Реквием машине времени - Василий Головачев

Вместо ответа Иван полез на колоссальную машину, цепляясь за штыри и выступы.

— Лезь за мной, только держись крепче, не то улетишь. Некоторые штыри скользкие.

Они взобрались на «ногу» механизма, перелезли на «грудь», потом на «спину кентавра». Если бы не потеря веса, вряд ли бы им удалось взобраться на колосс без веревок и страховочных приспособлений.

С «крупа кентавра» им открылась удивительная картина.

За стеной шла узкая, с километр, полоска черной выжженной земли, дальше над ней появлялись плоские фиолетово-сиреневые слои тумана, сливающиеся в двух-трех километрах в плотную пелену. Эта пелена начинала вспухать, расти и образовывала светящееся оранжевым светом кольцо. За ним еще одно кольцо — желтое, а уже из него вырастал ослепительно желтый столб, состоящий из туманных струй, непрерывно текущих ввысь и расплывающихся чудовищным грибом на большой высоте.

— Ой, смотри, пауки! — Тая тронула Ивана за ногу.

По черной земле неслась колонна пауков, но размерами они превосходили тех, что встречались в здании и еще раньше, в Брянском лесу.

Иван тихонько присвистнул.

— Вот это да! Они же ростом с меня!

Пауки исчезли в пелене тумана.

В толще многокилометрового текучего столба разгорелась яркая звезда, раздался гулкий удар, вздрогнула «спина кентавра».

Если бы Иван не держал Таю за руку для страховки, она свалилась бы вниз.

— Держись! На этом «скакуне» далеко не ускачешь. О, гляди-ка!

Из светящегося дыма вынырнула какая-то черная тень, за ней другая, третья… десятая. Ивану почудилось нечто знакомое в их очертаниях, но они были далеко, и, лишь когда приблизились, возвышаясь над сиреневым полем тумана, Иван понял, что видит таких же «кентавров», как и под ними, но живых! А на спинах «животных» сидели черные фигуры наподобие той, что путешественники встретили в коридоре здания.

Колонна неведомых созданий надвигалась, от их тяжелого бега дрожала земля, хотя, казалось, в невесомости за стеной они тоже не должны весить. Дрожь земли передалась мертвому «кентавру» и людям, вцепившимся в основание «хвоста».

Иван представил, как живые колоссы поворачивают к ним, останавливаются у стены, поднимают «копыта» и… Он перевел дух. «Кентавры» перепрыгнули стену далеко от того места, где стоял их мертвый собрат, и удалились тяжелой равномерной рысью. Их рога на «человеческих торсах» блестели мрачным фиолетовым огнем. Черные фигуры на «спинах кентавров» не пошевелились.

Еще с четверть часа путешественники приходили в себя, рассматривали загадочный столб, кольца и поля тумана, стену из трех слоев труб, внутренний из которых был раскален до вишневого свечения, и слезли с «кентавра».

— Я боялась, что они повернут к нам, — призналась Тая. — Ну и жуть, правда?

— Темна вода во облацех, — вздохнул Иван. — Я думал, что это автоматы, очень необычные, чужие какие-то, но автоматы. Я имею в виду не только «кентавров», но и всадников. А теперь сомневаюсь… Что же творится за стеной? Конечно, это вовсе не туман, температура там гораздо выше точки кипения воды. Пары каких-нибудь металлов?

Тая промолчала.

Назад идти было гораздо трудней, мешали тянущая к стене сила и ровный ветер в лицо. Но они все же добрались до леса. Отдохнули. Затем с огромным наслаждением искупались в лагуне, стесняясь друг друга, не спуская глаз с ближайших зарослей на случай появления нежелательных гостей. Вода была прозрачная, холодная, пресная, вполне питьевая. Потом Ивану пришла в голову мысль порыбачить — он заметил у берега мелькнувшую серебристую полоску.

Удочку сделали из побега папоротника, леску — из нитки, которую Тая выдернула из своей куртки, крючок — из булавки, нашедшейся, как ни странно, у Ивана. Ни червей, ни мошек на берегу не обнаружилось, и Тая вспомнила про остатки мяса. Насадили мясную крошку, закинули удочку, посмеиваясь друг над другом, и первый же заброс оказался удачным — клюнула толстобокая рыбина величиной с ладонь. Вида ее Иван определить не смог, на языке вертелось название «латимерия» — все, что он знал о древних предках рыб, но это была не она.

Тая вполне освоилась и, пока эксперт удил рыбу, набрала полусгнивших, полузасыпанных песком обломков древесных стволов. Диплодоки ушли, и кругом стояла мирная первобытная тишина.

Развели костер и нажарили рыбы, глотая слюнки. Иван припомнил рассказ О'Генри, где герой и героиня оказались на холме, отрезанном от мира водой, проголодались и начали вспоминать гастрономические блюда.

— Я тоже читала, — кивнула Тая. — Гурман я плохой, мне бы хлебушка к этой рыбке и больше ничего не надо.

— Соли и пива, — добавил Иван, обгладывая рыбьи кости.

Насытившись, прилегли у костра. Смены дня и ночи в этой стране не было, но организм сам давал знать, что нуждается в отдыхе.

— Вообще-то спать лучше в помещении, — проговорил Иван.

— Да-да, я сейчас… — сонно пробормотала Тая.

Иван собрался было по ее примеру подремать — идиллическая картина древней природы была настолько мирной и спокойной, что все тревоги и страхи отошли на второй план, как вдруг из-за пальмовидных деревьев к ним метнулась громадная птица с голым, почти полуметровым черепом. Птица имела короткое туловище, когтистые лапы, двухметровые кожистые крылья и длинный гибкий хвост.

Иван вскочил и замахал стержнем, отгоняя невиданную птицу. Она, шипя и шумно хлопая крыльями, сделала над ними круг, открывая и закрывая страшный, усаженный крючкообразными зубами клюв, хрипло проклекотала и полетела обратно, выделывая резкие виражи.

— Для полноты впечатлений нам только птеродактилей не хватало, — сказала побледневшая Тая, с которой разом слетел весь сон.

— Это не птеродактиль, — сказал Иван. — Птерозавр, но какой — не помню точно. По-моему, диморфодон.

— А говорил — дилетант в биологии.

— Просто интересовался когда-то историей возникновения жизни. Вот тебе и еще одно доказательство, что мы на Земле. Ну что, потопали в наш большой дом? Здесь оставаться рискованно.

Пошли пятые сутки их блуждания в неизвестном мире.

Этаж здания, примыкающий к «юрскому периоду мезозоя», был слишком неуютен и сыр, чтобы искать в нем пристанище для ночлега. Но и на свежем воздухе устраиваться спать было опасно: хищников в мезозое хватало.

Иван вспомнил «кентавров», их всадников, летающую махину диморфодона и с сомнением взвесил в руке свое оружие. Увы, гарантии безопасности этот стержень дать не мог.

— Остается лифт, — сказал эксперт, не видя в темноте выражения лица Таи. — Или не будем больше рисковать опускаться?