За час до рассвета. Документально-приключенческая повесть - Иван Колос

— Сергей?! Артеменков!..

— Алексеев?.. Николай! Живой! Со мной тут из полка Петр Васильев. Мы здесь уже пятые сутки.

Николай опустил на землю чугунок, левой рукой достал картошку и подал ее Сергею.

— Бери, съешь. Как себя чувствуешь?

— Дела плохи, — вздохнул Сергей. — Надо как-то деру давать. Иначе нам всем каюк.

Подошел Петр Васильев. Он долго всматривался в лицо Алексеева, узнал, бросился к нему.

— Колька! Живой! Братец ты мой! Я слыхал, что тебя бомбой убило. А ты жив, вот какая радость! — Он осмотрелся. — Давайте отойдем вон туда, немного подальше, к бараку, а то сейчас придет душегуб. Есть тут садист один. Каждый день появляется. Выберет пленного и начинает над ним издеваться… заставляет по-пластунски ползти, пока пленный не теряет сознание, а потом избивает резиновой палкой и уходит…

Когда подошли к бараку, Петр сообщил, что собирается бежать из лагеря. Николай обрадованно закивал, но тут же помрачнел и сказал:

— Вы, ребята, совершенно здоровые, так и действуйте. Я вам буду обузой.

Сергей и Петр неодобрительно посмотрели на него.

— Ты за кого нас принимаешь? — сердито сказал Сергей.

Алексееву стало не по себе. Он понял, что обидел друзей.

— Ладно, ребята, иду с вами. Но нужно прибрать к рукам этого душегуба. Как вы?..

Сергей и Петр согласились. Тут же прикинули, как будут действовать.

…Бесконечно долго тянулось время, пронизывал насквозь колючий ветер, очень хотелось есть. Вот появился рыжий гитлеровец в мундире эсэсовца с фашистским знаком на рукаве. Он был молод, но с какой же лютой ненавистью смотрел на пленных. Каждое утро он появлялся в лагере, чтобы «попрактиковаться» в избиении людей. Увидев раненого пленного, он как зверь в бешенстве набрасывался на него, бил палкой по больному месту до тех пор, пока пленный не начинал корчиться от невыносимой боли. С ухмылкой глядя на свою жертву, изверг от удовольствия похлопывал палкой по широким голенищам сапог.

Пленные прозвали его душегубом. «Ну гад, — думал Николай, — пусть только он меня ударит! Будь что будет, но я ему не спущу, навсегда запомнит русского солдата!»

Николай не хотел попадаться на глаза немцу, да и вообще старался держаться подальше от них. Они вылавливали раненых и отправляли неизвестно куда. Голову Николай разбинтовал, а руку было еще рановато. Товарищи старались укрыть Николая в середине строя, когда гитлеровцы приказывали построиться, чтобы спрятать его раненую руку.

Однажды рано утром, как всегда, появился в лагере душегуб. Приказал построиться. Медленно удлинялся строй. Петр Васильев и Сергей Артеменков поставили Николая в середину, чтобы он был не так виден гитлеровцу. Вообще друзья вместе становились в строй, вместе ходили за баландой, которую им иногда гитлеровцы варили из отрубей.

Душегуб шел вдоль шеренги, пристально всматривался в лица, выбирая очередную жертву. Вдруг остановился против Петра Васильева. Посмотрел на охранников, которые стояли тут же рядом, потом как будто бы хотел отойти, но осмотрелся и со всей силой ударил Петра палкой по голове. Васильев упал. Немец равнодушно взглянул на него и пошел дальше.

Николай с Сергеем помогли Петру подняться на ноги. «Ну, проклятый фашист, держись!» — процедил сквозь зубы Николай. От лютой злости ему хотелось сразу же броситься на гитлеровца и вцепиться ему в горло. Но тот был уже в стороне, и к тому же Николай мог действовать только одной рукой.

Душегуб прошелся вдоль всего строя, затем вернулся. И как только поравнялся с Петром, Николай с остервенением бросился на гитлеровца и, сколько было сил, ударил его в висок. Фашист тяжело брякнулся о землю, не выпуская палку из руки. Пленные ахнули, Сергей схватил Николая за руку и втолкнул его в шеренгу.

— Что ты наделал!

Алексеев был как во хмелю, он испытывал бешеную радость. Ему показалось, что фашист больше не поднимется.

Неожиданно в ворота лагеря въехала легковая машина и остановилась около пленных. Из нее вышел гитлеровский майор. На удивление всем, душегуб очнулся, быстро вскочил на ноги и, вытянувшись в струнку, что-то доложил, сделал шаг в сторону, щелкнул каблуками и замер.

Майор пристально осмотрел его с ног до головы и на ломаном русском языке обратился к пленным:

— Кто ударил солдата великой Германии?

Военнопленные, опустив головы, молчали. Умирать никому не хотелось. Только теперь почувствовал Николай, что он натворил. Но он все равно не сожалел о происшедшем. Он был доволен, что дал в морду мучителю. И теперь был согласен на все, даже на смерть.

— Ну, ребята, кажется, все, — прошептал он на ухо Петру, затем незаметно крепко пожал Сергею руку и сделал три шага вперед.

— Я ударил его.

И с вызовом посмотрел в глаза гитлеровцу.

— За что?

— Пусть он не издевается, не избивает нас! Мы не позволим мучить нас! — выкрикнул Николай.

Он знал, что его ждет смерть. Расстрелять человека для гитлеровцев ничего не стоило. Николай посмотрел на осеннее небо, затянутое пеленой серых облаков. Мгновенно пронеслась в голове родная Журавка, друзья детства… Не хотелось так бесславно погибать, но уже ничего не поправишь.

Майор подошел к Николаю поближе и по-русски сказал:

— В Германии уважайт храбрый воин. Стать снова в строй!

Пленные облегченно вздохнули. Майор подошел к душегубу, выругался по-немецки, хлестнул его перчатками по щеке и приказал сесть в машину. Тот, удивленный, посмотрел на майора и, уловив его взгляд, пошел к машине. Майор последовал за ним. Они сели в автомобиль и укатили из лагеря.

— Разойдись! — скомандовал один из охранников.

— Пронесло! — выдохнул Сергей.

К Николаю, Петру и Сергею подошли несколько человек, присели около них. Они не могли понять, что же случилось. Николай тоже был в недоумении. Долго молчали. Затем к Алексееву обратился пожилой, заросший щетиной человек.

— Ну, браток, и отомстил же ты душегубу! Здорово! Но доброго не жди… А откуда будешь родом?

— Из Сибири я.

— Да, сибиряки — народ отчаянный, упрямый. Только ты, братец, должен отсюда немедленно нарезать винт: убьют, гады…

— Пусть проклятый фашист живьем съест, а мучить не позволю. Пусть стреляет…

— Ты еще молодой, жить тебе надо.

— Ну, а куда я денусь? От меня зависит моя жизнь, что ли? Вон как охраняют!

— Кое-что зависит и от тебя. Вот слушайте меня. Только никому… Поняли? Каждый день среди пленных немцы отбирают более молодых ребят и посылают на работу: мосты, дороги ремонтировать… Там, на работе, бежать можно, я уже говорил тут с некоторыми…

Николай недоверчиво посмотрел на говорившего человека, был он здоров, ранений не имел, однако находился здесь в плену.