Ломота (СИ) - Данина Дарья

Она пьёт чай, старательно уводя свой взгляд в сторону.

— Дина? — наконец, решаюсь на разговор. Ловлю её взгляд. Слегка рассеянный, — что произошло? Скажи мне. Пожалуйста?

— Это не касается тебя, Марат, — отвечает слишком быстро.

— Я уверен, что это касается именно меня. Дин? Не молчи. Я должен знать.

Злюсь. Не могу с собой ничего поделать. И на неё, и на мужа-мудака, и на себя. На себя ещё больше.

Я знал, что стану источником её бед. Знал и осознанно шёл на это, не в состоянии остановиться. Но... что сделал этот урод, раз Дина оказалась на улице?

Это он должен был там оказаться! Мразь...

— Что ты должен знать, Марат? — её глаза вновь наполняются влагой, и мне с трудом удаётся сдержать себя. Я бы так хотел прижать её к себе. Успокоить. Сказать, что не отдам её больше. Не верну. Забираю себе.

— Что он сделал, Дин? Он сделал тебе больно? Только скажи!

— Замолчи! — перебивает меня, почти шипя, — замолчи, Марат! Ты уже сделал всё, что мог. Мы сделали... ты разрушил мою жизнь. Ты сломал всё, что я строила. Всё, за что держалась.

А за что она держалась? За придурка, который её не ценит? За иллюзию семьи? Какая нахер семья?! Было бы смешно, если бы не было так печально.

— Дин, — сдвигаю свою чашку в центр стола. Хочу встать и обойти столешницу, чтобы быть ближе. Чтобы обхватить хрупкие плечи и притянуть её к себе. Но я не могу. Она похожа на раненого зверька. Она оттолкнёт. И если раньше её сопротивления меня не особо пугали, то сейчас я действительно боялся к ней прикоснуться. Словно она могла рассыпаться на мелкие песчинки от одного моего прикосновения.

— Он не тот, за кого тебе стоит держаться, Дина, — опускаю взгляд на свои руки. Пальцы вновь сжались в кулаки.

Она ничего не отвечает. Только тихо всхлипывает, и отворачивается к окну. Гнетущая тишина вспарывает мне брюхо. Выворачивает наизнанку. Отвратительное чувство.

— Я хочу лечь спать. Можно? — не глядя на меня. Поправляет на плечах мой халат и, взяв свою чашку, поднимается из-за стола. Относит посуду в раковину и тут же споласкивает.

— Да, — делаю то же самое, — идём. Можешь не беспокоиться. Я буду спать в гостиной.

Сомневаюсь, что она беспокоится о том, что я буду спать в гостиной. Скорее, её больше волнует то, чтобы я не спал с ней.

Я провожаю Дину в свою спальню. Включаю ночник и сгребаю с кровати покрывало. Уговариваю сам себя не протягивать к ней рвущиеся руки. Не трогать её. Блять, это так тяжело...

— Спасибо, — мнётся на месте, глядя на меня исподлобья.

— Не стоит, — отмахиваюсь от ненужной мне благодарности.

Всё ещё прокручиваю в голове мысль о том, что мне стоит вернуться к ней во двор. Вытащить за шкирку Роберта и встряхнуть его так, чтобы тот сам мне всё рассказал. Чтобы выбить ему пару зубов за то, что позволил ей выйти из дома ночью. За то, что довёл её до такого.

И будет справедливым, если я тоже получу. Я ведь так же всё это время не оставался в стороне. Я, по сути, являюсь одной из причин того, что Дина сейчас оказалась в подобном состоянии. Кто из нас больший мудак? Это спорный вопрос.

Покинул комнату только тогда, когда Дина спряталась под одеялом. Спряталась и отвернулась от меня, скручиваясь в комочек.

— Дин?

— Спокойной ночи, Марат, — отрезает, не желая больше разговаривать. И я покорно киваю, зная, что она даже не видит этого.

— Спокойной ночи, — растеряно провожу рукой по лицу. Тихо выхожу и прикрываю за собой дверь.

Ноги сами несут меня в прихожую. Да. Я боюсь утром её не обнаружить у себя дома. Поэтому эгоистично запираю дверь на дополнительный замок. Код она не знает, но мне нужно быть уверенным в том, что утром, когда я проснусь — она будет здесь. А страховка никогда не бывает лишней.

Раскладываю диван в гостиной и шагаю в душ. Обмываюсь быстро. Холодная вода окончательно приводит меня в чувство заставляет протрезветь окончательно. Будто и не было того пол-литра коньяка, которым я заливал свои мысли.

Натянул свежее бельё и вернулся к двери в спальню. Прислушиваясь в который раз за этот вечер. Мазнул кончиками пальцев по двери, слегка приоткрывая ту. Заглядывая. Дина всё так же лежала, свернувшись в клубок. Лишь тёмная макушка торчала из-под одеяла.

