Хорошие плохие чувства. Почему эволюция допускает тревожность, депрессию и другие психические расстройства - Рэндольф Несси

У оптимистичного взгляда на жизнь много очевидных преимуществ, например отсутствие депрессии и связанных с ней опасностей для здоровья[372]. Вероятность инфаркта у оптимистов в два раза ниже, чем у пессимистов[373]. Благодаря розовым очкам оптимист движется к цели беспечно, не терзаясь сомнениями, которые одолевают других. Однако у этой медали есть и обратная сторона – эффект «Конкорда», заключающийся в том, что человек упорно продолжает вкладывать силы и средства в безнадежное предприятие. Если вы несколько часов добирались пешком до места охоты и за первый час никого не выследили, можно задержаться еще на какое-то время, но оно не должно измеряться днями. Очень важно почуять момент, когда пора двигаться дальше. В большинстве жизненных проектов упорство и оптимизм себя оправдывают: учитывая непомерные затраты на поиски новой работы или брачного партнера, лучше вопреки всему держаться за существующее, даже думать забыв о возможных альтернативах и надеясь, что все в конце концов образуется. Обычно так и бывает.

Однако есть предел, за которым продолжать будет уже неправильно. Если успеха, скорее всего, не удастся добиться никакими усилиями, необходимо оценить ситуацию трезво и объективно. Десятки исследований показывают, что уныние помогает снять розовые очки – это явление называется «депрессивный реализм»[374]. Обычно мы неоправданно оптимистичны[375]. В эксперименте, где участникам предлагается нажимать на кнопку, включая свет, который на самом деле вспыхивает через случайные интервалы, большинству испытуемых кажется, что свет включается по их воле. Пребывающие в депрессии, в отличие от этого большинства, довольно скоро осознают, что вспышки света от их действий не зависят. Депрессивный реализм документируется во многих культурах[376]. У приведенных в уныние с помощью грустных историй или фильмов отмечается склонность к более точной оценке себя и своего будущего[377],[378],[379] – впрочем, эффект этот не так силен, как считалось прежде[380].

Когда крупная жизненная цель, как ни бейся, остается недостижимой, уныние развеивает оптимистические иллюзии и побуждает задуматься об альтернативах. Ломать привычное всегда тяжело. Сколько моих пациентов убеждали себя, что брак еще можно спасти, пока их надежды вдруг не меркли в одночасье, будто в розовых очках резко закоптились стекла. Однако депрессия не просто рисует все в мрачном свете, ее сумрак скрадывает возможности, которые для других ясны как день. Безработному кажется, что новую работу ему уже больше ни за что не найти. Недавно разведенная уверена, что ее в принципе невозможно полюбить. Отчаявшийся исследователь считает, что его карьера загублена. К чему это все?

Пессимизм удерживает нас от опрометчивых поступков. Если бы неудачи в браке, в работе и даже в писательском труде сразу настраивали на оптимистичный поиск альтернатив, мы бросали бы все и без оглядки двигались дальше, не задумываясь о том, сколько сил и труда понадобится, чтобы начать заново. Человек, который ничего хорошего не ждет ни от себя, ни от будущего, помедлит с крупными переменами, а пока он медлит, глядишь, и в изначальном проекте что-то наладится. Иногда вроде бы и стоит, в очередной раз вытянув пустые сети, поднять якорь и попытать счастья в другом месте, но, если переход по бурному морю в ненастную погоду ничего хорошего не сулит, лучше подумать дважды. При переезде в другой город, смене работы или уходе из семьи затраты и риск будут еще выше. Я подозреваю, что упорство, с которым человек держится за изживший себя крупный проект, и связанное с этим безнадежным упорством уныние пропорциональны затратам и риску, на которые придется пойти в поисках чего-то лучшего. Однако, насколько мне известно, гипотеза эта пока никем не проверена.

А теперь, перед тем как перейти от рассмотрения обычного уныния к аффективным расстройствам, самое время задаться вопросом, почему уныние так неприятно. Почему система не может в ответ на неудачные попытки ограничиться объективной оценкой альтернатив и переключением в подходящий момент на следующую наилучшую из возможных – без тягостных раздумий, сомнений в себе и физических мук? Объяснений предлагается множество, но я думаю, главная причина та же, по которой так неприятна боль физическая. Страдания, которыми сопровождаются тошнота, рвота, диарея, кашель, жар, истощение сил, боль, страх и уныние, мотивируют вырваться из этого мучительного положения и избегать подобного в дальнейшем. Люди, не испытывающие боли, постоянно травмируются и, как правило, умирают молодыми. Люди, которые никак не страдают от погони за недостижимой целью, так и будут до конца жизни блаженно тратить силы впустую. Им (а точнее, генам, которые они должны передать) очень не помешало бы чуть больше уныния, однако не знаю, какая из двух клиник – по усилению уныния или по повышению тревожности – пользовалась бы меньшим успехом.

Разобрались?

Хотя приписывать тем или иным эмоциональным состояниям определенные функции – подход ошибочный, можно сказать, что у способности испытывать настроение общая функция все же имеется. Настроение переориентирует затраты времени, усилий и ресурсов, а также готовность к риску так, чтобы максимизировать эволюционную приспособленность в зависимости от благоприятности обстоятельств. Подавленное и приподнятое настроение регулирует когнитивные процессы и поведение сообразно благоприятным и неблагоприятным обстоятельствам.

Эта обобщенная формулировка построена на довольно важном негласном представлении: мы воспринимаем настроение как единое целое. А как иначе? У нас есть для него отдельное слово, большинство людей с легкостью отличат по описанию подавленное настроение от приподнятого. Но всегда ли разные составляющие уныния и душевного подъема идут в комплекте? Всегда ли энтузиазм возникает синхронно с готовностью к риску, находчивостью и оптимизмом? Всегда ли низкая самооценка прилагается к пессимизму, боязливости и апатии?

Разные составляющие уныния проявляются одновременно, как проявляются одновременно разные симптомы простуды. Они тесно связаны между собой, однако характер этой связи варьируется в зависимости от специфики проблемы. На рискованное предприятие – выяснить, провоцируются ли разные симптомы депрессии разными видами проблем, – отважился Мэттью Келлер. Три отдельных исследования подтвердили его гипотезу. Так, если утрата партнера сопровождается плачем, душевной болью и потребностью в социальной поддержке, то неоправдавшиеся усилия ведут к пессимизму, усталости, невозможности испытывать удовольствие[381]. Другой мой бывший аспирант, Айко Фрид, вывел эту работу на новый уровень, проведя серию исследований, продемонстрировавших, что распространенная практика измерять тяжесть депрессии, суммируя количество и остроту симптомов, оставляет за скобками самые интересные и важные вариации. Анализ индивидуальных симптомов может послужить основой для сбора данных, которые подтвердят эффективность антидепрессантов и помогут обнаружить механизмы мозга, идущие вразнос при тяжелой депрессии[382].