Хорошие плохие чувства. Почему эволюция допускает тревожность, депрессию и другие психические расстройства - Рэндольф Несси

назад, я понимаю, что тогда смотрел слишком узко. Подавленное состояние может давать эволюционное преимущество и в ряде других ситуаций. Да, недостижимые цели – это характерная особенность борьбы за социальный статус, однако хроническое уныние может оказаться полезным и для тех, кто застрял в положении подчиненного. Я видел десятки впавших в депрессию женщин – с маленькими детьми, без работы, без родни поблизости, но при муже-тиране. Мы отправляли их в кризисный центр, где им предоставили бы убежище и помощь, но мало кто шел и мало кто возвращался к нам продолжать лечение. Если бы диагнозы депрессии дифференцировали по причинам, «депрессия вследствие невозможности уйти от домашнего деспота» вошла бы в число распространенных психических расстройств.

До сих пор мы вели речь в первую очередь о социальных ситуациях, однако настроение может зависеть и от физических обстоятельств. Среди них выделяются три: голод, сезонные колебания погоды и инфекция.

Ярким и драматичным примером эмоциональных изменений, вызываемых голодом, выступает эксперимент, проведенный в конце Второй мировой войны в Миннесоте с участием добровольцев – сознательно отказавшихся от военной службы. Изначально все испытуемые были здоровы и эмоционально стабильны. Они согласились на низкокалорийную диету, в результате которой должны были потерять 25 % веса. Большинство из тех, кто этого достиг, едва таскали ноги, впали в депрессию, ощущали безысходность и почти все время думали о еде[344],[345]. Аналогичную пищевую депривацию приходилось переживать и нашим предкам, да и сейчас подобный голод не редкость во многих областях мира. В такой ситуации благоразумнее воздержаться от активной состязательной деятельности.

Отсутствие солнечного света угнетает многих, не зря так распространены сезонные аффективные расстройства. Трудно сказать, является ли уныние от «жизни во мгле» адаптацией или побочным действием других механизмов, но, когда деятельность с большей долей вероятности будет опасной или бесплодной, уныние только на руку[346],[347],[348].

Случалось ли вам, простудившись, встать поутру с ощущением полной апатии? Этот синдром этолог Бенджамин Харт в 1980-х назвал «болезненным поведением»[349],[350]. Он отмечает его гипотетические эволюционные преимущества, в том числе экономию энергии (все силы организма должны быть брошены на борьбу с инфекцией) и возможность, находясь не в лучшей форме, избежать встреч с хищниками и конфликтов. Симптомы депрессии при инфекционных заболеваниях документально зафиксированы во многих исследованиях[351]. Особенно драматичный пример – развитие тяжелой депрессии вследствие лечения интерфероном, белком естественного происхождения, который усиливает иммунный ответ организма. Почти у 30 % больных гепатитом С, проходивших интерфероновую терапию, наблюдались симптомы выраженной депрессии – не просто упадок сил, но и ощущение безысходности и собственной никчемности[352]. Это означает, что иммунный ответ может вызывать клиническую депрессию, и дает основания предполагать, что какие-то аспекты уныния могут быть полезны в борьбе с инфекцией[353].

Хорошо, допустим, смысл вялости и отсутствия инициативы при инфекции понятен, но зачем нам при этом ужасное ощущение вины и собственной неполноценности? Эти симптомы как раз могут быть побочным действием не до конца отлаженной системы. Не исключено также, что эволюционными предшественницами некоторых систем, регулирующих преследование цели, были системы борьбы с инфекцией. Или, возможно, у наших предков в первобытной среде инфекция вызывала только упадок сил, а полноценная депрессия возникает в основном у обладателей современной иммунной системы, склонной к гиперреакции из-за избытка питания или нарушения микрофлоры.

Мы приходим к тому, что инфекцию можно отнести к числу тех обстоятельств, которые вызывают уныние. Это не значит, что все симптомы депрессии порождаются иммунной системой. Однако, если естественный отбор действительно привлек некоторые элементы иммунной системы для создания систем регуляции настроения, становится понятнее тесная связь депрессии с воспалительными заболеваниями, в частности атеросклерозом[354],[355],[356],[357].

Чем хорошо хорошее настроение?

О душевном подъеме говорят и пишут мало. Его прелесть и польза кажутся самоочевидными, поэтому изучать его адаптивное значение начали совсем недавно. Он отлично подходит на роль антагониста уныния, представляя собой комплекс реакций, полезных в благоприятных обстоятельствах, особенно скоротечных. Те, кого удачная возможность мобилизует и мотивирует, получают преимущество при отборе по сравнению с теми, кто ведет себя так же, как прежде. Для душевного подъема характерна не только мобилизация сил, но и творческие порывы, готовность рисковать и браться за новые дела. Точь-в-точь как сказал Шекспир: «В делах людей бывает миг прилива, / Он мчит их к счастью, если не упущен»[358].

Моя бывшая коллега по Мичиганскому университету Барбара Фредриксон предположила, что преимущества душевного подъема связаны со склонностью «расширять и строить». Ее эксперименты, как и эксперименты ее последователей, показывают, что душевный подъем позволяет взглянуть на мир шире и повышает вероятность новых начинаний[359]. Эти перемены – ступенька к тому, чтобы воспользоваться благоприятной возможностью. Однако, рассматривая их как функции, мы рискуем упустить из виду другие аспекты приподнятого настроения и другие его подвиды, полезные в иных областях. Вспомним, например, влюбленных, парящих на крыльях счастья. Они готовы горы свернуть ради своих любимых – и их старания имеют высокую вероятность окупиться построением отношений, сексом и возможным появлением потомства[360]. То же самое происходит и в области борьбы за статус: повышение в должности окрыляет, побуждает к новым начинаниям и к созданию новых союзов, которые принесут большие дивиденды. В таких ситуациях и вправду лучше «ковать железо, пока горячо», до того, как возрастет конкуренция.

Модель

Чтобы выяснить назначение того или иного органа, физиологу достаточно отрезать его и посмотреть, что пойдет не так. Удалите щитовидную железу – и развившийся в результате гипотиреоз мгновенно покажет, для чего нужны тироидные гормоны. А вот настроение не удалишь. Некоторым аналогом могли бы стать исследования с участием людей, которые почти не испытывают эмоций (этот феномен называется алекситимия), однако пока неясно, действительно ли у алекситимиков отсутствуют эмоциональные реакции как таковые, или у них подавляется осознание эмоций[361].

Решив посмотреть, окажется ли склонность к смене настроения лучшей стратегией, чем деятельность без каких-либо эмоциональных перепадов, я создал простую компьютерную модель. Она открыла мне глаза на то, чего я даже вообразить не мог. Модель представляет собой игру, в которой три стратегии соревнуются на протяжении 100 ходов, в каждый из которых можно сделать ставку разной величины. Изначально у каждой стратегии имеется по 100 единиц ресурса.

«Безэмоциональная» стратегия ставит в каждый свой ход по 10 единиц. «Умеренная» стратегия – по 10 % всех своих ресурсов. «Эмоциональная» ставит 15 % ресурсов, если предшествующий ход оказался выигрышным, и 5 % – если