти с арены. Сам я уже ничего не видел и не мог позволить себе брести вслепую, спотыкаясь. Уши у меня заложило, но я всё же слышал, как зрители всё ещё скандируют моё имя. Сам я думал лишь об одном: «Где же тренер?»

Вечером, рассматривая пока ещё красный шрам, немного заходивший на левый глаз, я подумал, что, может быть, и неплохо, если он у меня останется. Избавиться от него я смог бы в любое время, но, как знать, может, мой непривычный для элефинов вид отпугнул бы моих потенциальных работодателей-смотрителей.

— Одалинн тоже не хотела расставаться со шрамами. Чем я хуже? — спросил я своё отражение в зеркале, внезапно почему-то вспомнив девушку-вига, которую я освободил от похитителей в конце прошлого лета.

* * *

Я стал героем университета. Ещё бы, студенты-медики даже если и принимали участие в этих соревнованиях, в финал не выходили никогда.

Учёба стала кошмаром. Каждый день в нашей с Валом комнате, в столовой, в клинике меня караулили девушки разных возрастов. Девы старались сесть поближе на лекциях. Но стоило им намекнуть, что мне нравится, когда целуют мои шрамы, большая часть обзывала меня извращенцем и разбегалась. Меня такое положение дел устраивало, и я укрепился в мысли, что избавляться от такого украшения пока не стоит. Одним из приятных бонусов попадания в тройку лидеров соревнований явилось предложение поработать в рекламе.

— Моё лицо изуродовано, — показывая пальцем на шрам, я пытался донести до рекламного агента мысль, что мне не стоит рекламировать что‑либо.

— Это же замечательно, — восхитился агент, но увидев, что я нахмурился и скрестил руки, тут же добавил: — То есть это, конечно, печально, но для рекламы спорткатеров — самое то!

— Гоночные катера? — я попытался вспомнить хоть одну марку. Несмотря на достаток в семье, я никогда не увлекался гонками. — Я не умею водить катер. Этот курс у нас только начался.

Он только рассмеялся в ответ:

— Никто не требует этого от вас. Вы просто будете лицом торговой марки. Ваш гонорар составит две десятых процента от продаж. Сейчас в мире спортивных катеров бум. «Крылья» — молодой бренд, они только начали завоёвывать рынок, и их продажи растут из месяца в месяц.

Я задумался. Две десятых процента в месяц. Даже один проданный катер покрыл бы все мои потребности на полгода вперёд. Но я был уверен, что отцу это страшно не понравится. Мысленно я ухмыльнулся.

— Сообщу вам о своём решении через пару дней, — наконец сказал я.

Вечером я перелопатил всё, что смог найти о гоночных катерах. «Крылья» оказались средними в своём классе: краш-тесты у них были не хуже и не лучше, чем у других. Но было у этих катеров кое-какое преимущество перед другими: модернизированный движок, который на очень короткое время мог выдавать полуторную нагрузку. На слишком короткое. Потом движок начинал перегреваться с огромной скоростью. И… бух! Именно этим преимуществом стали в последнее время пользоваться гонщики. И именно благодаря ему спорткатера «Крылья» выигрывали последние важные гонки. Возможно, за счёт везения «Крыльев», а может быть, за счёт мастерства нанятых пилотов «бух» ещё не разу не случался.

Прочитал я и про громкие скандалы в области промышленного шпионажа. Что ж, во всекосмической сети про «Крылья» всего было поровну: и хвалебных слов, и негатива. Я устало потёр глаза. Для принятия решения этого было мало.

А что если…

* * *

— Эй, меченый! — меня окликнул мускулистый элефин в обтягивающей серой футболке и в грязно-зелёных штанах с бесчисленными карманами. Волосы у него были заплетены в косу, унизанную бусинами, в одном ухе я заметил пирсинг. Ну и зачем так себя уродовать? Серьги? В уши мужчинам? Дикость! Элефин, видя, что я его рассматриваю, спросил: — Это ты ищешь место медика на завтрашних гонках?

Я кивнул. Команда гоночного катера состояла из четырёх элефинов: пилота, штурмана, механика и медика. Сначала я не понял, какова роль врача на борту гоночного судна. Посмотрел несколько записей гонок. Да, быстро, да, иногда в труднопроходимых местах, да, на диких виражах и петлях.

Стоп. Виражи и петли.

Я отыскал на одном из специализированных форумов запись происходящего внутри катера во время гонок. Смотреть в режиме реального времени не получилось: изображение тряслось и дёргалось. Тогда я включил замедленный режим и понял, зачем там был нужен врач.

Катер управляется вручную. Но как только давление на рычаг управления ослабевает, машина переходит на автопилот, снижает скорость и выбирает безопасный, но не всегда самый короткий маршрут. На гонках автопилот, как правило, включается из-за перегрузок, во время которых пилот и штурман теряют сознание. Врач и механик во время гонки