Ричард Длинные Руки – коннетабль - Гай Орловский

– Тихо, – сообщил он с гордостью, понимая вопрос, как к начальнику охраны. – Противники затихли, словно их и нет больше.

– А может, и нет, – согласился я. – Увидели, что ничего не обломится, теперь на других смотрят. Ладно, увидимся за столом!

Я пошел в донжон, снег здесь убран куда тщательнее, чем у меня. Даже не скрипит, подошвы ступают по твердым каменным плитам, снег сумел спрятаться только в щелях, да и то видно, как его старательно выметали.

Леди Беатрисса, как мне сообщили, сейчас в часовне. Служанка быстрым шепотом сказала, что леди в последнее время проводит там слишком много времени. Я стиснул челюсти и смолчал, в глазах служанки немой укор, она просто требует, чтобы я что-то сделал, совершил, предпринял, ну нельзя ей, совсем еще молодой, проводить слишком много времени в молитвах и покаянии.

– Хорошо, – сказал я коротко. – Я пока переоденусь.

– Вина подать?

– Нет, но сыра и мяса – можно.

Я закончил трапезу и выпил две чашки кофе, когда явилась та же служанка и сообщила, что ее госпожа только что закончила молитву и сейчас покинет часовню. Я вновь увидел в ее глазах безмолвное требование что-то сделать для ее хозяйки.

– Как она?

– Печальная, – сообщила служанка.

– И после молитвы?

– Да, сэр. Поторопитесь, сэр.

– Ей сказали, что я приехал?

– Сэр, как мы могли такое не сказать?

– Бегу, – ответил я.

Леди Беатрисса появилась в том же длинном платье, в каком я увидел ее впервые, но сейчас я смотрел только в сильно побледневшее и похудевшее лицо. Огромные фиолетовые глаза стали еще крупнее, в них появилась пугающая и завораживающая глубина.

– Леди Беатрисса, – произнес я и, поклонившись, взял ее за руку.

Ее ладонь казалась невесомой, а пальцы безжизненными. Я поцеловал их, стараясь не выходить за рамки, сейчас надо держаться-держаться-держаться.

– Сэр Ричард, – произнесла она тихо.

– Счастлив вас видеть, леди, – проговорил я несколько деревянно.

– И я рада вас видеть, сэр Ричард, – сказала она ясным контролируемым голосом.

Я тайком перевел дыхание, леди Беатрисса уже взяла себя в руки. Сейчас, после минутного замешательства, ее фиолетовые глаза смотрят уверенно и твердо, лицо гордое и в меру высокомерное, как надлежит высокорожденной. С последней нашей встречи она словно бы повзрослела, теперь это ослепительно красивая женщина с прямым взглядом дивных глаз, вся в полном расцвете элитной красоты, а фигура стала еще прямее, не потеряв сшибающей с ног эротичности.

– Я ненадолго, – объяснил я, – день-два, не больше. На всякий случай напоминаю, я всего лишь гость. Это ваш замок… в смысле, полностью ваш, без всяких оговорок. А также ваши земли.

Она позволила на губах появиться снисходительной улыбке.

– Ах, сэр Ричард! Вы сами себя оскорбляете, допуская мысль, что я могу даже предположить у вас какие-то недостойные помыслы.

– Спасибо, – ответил я с поклоном и еще раз поцеловал ее пальцы.

Молоденькая служанка принесла в ее комнату на широком подносе блюдо с мелко нарезанным холодным мясом, кувшин с вином и две золотые чаши. Леди Беатрисса указала мне на кресло возле столика, куда служанка перегрузила мясо и вино с чашами, и опустилась в кресло, я поклонился и сел.

– Горячее принесешь, – велела леди Беатрисса, – как только будет готово.

Служанка присела в реверансе и ушмыгнула, косясь на меня большими любопытными глазами. Задницей покачивать не решилась: вдруг да хозяйка не одобрит такое недвусмысленное приглашение.

– Как вам зима? – спросила леди Беатрисса нейтральным тоном.

– Великолепно, – ответил я так же светски беспечно. – Снег выпал, знаете ли… Вот уж не думал! Но как-то переживем.

– Без потерь?

– Никаких потерь, – заверил я. – Только приобретения.

Она полюбопытствовала:

– Приобретения? Еще?

Мне почудилось в ее голосе что-то еще помимо желания поддерживать светскую беседу и не дать ей соскочить с накатанной дорожки.

– Да так, – ответил я, – все по мелочи. С королем Барбароссой заключили договор о взаимопомощи и торговле, с Гиллебердом – тоже, даже с королем Найтингейлом, еще привели к покорности пару лордов, что не желали видеть меня гроссграфом… ну и прочее такие же не стоящие внимания мелочи…

Она слушала с рассеянной улыбкой, почти не вникая в смысл моих слов, а когда я закончил, произнесла тихо:

– Вам все удается, сэр Ричард.

– Все ли? – вырвалось у меня. Я торопливо взял себя в кулак, сдавил так, что брызнуло, договорил: – Леди Беатрисса, я в самом деле прибыл по делу, прошу мне верить. Потому не стоит замыкать себя в ледяной панцирь, с прошлым покончено твердо и бесповоротно. Я – паладин, что занят паладиньими делами, вы – полновластная хозяйка Сворве, настоящая бизнес-леди, которая ощутит себя неполноценной, если будет только женщиной… Я чту вас, леди Беатрисса, я восторгаюсь вами, но не чувствуйте себя в чем-то обязанной или к чему-то принуждаемой. Зима обещает быть долгой, холодной и… должна хорошо остудить обоих.

Она перевела дыхание, голос ее не дрогнул, когда произнесла ровно и бесстрастно:

– Я рада, что минутное затмение… прошло и у вас.

– Да, – ответил я, – да. Видимо, полнолуние… или новолуние так действует. Волки вообще воем воют. Волчьим воем, что особенно занимательно для френологов. А мертвецы в могилах не спят, а шевелятся, шевелятся, если верить слухам. Весной из могил полезут, как грибы после теплого дождя!.. Еще упыри всякие обещают повыкапываться. Вот такие у нас житейские будни.

Она кивнула:

– Да, полнолуние, вы заметили точно, сэр Ричард. Это все луна виновата.

– И звезды, – добавил я. – Созвездия, козероги всякие в году обезьяны… это такой человек, которого дьявол сделал, чтобы превзойти Создателя. И вообще мы ни при чем, это все дедушка Фрейд.

Из контекста она поняла, что дедушка Фрейд что-то вроде козерога или дьявола в ином облике, кивнула. Мне показалось, что лицемерим уж слишком, чуть-чуть приспустился ближе к реальности:

– Я все равно очарован вами, леди Беатрисса, но не обращайте внимания на мой восторг и мое… отношение. Холодная зима погасила старые страсти и сильно охладит нынешние. Мы в самом деле теперь можем общаться спокойно.

Она взглянула прямо, глаза ясные и не по-женски честные. Я прочел в них то, что чувствовал сам: только бы не сорваться, только бы вести себя к а к н а д о, а не как хочется нашим телам, что вообще-то слеплены из простой глины, как и тела всех зверей, птиц и червяков, не получивших души, в отличие от человека.