Не подходи к ней. Слышишь? Не сейчас.

Возможно, именно сейчас и нужно. Возможно, именно сейчас ей это требуется, как никогда. Но я отступаю, склоняясь к тому, что ей нужно время на то, чтобы побыть одной. А завтра... это будет завтра.

Разворачиваюсь и ухожу, оставляя дверь приоткрытой.

Голова слишком тяжела. Мысли мелкими жуками ковыряли мой мозг.

Но я уже всё решил.

Медленно я проваливался в беспокойный сон. Искал себе место, перекатываясь с одного бока на другой. Пялясь в потолок и стискивая челюсти. Просыпался и снова засыпал. В какой-то момент я услышал тихое шуршание. Открыл глаза, и снова прислушался. Не сразу понял, что это не сон. Замер, словно ребёнок в ожидании чуда, когда шуршание приблизилось. Спина напряглась... а диван рядом со мной нежданно промялся под чужой тяжестью.

...

Он поверить не мог в то, что происходило. Чёрт! Он даже задержал дыхание, боясь спугнуть её. Почувствовал, как она забралась под его тонкое одеяло, и худенькие коленки впились Марату в поясницу. А затем лёгкие, почти незаметные касания её пальчиков к его предплечью. Мягко и невесомо они проложили свою дорожку, а затем расслабились, позволяя женской ладошке найти пристанище на крепком плече. Там, где он совсем недавно набил новое тату.

В его ушах громогласно звучало собственное сердцебиение, и её дыхание. Он был верен, что его вдохи и выдохи Дина слышала так же чётко, как и он её. Это были бесконечные минуты. Это была целая вселенная, в которую она его окунула с головой. Их вселенная.

И, видит бог, Марат всеми силами старался не подавать признаков бодрствования. Не пугать её своим желанием. Быть терпимым и сдержанным. Но это не его история. А Дина не та женщина, которую он мог бы игнорировать.

Когда её пальчики неосознанно шевельнулись на мужском бицепсе, Марат сделал глубокий вдох. Глубже, чем обычно. И с потрохами выдал себя. Она вздрогнула, и тут же убрала свою руку. Но он успевает перехватить тонкое запястье и вернуть его на место. Мягко, но настойчиво. Кладёт свою ладонь поверх её и осторожно перекатывается с одного бока на другой. Разворачивается к ней лицом, всё ещё боясь, что Дина растворится в воздухе, стоит ему на неё взглянуть.

Но нет. Она здесь. Он почти не видит её лица. Но сейчас и этого достаточно. Ощущение её близости равно чувству падения в пропасть. С головой. Когда все мысли выбивает из башки ударной воздушной волной. И тебе лишь остаётся хватать остатки кислорода губами, в надежде, что тебе удастся выжить. И полное бессилие. Перед ней. Чувствует, как кровь разогревает заледеневшие до этого мышцы.

— Не убегай, — произносит надломлено, глядя в прекрасное лицо... и ему хочется давиться собственным голосом.

Марат, наконец прикасается к ней. Протягивает руку и обводит контур её губ подушечкой большого пальца. Они такие нежные. Полные. Слегка приоткрываются под нажимом.

Дина тяжело дышит. И он ощущает тепло на своём лице. И её запах. Неповторимый.

— Я безумно хочу тебя поцеловать, Дин, — придвигается ближе. Но всё ещё волнуется. Кажется, что в любой момент она его оттолкнёт. Но нет. Замерла. Её колени сейчас упирались Марату в живот. И он мягко свободной рукой давит на них, распрямляя и слегка раздвигая. Снова не чувствует сопротивления. Поэтому не останавливается. Аккуратно разводит её ноги в стороны и, одним движением отталкивается от матраса, чтобы оказаться сверху. Нависает над ней, балансируя на собственных локтях. Пахом прижимается плотнее. Теснее. Так, чтобы чувствовать её тепло. Чтобы чувствовать мелкую вибрацию её тела.

Пятернёй обхватывает её лицо, направляя к себе. Ловит её дыхание и неспешно приближается к желанным губам. Ещё. Ближе. Горячий выдох, обжигающий кончик языка. Её руки коснулись крепкой шеи, и он тихо зарычал, подставляясь под её касания. Такие долгожданные. Такие крышесносные. Марат слегка выгнул спину, сводя лопатки вместе, и толкнулся в неё членом, который налился уже в тот момент, когда она опустила свою руку ему на плечо. Плотно закрыл глаза, чтобы острее ощущать её. Прихватил зубами её нижнюю губу, слегка оттягивая ту, и тут же целуя. Скользяще и медленно. Будто заново пробуя на вкус. Волна мурашек вдоль хребта...