После расставания. Вернуть Любовь - Мила Реброва

к тому, чтобы согласиться на поездку, хотя изначально я и не думала соглашаться. Даже мольбы Глеба не подействовали бы, но слова Ксюши…

– Я так рад, Муся! – обнял меня Глеб, стоило согласию сорваться с моих губ. Мы лежали перед телевизором, пока Богдан с Васей возились на полу под нашим бдительным присмотром. Я только сегодня в полной мере осознала, что этот мальчик – брат моей дочери. И то, как он к ней относился, растопило последний лед в моей душе.

– Не слишком радуйся, – осадила я его. – Завтра поедем на осмотр и узнаем, разрешит ли тебе врач столь длительный перелет.

– Маруся, побойся бога! Я уже две недели лежу безвылазно дома! У меня скоро пролежни появятся!

– Ну, во-первых, не две, а полторы.

– Какая огромная разница…

– А во-вторых, до пролежней тебе далеко, и вообще, шутки с головой плохи. Или идем на прием, или я не согласна! – выдвинула я ультиматум.

– Пойдем-пойдем, маленький диктатор, – пробурчал он, хмурясь и вызывая мой невольный смех своим несчастным видом.

– Не бурчи, – разгладила я пальцами образовавшуюся на его лбу морщинку. – Если всё хорошо, попадем в лето.

– Обязательно попадем, малыш, – нежно улыбнулся он мне, целуя в лоб и прижимая меня ближе. Кажется, всё же часть, жаждущая любви, во мне победит…

Глава 9

– А он быстро привык к роли отца, – отметила Ксюша, наблюдая за тем, как Глеб возится с дочерью.

Честно говоря, я уже устала и передала ее ему. Мы были в пути уже шесть часов, и до прилета оставалось еще целых два. Близнецы Ксюши тихонько смотрели мультики, не доставляя никакого беспокойства, как и Богдан. А вот Вася почему-то капризничала.

– Да, привык, – задумчиво протянула я. Глеб действительно приноровился и даже менял дочке подгузники, чего я никак не ожидала.

– Вот и хорошо, отцы тоже должны вносить свой вклад, – по-доброму улыбнулась Ксюша. – Я так рада, что вы поехали! – в который раз повторила она.

– А я рада, что у вас частный самолет. Не представляю, что было бы, лети мы обычным рейсом. Вася бы всех пассажиров распугала.

– Есть определенные плюсы в том, чтобы быть женой миллиардера, – усмехнулась она, подмигивая мужу, сидящему неподалеку от нас. Мы с Ксюшей отсели от мужчин, чтобы посекретничать.

– Можно подумать, для тебя это имеет значение, – закатила я глаза, прекрасно зная, как она любит мужа.

– Ты права, деньги – это всего лишь бонус, – согласилась она.

– Мусь? – позвал меня Глеб.

– Кажется, кто-то соскучился по твоему обществу, – закатила Ксюша глаза. – Иди, а я пока уделю внимание своему мужу и отниму у него ноутбук, с которым он не расстается, – проворчала она.

Встав с места, я пересела к Глебу и попыталась забрать у него дочку, но та не пошла, проигнорировав мои протянутые руки и кладя голову ему на плечо.

– Ах, вот как? – наигранно нахмурилась я. – Ну смотри у меня, попробуй потом ко мне ластиться.

– Она хочет спать, а делать это на мне удобнее, – улыбнулся мне Глеб, укладывая Васю в своих руках.

– Наконец-то у нее сели батарейки! – согласно кивнула я.

– Ты как? Устала? – спросил он, внимательно оглядывая меня. – Может, ляжешь в спальне?

– Это ты, вообще-то, больной, и если кто и должен лечь…

– Я не больной! И даже уже не пострадавший! У меня даже шишки не осталось! – тут же возмутился он.

– Хорошо, извини, я просто беспокоюсь, – примирительно прошептала я, не желая, чтобы он заводился.

– Вот и отлично. Я устал чувствовать себя инвалидом!

Я промолчала, не зная, что на это ответить. Хоть я и согласилась на эту поездку, всё же продолжала держать дистанцию, что не оставалось незамеченным Глебом. На все его вопросы я отговаривалась его состоянием, что, видимо, и выбесило его окончательно. Но чем еще я могла апеллировать? Как еще объяснить свое нежелание физической близости?

– Ня-я-я, – протянула дочка, видимо забеспокоившись от резкого тона нашего разговора.

– Спи, моя сладкая, – протянув руку, погладила я ее по щечке. Я ужасно волновалась о ней. Мне было нелегко решиться на эту поездку, но наш педиатр уверил меня, что Васе будет только на пользу сменить климат.

– Прости, Мусь, не знаю, почему психанул. Эти перепады настроения меня убивают, – видимо осмыслив свой тон и слова, извинился Глеб. Врач предупреждал о подобных взрывах, так что я уже научилась реагировать на них спокойно.

– Всё в порядке. Я понимаю, как нелегко забыть часть своей жизни и чувствовать себя дезориентированным. Но я просто беспокоюсь.

– Я знаю и ценю это. Просто мне надоело, что все относятся ко мне как к какому-то имбецилу, – вздохнул он. – Надо же, заснула, – нежно взглянул он на Василису.

– Я постараюсь больше так не относиться, – усмехнулась я, почему-то позабавленная его словами. – Зачем ты меня звал? – попыталась я сменить тему.

– Я…

– Папа, я хочу в туалет, – прервал его Богдан, которого мы не заметили.

– Сиди, я схожу, – кивнула я, заметив, как Глеб, сидящий со спящей дочкой на руках, замялся.

– Спасибо, – шепнул он, кивнув.

– Ну что, тебе нравится полет? – спросила я, когда мы дошли до туалета, помогая ему с ремнем.

– Ага! Облака похожи на сахарную вату! Я люблю летать! Только тот самолет, на котором мы летали с бабушкой, был не таким, и в нем были другие люди! – с восторгом делился ребенок своими впечатлениями.

– А с ма… – обругав себя, я тут же заткнулась, поняв, что собиралась спросить! За то немалое время, что я провела с Богданом, он ни словом не обмолвился о своей матери, что было странно. Ведь не мог он не знать ее! Ведь, если Глеб всё еще женат на ней, значит, она жива. Так?

Но почему-то ребенок говорил только о бабушке. Кстати, о последней. Елена Эдуардовна с трудом отпустила с нами внука. Они с Глебом долго спорили, и она даже пригрозила мне в очередной раз тюрьмой, если с ее «мальчиком» что-то случится. Я с трудом