Орион (СИ) - Уранов Степан

— Звук есть, — вытащив наушники, произнёс скупщик, прибавив громкость.

Кино началось…

— Ну че? — повернувшись к главарю спросил Борман. — Какие планы? Нож я пронёс. Когда начнём? Я этого коммерса на раз-два чикну!

— Охранник у него вообще вялый, — оскалился Кислый, вспоминая, как они сдали оружие, дежурившему у входа громиле с начатой бутылкой водки.

— Странно всё, — произнёс Кныш, потирая грязной рукой прыщавый подбородок. — До этого у него три амбала тусовались, а теперь один и тот какой-то забулдыга. Беспонтовый как маргарин, сука. Забрал стволы, а карманы не проверил дятел…

— Ну и хер с ним, — махнул широкой мозолистой ладонью Борман. — Нам лучше, барыгу под нож пустим, заберем всё добро и свалим. Не, ты видел Кныш, как у него сейф упакован. Там хрустов, изумрудов валом!

— Кислый проверь коридор, выйди на улицу, — отдал приказания подельнику Кныш. — Посмотри кто-где.

— Да, давай-ка старик, — вставая с дивана произнёс Борман. — Пробей поляну!

Кислый вышел в коридор, а Борман тем временем подошёл к сейфу. В руках он уже чувствовал какой-то нестерпимый зуд. Увиденные несколько минут назад блоки евро, сменили в его голове порнографические картинки, которые преследовали его постоянно. Прикоснувшись к отполированной стенке сейфа, он услышал разгневанный голос Кныша:

— Угомонись, шкура! Прижми зад, углерод.

Ничего не ответив старшему и не выполнив его указание за неисполнение которого в любом случае его уже ждёт крепкий хук в скулу, Борман продолжил гладить сейф рассматривая его дверцу с выпирающим в металлической рамке десятисантиметровым барабаном комбинации чисел и выпирающей пластиной ручки. Борман дёрнул ручку и дверца поддалась. Кныш тут же подскочил. Отдёрнув руку от сейфа, шокированный Борман уставился на старшего.

— Прикрой дверь, — злобно прошипел главарь, сжимая кулак.

На этот раз Борман повиновался. Подойдя к старшему, он уже закрывал рукой лицо, ожидая удара.

— Придурок! — произнёс Кныш. — Может этот хмырь нас прокусывает. Сиди ровно.

Вернулся Кислый. С его слов нарисовалась довольно положительная картина для того, чтобы начать уверенные и решительные действия. Коридор пустой. Никого кроме них в помещении нет. Дверь склада закрыта. На верхний этаж хода нет. Лестничный марш закрывает решётка. Один единственный охранник валяется пьяный в компании трёх высушенных бутылок.

— Охранника хотел грохнуть, — проговорил в конце рассказа Кислый. — Но не стал, пусть живёт. Оружия у него нет. Вообще хрень какая-то.

Протерев лицо от пота, главарь встал с дивана, обдумывая ситуацию. Какие-то подозрения не давали покоя, но жажда лёгкой наживы затуманила всю голову не оставив места для других мыслей. Хотелось ему одного: обчистить сейф.

— Так, — очухался вдруг Кныш. — Надо работать! Борман займись сейфом! Кислый проверь этот шкаф. Я буду у двери ждать барыгу. Главное чтобы никто из орионов сюда не припёрся.

Расстегнув манжет левого рукава куртки, Кныш вытащил из ножен прикреплённых к предплечью десятисантиметровый «Кондрат» и прилип спиной к дверному проёму. Борман скидывал в рюкзак деньги и драгоценные камни. Кислый проверял металлический пенал, заваленный какими-то бумагами, журналами и коробками.

— У меня ничего! — проговорил в гневе Кислый, отходя от пенала.

— А у меня всё как надо! — довольно затягивая рюкзак, произнёс Борман. Открыв бутылку дорогого коньяка, он сделал жадный глоток.

— Не торопись, — выхватил у него бутылку Кислый и тут же присосался к горлышку, вливая в себя ароматную, обжигающую горло жидкость.

— Дай сюда! — рявкнул Кныш, вырывая изо рта подельника осушенную уже до половины емкость. Горлышко звонко цокнуло об гнилые зубы Кислого. Схватившись за рот, он уставился на главаря, медленно протирающего от слюней ободок горлышка.

— Чего вылупился, дятел? — уловив его гневный взгляд, с ухмылкой произнёс старший. Вливая в себя остатки коньяка, он не сводил взгляда с физиономии Кислого.

