Маршал Жуков - Владимир Карпов

Для противодействия противнику и недопущения разгрома Центрального фронта и выхода противника на тылы Юго-Западного фронта считаю своим долгом доложить свои соображения…»

Далее Жуков дает рекомендации по созданию группировки наших войск в районе Брянска.

Ответ последовал незамедлительно:

«Ваши соображения насчет вероятного продвижения немцев в сторону Чернигова – Конотопа – Прилук считаем правильными. Продвижение немцев в эту сторону будет означать обход нашей киевской группы с восточного берега Днепра и окружение наших 3-й и 21-й армий. Как известно, одна колонна противника уже пересекла Унечу и вышла на Стародуб. В предвидении такого нежелательного казуса и для его предупреждения создан Брянский фронт во главе с Еременко. Принимаются другие меры, о которых сообщим особо. Надеемся пресечь продвижение немцев.

Для постановки задачи вновь созданному фронту Сталин вызвал генерал-полковника Еременко в Москву. Он хорошо относился к Андрею Ивановичу. Принимая его, разговаривал с ним тепло, расспросил о здоровье. Еременко, чувствуя эту симпатию, держался уверенно, что тоже импонировало Верховному: дела на фронтах шли плохо, все рушилось, нужна была фигура прочная, на которую хотелось опереться, вот Еременко в те дни и показался Сталину такой волевой и прочной личностью.

Сталин обрисовал общую обстановку на советско-германском фронте и поставил Еременко задачу прикрыть направление на Москву с юга – через Брянск и Орел. Он охарактеризовал 2-ю танковую группу Гудериана как главную ударную группировку на этом направлении, сказал, что и сила это грозная, и направление очень важное. Упомянул Сталин и о возможном ударе группы Гудериана по правому флангу Юго-Западного фронта (то, о чем все время предупреждал Жуков), но все же сказал, что основная задача войск Брянского фронта в том, чтобы надежно прикрыть брянское направление от удара по Москве и во что бы то ни стало разбить силу Гудериана.

Выслушав Сталина, А.И. Еременко очень уверенно заявил о том, что он в ближайшие дни, безусловно, разгромит Гудериана.

Такая уверенность Еременко очень понравилась Верховному, и, когда тот ушел, Сталин сказал оставшимся в его кабинете:

– Вот тот человек, который нам нужен в этих сложных условиях.

После ухода Еременко Сталин продиктовал Шапошникову директиву Юго-Западному фронту, в которой приказывалось: во что бы то ни стало удерживать Киев.

В своих воспоминаниях маршал А.М. Василевский пишет:

«Все последующие дни Ставка и Генеральный штаб занимались вопросом ликвидации опасности, нависшей с севера над Юго-Западным фронтом. Они укрепили это направление, и прежде всего Брянский фронт, своими резервами – танками, артиллерией, людьми, вооружением, привлекли сюда авиацию соседних фронтов, резерва Главного Командования, а также части дальнебомбардировочной авиации».

Сталин настолько уверился в силах и возможностях генерала Еременко, что даже решил отдать под его командование соединения Центрального фронта (3-ю и 21-ю армии), ликвидировав этот фронт. Он спросил по телеграфу у Еременко его мнение по этому поводу.

Еременко ответил:

– Мое мнение о расформировании Центрального фронта таково: в связи с тем, что я хочу разбить Гудериана и, безусловно, разобью, то направление с юга нужно крепко обеспечить. Поэтому прошу 21-ю армию, соединенную с 3-й, подчинить мне… Я очень благодарен вам, товарищ Сталин, за то, что вы укрепляете меня танками и самолетами. Прошу только ускорить их отправку, они нам очень и очень нужны. А насчет этого подлеца Гудериана, безусловно, постараемся разбить, задачу, поставленную вами, выполнить, то есть разбить его…

29–31 августа была проведена большая воздушная операция против 2-й танковой группы Гудериана на Брянском направлении. Для осуществления этого удара привлекалась вся авиация Брянского и Резервного фронтов и авиации резерва Верховного Главнокомандования. В боевых вылетах участвовало около самолетов. В ночь на 30 августа Еременко было приказано использовать этот мощный удар, перейти в наступление и уничтожить группу Гудериана. Это означало бы крах правого фланга немецкой группы армий «Центр».

Однако, несмотря на столь уверенные обещания Еременко, войска Брянского фронта не смогли этого выполнить и оказать эффективную помощь Юго-Западному фронту. В течение 16 суток они не добились ощутимых успехов, а Гудериан за это время проник глубоко в тыл войск Юго-Западного фронта.

