Оружием лжи и диверсий - Вадим Борисович Кассис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полковник Бейли продолжал играть свою зловещую роль, хотя и выступал теперь уже в роли советника, а не непосредственного исполнителя коварных замыслов «Интеллидженс сервис». И все же, вопреки его ухищрениям и стараниям, советско-афганский договор о дружбе был в 1921 году ратифицирован обоими государствами. Он стал одним из первых документов в истории человечества, в котором были зафиксированы отношения между великой державой и малым государством на основе равноправия, невмешательства во внутренние дела друг друга, дружбы и взаимного уважения. Это стало возможным еще и благодаря тому, что в 1920 году белогвардейско-националистические банды и иностранные интервенты были разгромлены и изгнаны из Советской России.
И тем не менее английские империалисты не оставили надежд на возвращение утраченных позиций в Афганистане, на использование его территории во враждебных Советскому государству целях. Им удалось активизировать в Афганистане антисоветскую белую эмиграцию и прежде всего басмачество, это контрреволюционное феодально-помещичье отребье, бежавшее из советской Средней Азии. Басмачество в Афганистане возглавил бывший бухарский эмир, друг-приятель полковника Бейли Сеид Алим-хан. В различных населенных пунктах он приступил к сколачиванию банд, которые забрасывались затем на советскую территорию. Оружие и деньги Сеид Алим-хан получал от англичан. Лондон не раз обещал эмиру свергнуть Советскую власть в Бухаре и даровать ему утраченный трон.
И тот клевал на эту удочку. В начале 1922 года Алим-хан в послании к одному из главарей басмачей — Адам-беку сообщал: «Надеемся, что Великий император Британии окажет нам помощь, и с этой стороны есть обещания». А дядя бывшего эмира в письме к действовавшим на советской территории басмачам похвалялся о «полной договоренности с британским правительством о том, что в начале весны 1922 года они прибудут с войсками, пушками, аэропланами через Шугнан, Читрал и Дарваз. Сам эмир с войсками и батареей движется от Кабула по направлению к Ширабаду».
Вот тогда-то афганское правительство и приняло решительные меры по срыву этих замыслов. В ответ на обращение Советского правительства афганцы разоружили более тысячи басмачей, бежавших в Афганистан вместе с Сеид Алим-ханом. А от афганских подданных власти Кабула потребовали немедленно покинуть басмаческие банды.
Убедившись в провале очередного плана по превращению Афганистана в базу антисоветской контрреволюции, английские спецслужбы вновь решили прибегнуть по совету полковника «Интеллидженс сервис» Ф. Бейли к террору. От рук подкупленных бандитов погибло несколько советских дипкурьеров. В 1922 году басмачи по прямому указанию английской агентуры напали под Кабулом на пятерых радистов советского посольства и учинили над ними зверскую расправу. В Герате не раз подвергалось обстрелу генеральное консульство, которое тогда возглавлял советский дипломат Н. Равич. Английские спецслужбы одновременно распускали по базарам афганских городов самые невероятные слухи. Один из них сводился к тому, что, дескать, Россия решила установить в Афганистане Советскую власть.
Одновременно английские колонизаторы торопились на восточных рубежах Афганистана и с военными приготовлениями. Там возводились фортификационные укрепления, сосредоточивались крупные военные силы, строились дороги, аэродромы. А в мае 1923 года Англия предъявила Советскому Союзу пресловутый «ультиматум Керзона». Одним из его главных требований был отзыв советского дипломатического персонала из Афганистана. И когда Москва категорически отвергла наглый, беспардопный ультиматум, в Лондоне все чаще начали вспоминать довольно смелое умозаключение полковника Томаса Эдварда Лоуренса Аравийского, которое было сделано им в беседе с тогдашним министром Англии по делам колоний Уинстоном Черчиллем: «Я полагаю, сэр, что серьезных неприятностей у нас не произойдет по крайней мере в течение ближайших семи лет…»
А неприятности уже были, да еще и немалые! В 1923 году, например, в Кабуле провозгласили первую конституцию, в которой декларировались неприкосновенность собственности, жилища, равенство подданных перед законом и другие гражданские права. В то время при содействии Советского Союза в Афганистане началось сооружение дорог, промышленных предприятий. Росло и число светских учебных заведений. Натуральные налоги были заменены денежными.
Конечно, проводившиеся реформы не могли кардинально улучшить материальное положение народных масс. Их осуществлению, вполне понятно, препятствовали феодальная знать и реакционно настроенное духовенство. А озлобленные независимой внешней политикой Афганистана силы империализма уже плели новые заговоры против законного правительства эмира Амануллы.
В ход пускались старые испытанные средства — подкуп племенных вождей, мулл, снабжение их оружием. Весной 1924 года английским агентам удалось подготовить восстание племен в Хосте. Мятеж распространился на Газни, Джелалабад, Герат. Именно тогда бывший бухарский эмир Сеид Алим-хан, который регулярно получал от Лондона крупные суммы на подрывную деятельность против Советского Союза, по приказу своих британских хозяев призвал басмачей к вторжению в Бухару. Мятеж ширился. Появилась реальная угроза независимости Афганистана и безопасности пограничных районов Советского Союза. И только в результате успешных действий афганской армии и своевременной помощи СССР восстание было блокировано и подавлено.
— Если так пойдет дело и дальше, то мы скоро утратим в этом районе все свои позиции! — воскликнул после этого поражения полковник «Интеллидженс сервис» Бейли. — Не перебросить ли нам поближе к афганским границам со стороны Индии нашего прославленного Лоуренса? Разумеется, ему придется изменить внешний облик и на время забыть собственное имя, изобрести для себя какую-нибудь профессию. Ситуация деликатная, да и русские не упустят случая… Пусть позаимствует мой прежний опыт…
— Осмелюсь доложить, сэр, что еще в 1922 году, кажется в августе, мы устроили Лоуренса в воздушный флот под вымышленным именем Росса, — напомнили полковнику. — Он успешно прошел курс обучения в Эксбридже, тщательно скрывая свою биографию. Однако сохранить инкогнито ему все же не удалось. Примерно через полгода службы в авиации один офицер, хорошо знавший его прежде, но враждовавший с ним, сообщил о Лоуренсе журналистам. За эту информацию офицер получил что-то около 30 фунтов стерлингов…
— И все же я настаиваю! — оборвал говорившего Бейли. — Лоуренс должен быть там! Я не очень верю высказыванию нашего командующего на Ближнем Востоке сэра Алленби, который окрестил полковника шарлатапом. Лоуренс герой! Именно тот самый герой, который нужен нам, людям, стоящим у короны… Он защищает наши с вами интересы, способен проучить этих невежественных афганцев! — Полковник Бейли умолк и обвел присутствующих взглядом, словно ища у них поддержки. Но это была всего-навсего игра. Вопрос о Лоуренсе был решен заранее.
…Военный транспорт «Девоншир» отвалил от причала, развернулся и взял курс на Карачи — крупнейший порт тогдашней британской Индии. Лоуренс стоял на верхней палубе и провожал глазами уходящие в нависшую над гаванью дымку нефтяные