Отбросив бутылку на диван, Кныш вытер губы и посмотрев на подельников, довольно похлопал себя по животу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вдруг, Борман начал кхекать и лупить себя кулаком по груди. Кислый принялся растирать шею, краснеющую с каждой секундой. Смотря на приятелей, Кныш почувствовал всю тяжесть навалившейся на него тревоги, он невольно потянулся к груди, приятная обжигающая волна прокатившаяся по горлу, сменилась вдруг прожигающей болью. Как будто внутрь пищевода напихали раскалённых углей. Невыносимая боль уже царствовала во всём теле. Кныш чувствовал, как внутри тела от его внутренних органов отваливаются куски. Он что-то попытался проговорить корчащимся на полу подельникам изо рта которых на серый кафель вываливалась кровавая каша. Схватившись за животы, они только мычали и катались по полу. Не прошло и пяти минуты, как главарь банды сам уже встал на колени и схватился за нижнюю часть корпуса. Горел сильно желудок, от него расплывалась по всему телу страшная огненная боль. Не выдержав, главарь упал на пол. Прожжённый кишечник потерял свои функции, мышцы сфинктера расслабились. Кныш опорожнился, вышла вся урина. Рот залило кровью. Горло распухло так, словно в него вдолбили антоновское яблоко. Лопнули капилляры правого глаза, мышцы левого ослабли и око провалилось внутрь. В животе прожгло огромную дыру и в куртку вывалились разъеденные токсинами и кислотой кишки. Он умирал как затравленный таракан, обожравшийся нашинкованного ядом рафинада. Борман и Кислый уже не подавали никаких признаков жизни. Кныш дёрнулся в последней конвульсии и раскинув руки превратился в обмякший труп.

По полу комнаты расползались жирные кровавые лужи и тошнотворный смрад…Но сидящий за ноутбуком Майор об этих моментах не беспокоился. После первых агоний горе-грабителей, он закрыл программу и встал с кресла. Подойдя к холодильнику, он достал две холодных банки немецкого пива. Сделав шаг к своему гостю, он протянул ему банку и ловко оторвал язычок с крышки второй, прильнув к выбежавшей пене пересохшими губами.

— Уроды, — сорвав язычок с банки, гневно выдал лидер «Ориона» Брогов. Козлы, перепродавали патроны, водяру и тушняк этим мародёрам. Песни мне пели, а на самом деле «топор под лавкой держали». Вот суки, — отпив пива, выругался Брогов.

— Я тебе сразу о них говорил, — смотря в черный экран монитора, произнёс Майор. — Говнюки ещё те были, ну ты сам всё видел. — Пойду посмотрю.

— Давай, — растирая крепкий затылок, буркнул Брогов.

Спустившись вниз, торговец открыл решётку и вышел к столпившимся у двери охранникам.

— Это полный пэц, шеф, — протянул вспотевший Боря. — От них один фарш остался. Еле как вынесли. Каша…

Остальные охранники молчали, по их лицам было видно, что работа была не по душе. То ли дело стрелять, но совсем другое, выносить изуродованные страшным токсичным ядом раскисшие трупы.

— Скинули? — спросил у Бориса Майор.

— Скинули…нет, скорее слили в «бульон», — ответил охранник. — Одноглазый уже готовит швабру.

— Хорошо, — довольно проговорил торговец. — Я тоже в шоке, и вас парни хочу предупредить, что такого…кошмара… больше не будет. От яда я ожидал более гуманного воздействия. Завтра премию получите. Всё, на посты. Я наверху. Брогов у меня.

В этот момент в помещение со шваброй и ведром, вошёл Одноглазый. Его, месяц назад Майору подарил Гардероб. Этот полутораметровый мутант, рождённый в «квадрате» какой-то проституткой двадцать лет назад, был тихим, глухонемым и исполнительным. Жил он в оборудованном под жилище гараже на территории Брогова. Следил за теплицами, свинарником, помогал везде где нужна была его помощь. Его лысая ухабистая голова, напоминала своими размерами созревшую тыкву. Острый нос, напоминающий клюв, постоянно был забит соплями, от чего мутант постоянно им шмыгал. Большой рот с огромными синими губами-варениками был постоянно в работе, пережёвывая жевательную резинку. И над всем этим добром, в сантиметре над тонкой переносицей возвышался один единственный глаз, абсолютно схожий как по размеру так и по структуре с оком «жруна». Одноглазый любил свою работу уборщика, «кока-колу», сникерсы и марсы, чипсы и «марвеловские» комиксы. При всём при этом Одноглазый был чистоплотным и мог принимать душ несколько раз в день. Смотря на его вишнёвый глаз, торговцу иногда становилось не по себе. Как он появился на свет и при каких обстоятельствах Майор не знал и знать не хотел. От одной только мысли с кем могла так покуролесить его мамаша, торговца передёргивало и он постоянно пытался отправить мутанта обратно в гараж с глаз долой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})