Брат по мечу' () - Дэвид Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ММ-1 мог быть громоздким, но он был прочным, надежным, простым в обслуживании и обеспечивал быструю и значительную огневую мощь, что особенно приветствовалось экипажами транспортных средств, которые могли оказаться вынужденными бросить машину при далеко не идеальных обстоятельствах. (Что, по мнению Хоутона, идеально описывало его нынешнюю ситуацию.) Правда, в нем использовались старые низкоскоростные сорокамиллиметровые гранаты, а не более новые версии, предназначенные для такого оружия, как скорострельный гранатомет Mk 19. Тем не менее, осколочно-кумулятивные гранаты М443, заряженные в половине его гнезд, имели радиус поражения более пятнадцати футов. Остальные шесть гнезд были заряжены технически устаревшей гранатой M576E1 "мульти-снаряд", которая фактически представляла собой старомодную шрапнельную оболочку, начиненную двадцатью шариками, что во многих отношениях было еще более смертоносным.
Теперь Хоутон переступил порог, который все еще не мог видеть. Несмотря ни на что, он более чем наполовину ожидал врезаться головой в сплошную земляную стену, и вместо этого выдохнул с облегчением, оказавшись внутри туннеля. Он также оказался в полной темноте, благодаря заклинанию Венсита, которое только что погасило верхний свет. Он надеялся, что волшебник сможет сделать что-то в этом роде, и его губы обнажили зубы в удовлетворенном оскале, когда инфракрасный осветитель его очков ночного видения залил сцену перед ним светом, который невооруженный глаз просто не мог видеть. Хоутон и Машита надели собственные ночные очки; Сантандер оставил свои на борту "Крутой мамы", и Хоутон провел с Базелом быстрый, грубый и готовый инструктаж, прежде чем передать градани снаряжение стрелка. Он был более чем немного удивлен тем, как быстро Базел уловил то, что он говорил. На самом деле, в течение нескольких мгновений он подозревал, что Базел вообще ничего не понял и просто не хотел этого признавать, пока Базел не повторил полученные инструкции в совершенстве - почти слово в слово.
Венсит прав - здоровяк не ленится, мелькнуло в мозгу Хоутона, когда он поднял гранатомет. Максимальная дальность стрельбы составляла более трехсот метров, но ему и близко не нужно было столько, чтобы добраться до беспорядочно растянувшихся вооруженных луками и арбалетами воинов, которые только что погрузились во тьму. Зелено-серые образы были так же знакомы Хоутону, как обычные цвета дневного света, и он безжалостно наблюдал, как по меньшей мере полдюжины этих оруженосцев побросали оружие и возились с факелами, отчаянно пытаясь их зажечь.
У вас не будет на это времени, ребята, - мрачно подумал он и нажал на спусковой крючок.
Пусковая установка кашлянула и послала первую гранату вниз. Она угодила прямо в центр группы вооруженных людей, и взрыватель М550 привел в действие сорокапятиграммовый разрывной заряд. Взрыв осветил туннель, как вспышка молнии, и звук детонации в таком ограниченном пространстве был подобен удару пары кулаков по обоим ушам. На одно короткое мгновение это было все, что кто-либо мог услышать; затем раздались крики боли, смешанные с испуганным замешательством, как раз в тот момент, когда Хоутон сместил точку прицеливания вправо и снова нажал. Самовзводный цилиндр повернулся, вторая граната с шипением полетела вниз, и в ответ раздались новые крики.
Никто из этих оруженосцев не ожидал ничего подобного. Даже те, кто мог видеть вспышку из гранатомета, понятия не имели, что это было, и Хоутон сдвигался после каждого выстрела, меняя позицию на случай, если какой-либо из этих луков или арбалетов откроет ответный огонь.
Не то чтобы у них было много времени на это; ему потребовалось меньше двадцати секунд, чтобы выстрелить всеми двенадцатью гранатами.
* * *
- Что, во имя Фробуса, это такое? - потребовал капитан оруженосцев Тримэйлы.
Он стоял за плечом Гарсалта, потрясенно и недоверчиво вглядываясь в глубины личного грамерхейна волшебника. Кусок прозрачного, как вода, хрусталя размером с кулак должен был изображать ярко освещенный входной туннель, где ждали сорок отборных людей, готовых выпустить поток стрел и арбалетных болтов, когда их противники переступят порог и остановятся, тупо моргая, ошеломленные, ослепленные неожиданным блеском света. Но блеска не было. Или, скорее, не их великолепия.
Гарсалт во многих отношениях был ошеломлен еще больше, чем капитан, стоявший рядом с ним. Видение было специальностью Гарсалта. В отличие от многих волшебников, он действительно мог воспринимать заклинания и их природу, когда захватывал их заклинателя в свой грамерхейн. Это означало, что он знал, что эти ослепительные вспышки света, прорезающие темноту, как пойманные в ловушку молнии, были совершенно не тайными по своей природе.
Что, конечно, было невозможно.
- Не знаю, что это такое, - проскрежетал он в ответ на вопрос капитана.
- Ну, а что тогда случилось со светом? - в голосе оруженосца звучало обвинение, и Гарсалт не мог по-настоящему винить его.
- Венсит выключил его, - ответил волшебник.
- Как?..
- Я не знаю как! - Гарсалт прервал его. - Он не должен был быть в состоянии сделать это. Мы не создавали световые шары; Чердан сделал это с помощью Шарны, когда строил храм, и он не использовал для этого волшебство. Даже Венситу должно было понадобиться по крайней мере несколько минут, чтобы понять, как выключить божественный свет, если только....
Голос Гарсалта затих, пока он яростно думал. Злобные вспышки света в его грамерхейне продолжались, безжалостно рубя оруженосцев, которые ожидали, что именно они устроят засаду, и волшебник злобно выругался, внезапно поняв.
- Он вообще их не выключал! - огрызнулся он. - Он просто использовал свое собственное заклинание, чтобы поймать свет над ним. Старый ублюдок повторил действие заклинания, которое Чердан использовал, чтобы свет не проникал через арку, и спроецировал его между шарами и остальной частью туннеля!
- Но чтобы сделать это...
- Чтобы сделать это, он должен был знать точные размеры туннеля, прежде чем произносить заклинание. - На лбу Гарсалта выступили капельки пота, и он яростно замотал головой. - Он должен был знать их, иначе в его барьере были бы дыры, места, через которые просачивался свет, по крайней мере, до тех пор, пока он не перенастроил его. Но он не мог знать! Даже
