Я — сердце злодея - Елена Элари

и даже ставни окон были открыты. Только бесцветное всё, не живое. Словно картинка в мыслях, когда истлевает воспоминание, теряя свой окрас, запах и звук… Но я так хотел, так… надеялся, — дрогнул его голос, — что стены окажутся тёплыми. Ведь роняло же солнце на них свои тяжёлые лучи! Мне бы хватило того. Хватило бы, чтобы обрести покой, чтобы оживить хотя бы крупицу того дорогого и настоящего, что хранилось в душе. Но когда мои пальцы дотронулись до шершавой поверхности стены, они прошли сквозь, разрушив её… И до ночи я простоял там, на месте, будто сам обратившись в серое изваяние, подставляя ладони под хлопья пепла. Пепла, — повторил Амил так, что в моей душе нечто перевернулось и заныло от боли, — который так был похож на мягкий… тёплый… снег.

— Я думаю, — сама от себя не ожидая, произнесла я, отстранившись лишь для того, чтобы взглянуть в его глаза, — думаю, раз так, то стены точно были тёплыми, Амил.

— Спасибо… — тронула его губы призрачная улыбка.

А затем он склонился ко мне, чтобы поцелуем заставить меня обмякнуть в его руках.

Глава 29.2

Время остановило свой бег, мир замер, моё сердце пропустило удар. А затем голова пошла кругом, или же это всё так завертелось стремительно, в попытке нагнать упущенное за эти несколько минут?

Амил отстранился от меня, медленно разжал свои объятия, позволяя мне плечом прислониться к окну. Я чувствовала себя фарфоровой куклой, которая вот-вот упадёт и разобьётся, не в силах удержаться на ватных ногах. И всё никак не могла оторвать взгляд от его удивительных глаз.

— Они будто луны… — произнесла я, едва ли обдумывая, что говорю. — С тобой не страшно находиться во тьме.

— Тьмы не будет для тебя, — пообещал Амил серьёзно. — Но я нахожусь в ней…

— Что ты имеешь ввиду? — к моему горлу подступил ком, в груди тугим клубком начала сворачиваться тревога.

— Во тьме скорби и чувства вины… И тебе, свет мой, — заправил он за моё ухо прядь волос, — не стоит подходить близко. Ты нравишься мне.

— Не могу увязать одно с другим, — дрогнул моё голос, а заледеневшие от волнения пальцы судорожно вцепились в его плечи. — Я думала, что не смогу понравиться такому, как ты. Но если это не так… разве же есть для нас преграды?

Он молчал.

Почему же он замолчал, не нашёл, что сказать в ответ?

Вместо этого Амил со вздохом, тихо спросил меня:

— Ты пришла… зачем?

Он сомневался, что я здесь ради этого разговора, ради поцелуя, который чуть не убил меня, выбив почву из под ног… Сомневался, и ведь был прав.

Но как теперь солгать ему?

Я вспомнила глаза Хель, которыми она смотрела на меня, озвучивая просьбу, расписывая, как хочет сбежать домой, как ждут её там родные и друзья, и что без этого не сможет покинуть замок… И всё же решилась:

— У меня болит голова. Я хотела попросить у тебя лечебного чая или чего-нибудь ещё, что уймёт боль и поможет заснуть.

Амил помрачнел, взгляд его стал внимательнее, а узкая прохладная ладонь легла на мой полыхающий лоб.

Видимо волнение здесь сыграло мне на руку… Ведь, пусть пальцы мои были холоднее льда, я полыхала, как печка.

— У тебя жар… — констатировал он шёпотом. — Но, возможно, ты просто взволнована?

— О, нет, — качнула я головой, — он был до того, как мы увиделись… Наверное не стоило мне гулять с Хель среди фонтанов в такую ветреную погоду.

Он мне не верил… Я видела это по его лицу. Однако, наверное, на всякий случай, всё же повёл меня в свой кабинет, где из сундука под столом начал вынимать порошки снадобий. Пока я лихорадочно озиралась по сторонам.

Вряд ли, конечно, пузырёк, который нужен Хель, он оставил на видном месте. Но как мне поискать его, если Амил находится здесь, а ключ от этой комнаты есть только у него?

Разве что…

Я упала на пол, больно ударившись локтем и головой. Не рассчитала… Впрочем, оно и к лучшему — правдоподобнее.

Мне надо здесь задержаться!

После поцелуя и признания во взаимности чувств (прости меня, Амил, это ужасные мысли!), быть может он оставит меня здесь, а не вернёт в мою комнату, где мне будет не так удобно болеть? Здесь лекарства под рукой, Амил бывает тут чаще, чем где бы то ни было ещё, и просторнее, и чище…

Только вот, если так будет, разве не очевидным станет, что пузырёк Хель вернула именно я? А ведь правда рано или поздно раскроется…

Ну да не время уже волноваться об этом!

Амил вмиг оказался рядом, бережно поднял меня и уложил на кровать, застланную белым шёлком. А вскоре придержал мою голову и поднёс к губам кружку с чем-то терпким и травянистым на вкус.

— Думаю, — произнёс он негромко и задумчиво, — ты просто переутомилась. Иногда от этого и не спится, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. И голова болит, и беспокойства возникают… Работа у тебя тяжёлая в замке, я так часто вижу тебя то за одним, то за другим делом… Отдохнёшь здесь пару дней, а будут ругаться на тебя, скажешь, что это моё распоряжение.

— Хорошо… — проронила я, смыкая отяжелевшие веки.

И нескольких глотков хватило, чтобы мне действительно захотелось спать.

И, быть может, во снах моих Амил был потому, что просидел у моей постели до самого рассвета? Я чувствовала это. И ощущала спокойствие, какого не испытывала уже очень давно.

Утром же очнулась от тревоги. Словно тяжесть от нашего с Хель заговора обрушилась на меня с новой силой.

Соскользнув с постели, я в спешке принялась изучать содержимое сундука, шкатулок и немногочисленных полочек, которые с недавних пор «украшали» стены. Но ничего похожего на то, за чем послала меня сюда госпожа не обнаружила.

Саму Хель не подпускали и близко к этому месту. Она от того и решила, что хранится отнятая у неё вещица именно здесь.

Но, где же?

Я стояла посреди комнаты, будто прислушиваясь к чему-то, стараясь успокоиться и не суетиться напрасно. Ветер из приоткрытого окна колыхал локоны моих распущенных волос, в светлом платье было прохладно, плечи мои подрагивали мелко и зябко.

Но вот взгляд мой поднялся к высокому тяжёлому подсвечнику, что без дела стоял в углу, рядом с окном. И в огарке свечи которого, вместо жаркого язычка пламени, вместо обгоревшего фитиля, блистал синий гладкобокий пузырёк, очень похожий на тот, что описывала госпожа!

Глава 30