2 сентября от Верховного Главнокомандующего генералу Еременко была послана телеграмма:

«Ставка все же недовольна вашей работой. Несмотря на работу авиации и наземных частей, Почеп и Стародуб остаются в руках противника. Это значит, что вы противника чуть-чуть пощупали, но с места сдвинуть его не сумели. Ставка требует, чтобы наземные войска действовали во взаимодействии с авиацией, вышибли противника из районов Стародуб, Почеп и разгромили его по-настоящему. Пока это не сделано, все разговоры о выполнении задания остаются пустыми словами. Ставка приказывает… всеми соединенными силами авиации способствовать решительным успехам наземных войск. Гудериан и вся его группа должны быть разбиты вдребезги. Пока это не сделано, все ваши заверения об успехах не имеют никакой цены».

Прикрывшись частью сил от не очень инициативных действий Брянского фронта, Гудериан главными силами продолжал углубляться в тыл войскам Юго-Западного фронта. 10 сентября его передовые части ворвались в город Ромны.

В это время ниже, на юге, сложилась такая обстановка, которая благоприятствовала фашистам для нанесения удара по тому же Юго-Западному фронту: наши войска Южного фронта были оттеснены за Днепр. Прикрываясь этой широкой водной преградой, командование немецкой группы армий «Юг» оставило там лишь небольшой заслон, а основную массу войск 17-й полевой армии и 1-й танковой группы Клейста собрало в мощный кулак и бросило на соединение с группой Гудериана.

Самоотверженно сражалась 38-я армия генерала Фекленко, остатками своих сил она нанесла контрудар во фланг Клейсту, но силы были неравны, и Клейст, обогнув 38-ю армию, пошел вперед на соединение с Гудерианом.

Командование Юго-Западного фронта обратилось в Ставку с предложением об отводе войск на восточный берег Днепра, чтобы избежать их полного окружения.

Ночью, в 1 час 15 минут 11 сентября, состоялся разговор с Военным советом Юго-Западного фронта. Вел переговоры с М.П. Кирпоносом непосредственно Сталин. Он сказал:

– Ваши предложения о немедленном отводе войск без того, что вы заранее подготовите рубеж на реке Псел и поведете отчаянные атаки на конотопскую группу противника во взаимодействии с Брянским фронтом, повторяю, без этих условий ваши предложения об отводе войск являются опасными и могут создать катастрофу.

И как вывод, обидный для героически сражающихся войск:

– Перестать, наконец, заниматься исканием рубежей для отступления, а искать пути для сопротивления… – И еще: – Киева не оставлять и мостов не взрывать без разрешения Ставки…

Шапошников как начальник Генерального штаба пытался убедить Сталина в необходимости отвода войск Юго-Западного фронта и основной группировки 5-й армии за Днепр, чтобы они не остались в окружении. Шапошников понимал, что если такое решение не будет принято немедленно, то оно опоздает. Но Сталин был непреклонен, он упрекал и Шапошникова, и Буденного, командующего юго-западным направлением, что они, вместо того, чтобы биться с врагом, продолжают отходить и пятиться.

А.М. Василевский пишет в своих воспоминаниях:

«При одном упоминании о жестокой необходимости оставить Киев Сталин выходил из себя и на мгновение терял самообладание».

Но обстановка на фронте не считалась с желаниями или нежеланиями Сталина, она неумолимо складывалась так, к чему приводил ход боевых действий.

14 сентября в 3 часа 25 минут начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор В.И. Тупиков по собственной инициативе обратился к начальнику Генштаба и начальнику штаба юго-западного направления с телеграммой, в которой, охарактеризовав тяжелое положение войск фронта, закончил изложение своей точки зрения следующей фразой: «Начало понятной вам катастрофы – дело пары дней».

Это была горькая правда. На другой день в районе Лохвицы соединились немецкие части 2-й танковой группы, наступающей с севера, и 1-й танковой группы, прорвавшейся с кременчугского плацдарма. Кольцо вокруг 5, 21, 26, 37-й и части сил 38-й армии замкнулось.

Обстановка, как мы видим, была тяжелая, но, несмотря на это, начальник Генерального штаба был вынужден на телеграмму Туликова отправить следующий ответ, продиктованный ему Сталиным:

«Командующему ЮЗФ, копия Главкому ЮЗН.

Генерал-майор Тупиков представил в Генштаб паническое донесение. Обстановка, наоборот, требует сохранения исключительного хладнокровия и выдержки командиров всех степеней. Необходимо, не поддаваясь панике, принять все меры к тому, чтобы удержать занимаемое положение и особенно прочно удерживать фланги. Надо заставить Кузнецова (21А) и Потапова (5А) прекратить отход. Надо внушить всему составу фронта необходимость упорно драться, не оглядываясь назад. Необходимо неуклонно выполнять указания тов. Сталина, данные вам 11.9. 14.IX.1941 г. 5 ч. 00 м.