Рыжеволосая бестия - Мэг Хатчинсон

— Вы не хотите присесть, мисс Мейбери? Уверяю вас, что ни я, ни моя сестра не кусаемся.

Это замечание должно было подбодрить Алису, но она лишь медленно опустилась на стул, продолжая молча смотреть на хозяина Линдона.

— Ну вот, теперь поешьте, и вам станет значительно лучше.

Появление экономки с большим подносом в руках развеяло туман в голове Алисы, и она спросила:

— Зачем меня привели в этот дом?.. Где моя мать?

— Понимаете, мисс Мейбери, мы с мистером Ричардсоном подумали, что вам будет лучше находиться там, где есть женщины, которые могут позаботиться о вас… А Линдон-хаус как раз такое место.

Алиса молча выслушала рассказ Пола Тарна о том, как ее нашли на поле, и спросила:

— Вы знакомы с Иосифом?

Впервые после того как в столовую вошла бледная худая девушка, на лице Пола Тарна появилась улыбка.

— Мы с Иосифом Ричардсоном давние друзья, почти как братья. Когда умер наш отец, он взял нас под свое крыло, можно сказать, выходил и воспитал. — Он посмотрел на молодую женщину и добавил: — Хотя, признаться, моя сестренка и потрепала ему нервы.

— Ах так! Тогда заодно расскажи, сколько раз мне приходилось делать всякие глупости, чтобы Иосиф не наказывал тебя за шалости. — Лора Тарн весело рассмеялась.

— Мы еще успеем обсудить это, — ответил Пол, пытаясь напустить на себя строгий вид, но уже в следующее мгновение тоже заулыбался и взял сестру за руку. Потом он снова перевел взгляд на Алису.

— Иосиф рассудил, что если отвезти вас в Холл-энд-коттедж, то это вызовет новые слухи, ведь он живет там совсем один, а Вензбери — небольшой город… — Он сделал паузу, заметив, что щеки Алисы слегка порозовели. — И к сожалению, для многих горожан слухи — единственное развлечение. Иосиф не хочет, чтобы люди начали болтать о вас.

Новые слухи… Раз он сказал об этом, значит, ему известно, что по городу уже ходили разговоры о ней. Румянец на щеках сделался ярче, по телу начало разливаться тепло.

— Поэтому Иосиф согласился, чтобы вы побыли тут, — переглянувшись с братом, добавила Лора Тарн. — Сначала он хотел забрать вас в Холл-энд, говорил, что сам пока поживет в домике садовника в Банкрофт-холле, но когда брат сказал, что в таком случае в Холл-энде некому будет ухаживать за вами, передумал. Но Иосиф не бросил вас, он приходит каждый вечер и справляется о вашем самочувствии.

Иосиф ради нее хотел уйти из дома! К горлу Алисы подступил комок. Сжав кулаки, так что ногти впились в ладони, она попыталась не поддаться нахлынувшим на нее чувствам, которые чуть не захлестнули ее.

— Мистер Тарн, — произнесла Алиса и посмотрела в темно-карие глаза. — Я хочу поблагодарить вас и вашу сестру за доброту и позволить мне как-то отплатить вам.

По приветливому лицу скользнула тень.

— Мисс Мейбери, ни Лора, ни я в этом не нуждаемся. Нас с детства научили понимать, что помощь, оказанная безвозмездно, — самая лучшая награда.

Она его рассердила. Как неловко получилось! Щеки Алисы раскраснелись еще сильнее. Он такой же вспыльчивый и гордый, как Иосиф. Но у нее тоже есть гордость. Так и не притронувшись к еде, Алиса встала из-за стола и снова посмотрела на Пола, который внимательно следил за ней.

— Мистер Тарн, — сказала она, стараясь унять дрожь в голосе. — Меня тоже с детства приучили брать только то, за что можешь заплатить. Я всю жизнь жила с этим убеждением и не отступлюсь от него сейчас.

Да, Иосиф Ричардсон не преувеличивал, когда рассказывал о характере этой девушки. Действительно, чувство собственного достоинства было развито у нее очень сильно, но при этом сочеталось со скромностью, которая, впрочем, не имела ничего общего с кротостью. Пол Тарн увидел в ней отражение самого себя, собственного отношения к жизни, и это не могло не вызвать уважения к девушке. Отложив в сторону льняную салфетку и стараясь не улыбаться, он тоже встал из-за стола.

— В таком случае оставляю вас наедине с сестрой, чтобы вы смогли обсудить оплату.

— Благодарю вас. — Алиса коротко кивнула ему. — Только мне бы хотелось услышать от вас ответ на один вопрос… Скажите, что с моей матерью?

15

— Тебе не следует выходить из дому… Но если уж так хочется, гуляй в саду, — сказала Амелия Банкрофт, наблюдая, как ее невестка поправляет темно-зеленую бархатную юбку.

— Не стоит волноваться, до рождения ребенка еще несколько месяцев. Кроме того, вы же знаете Марлоу, ему не нравится, что я все время сижу дома.

А еще Марлоу очень не нравится, когда его слова подвергаются сомнению. От внимания Амелии не ускользнул быстрый поворот головы, ненужное одергивание юбки и явное беспокойство в глазах молодой женщины. Все это свидетельствовало о том, что ее сын настаивал на утренних прогулках жены. Она надеялась, что после женитьбы его поведение изменится, что прекрасная Фелиция разбудит в нем чувство ответственности и заставит остепениться, но надежды эти не оправдались.

Прошло немногим более трех лет с тех пор, как во время одного из кратких приездов с плантации Марлоу был представлен Фелиции Талбот, двадцатилетней дочери владельца заводов, производящих железо и сталь. Продолжая наблюдать, как невестка завязывает под подбородком ленточки шляпки, украшенной зелеными перьями, Амелия вспомнила, какое неприятие вызвал у нее этот брак. Для своего сына она хотела большего. Его женой должна была стать если не аристократка, то по меньшей мере дочь какого-нибудь мелкопоместного дворянина. Но Марлоу больше интересовали деньги девушки, чем сама невеста. Фелиция унаследовала от родителей, которые умерли от какой-то болезни во время путешествия по континенту, большое состояние. Вот оно-то больше всего и привлекало Марлоу. Деньги жены были нужны ему для игры.

Хрупкая, изящная, с золотистыми волосами, ниспадающими на плечи мягкими волнами, и миндалевидными небесно-голубыми глазами, Фелиция Талбот была столь же симпатична, сколь и жизнерадостна. Но только куда подевалась ее красота? Почему еще недавно веселая девушка превратилась в немногословную затворницу? Конечно, все понимали, что женщина, вынашивая ребенка, не должна вести слишком уж активную светскую жизнь, но после возвращения с Сахарных островов невестка стала избегать всякого общения с людьми.

Стала избегать или отказалась окончательно? Вернувшись в свою гостиную, Амелия подошла к высокому окну, выходившему во двор, который когда-то представлял собой огромный ухоженный парк со скульптурами и цветниками, а теперь демонстрировал очевидные признаки запустения.

Марлоу, женившись, получил приданое и вскоре пустил все деньги на ветер, как, впрочем, и наследство, оставленное отцом… А что же Фелиция? Мысль о невестке заставила Амелию содрогнуться. Несмотря на то что комната леди Банкрофт выходила окнами на солнечную сторону и здесь было достаточно тепло, ей вдруг стало холодно, как в лютый мороз. Теперь, когда наследство Фелиции растрачено, не превратится ли жена Марлоу в обузу, очередную «ошибку», которую нужно исправить?