Черный человек - Даша Игоревна Пар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она ловко подхватила его под ручку и уже собиралась развернуть спиной ко мне, как он высвободился и отстранился, говоря:
— Прости, Маш, в другой раз. Я тоже рад тебя видеть, но сейчас дел по горло, даже пропуск для Элли забыл выписать. Поспрашивай у остальных, хорошо? Элли, привет, идём, Марго хочет тебя видеть.
Проходя мимо охранника, улыбнулась. Он, наблюдая за развернувшейся сценой, забыл записать мои данные. Маша осталась позади, она просто не успела ничего сказать.
— Что с Марго? Ты был встревожен. Она больна?
— Ты должна сама это увидеть.
Подъём по лестнице, вдоль рекреации, потом ещё одна лестница, переход в следующее здание, там спуск на первый этаж и мимо нескольких открытых одинаковых палат к третьей от конца, рядом с постом медсестры, за которым никого не было.
Дверь в палату Марго закрыта. Андрей останавливается, смотрит в пол тяжело.
— Иди одна, она никого не хочет видеть, кроме тебя.
***
В палате много солнца, но по больничному стерильно, тёплый свет не оживляет скудную казённую обстановку. Одна железная кровать, стул, стол, деревянный иссохшийся шкаф, прозрачная тюль на окнах, две картины, изображающие крестьян в поле. Потёртый пол, светло-бежевые стены, с белой краской у потолка. Справа от входа дверь, ведущая в ванную комнату. На стене зеркало, рядом тумбочка, на которой старый телевизор. Безликая атмосфера с трудноуловимым медицинским запахом, сильно забитым хлоркой.
У окна, спиной ко мне, сидит Маргарита в больничном халате и тапочках. Волосы взлохмачены и перехвачены тугой резинкой. Девушка неотрывно смотрит на проезжающие за небольшим сквером машины.
— Марго, — зову нерешительно.
Она оборачивается и всё становится ещё более непонятно. У девушки на глазах белая повязка, сзади скрытая копной волос.
— Элли, со мной что-то не так, — говорит жалобно, осторожно снимая бинты с глаз.
А когда открывает их, непроизвольно вздохнула, поражённая увиденным. Раньше она обладала тёмно-вишнёвым, глубоким и насыщенным цветом глаз, теперь вместо красок — серая марь как бывает у ослепших людей, с одним ярким отличием — чёрная кайма тонкая кайма на месте радужки. И вместе с этим было нечто странное. Я понимала, что она видит, понимала, что прямо сейчас смотрит на меня. Она не ослепла.
— Что с твоими глазами?
— Не могу объяснить, — она облизнула пересохшие губы, а затем вновь надела повязку. — Просто, когда проснулась, всё изменилось. Элли, я словно бы и не покидала Изнанку, словно бы оказалась в двух мирах одновременно. Я вижу то, чего никто не видит. Вижу мёртвых и живых, вижу рябь, когда один мир преобладает над другим. Каждый шаг путает и я забываю, где нахожусь. Изнанка как лоскутное одеяло — непостоянна. Повязка спасает, когда глаза закрыты, не вижу ни один из миров.
Марго говорит отрывисто, путанно, скомкано, глотая слёзы и подавляя страх.
— Что сказал Андрей? Они уже сталкивались с подобным?
— Нет. Врач, который меня осматривал, говорит, что такое видит впервые. Мы надеялись, что ты знаешь, в чём причина.
— Дай подумать. Чёрт, на ум приходит только одно. Поскольку ты с детства отрицала Изнанку, длительное пребывание на её стороне вызвало в тебе твои собственные силы, ты проснулась, а будучи сильным медиумом проснулась на полную катушку. Думаю, что со временем эта яркость снизится, но я не уверена. Мне нужно будет посоветоваться с остальными, — говорю, нахмурившись. — А как ты в остальном себя чувствуешь? Тебя тянет на ту сторону? Тошнит? Что тебе снилось, когда ты вернулась?
— Всё хорошо. Боже, мне давно так хорошо не было! Чувствую себя сильной. Как будто бы выпила несколько бутылок энергетика. Меня никуда не тянет, никто не зовёт, а призраки, которых вижу, не видят меня. Наверное, это потому, что они там, а я здесь. И мне ничего не снилось.
Отвечает по очереди, голос стал спокойным, расслабленным, как будто бы её переключили. Беспокойство с моим приходом улетучилось, появилась уверенность в том, что всё закончится хорошо. Ох, кто бы мне подарил те же чувства!
— Я рада, что с этой стороны проблем нет. Тогда поступим так, ты должна будешь связаться со своими родными, показать, что ты в порядке. Главное намекни, что… не знаю, твой брат уехал в отпуск? Отправился в путешествие… придумай что-нибудь убедительное, теперь я знаю, какая у тебя семья, не дай бог, они начнут выяснять, куда пропал Максим. Особенно, учитывая, что случилось с тобой. Белый цвет глаз трудно объяснить. Далее, попробуй снимать повязку и абстрагироваться от Изнанки. Будет лучше, если рядом с тобой кто-нибудь будет, чтобы следили, всё ли в порядке. Если начнутся сниться странные сны — сразу скажи мне, хорошо? Я попробую узнать, были ли подобные прецеденты. Надеюсь, мне повезёт.
— Спасибо, что вытащила оттуда, Элли, — она улыбается, но руки потирает нервно, волнение так просто не скрыть. — Если бы не ты…
— Всё закончилось бы по-другому. Но теперь ты усвоила урок. И запомнила — нельзя верить мёртвым. Мы обе узнали эту правду на своей шкуре, — оборвала её жёсткой истиной. — Так что теперь набирайся сил. Ещё ничего не закончилось.
***
Мне было жаль Марго. Она одна из немногих, кто смог вырваться и жить обычной жизнью. Жаль, что побег не удался.
Благодаря Михаэлю я смирилась со своей судьбой, но, если бы мне предложили выбор, он был бы не в пользу медиумов. Нормальная жизнь это что-то абстрактное почти мифическое, недоступное не только медиумам, но и обычным людям. Из разряда сказки, где всё заканчивается хорошо. Обыденность гораздо хуже. Но более худшее это быть вне её. Когда ты находишься за тонким стеклом, отделяющем тебя от социума. Что-то такое, что чувствует любой человек, оказавшийся рядом. Твоя чуждость. Меня поймут военные и врачи, миротворцы и преступники. Но всё равно, они безмерно далеки от таких, как я.
Дома меня ожидал настоящий сюрприз. Грузная цыганская женщина в переднике за плитой, готовящая что-то острое и невообразимо притягательное.
— Харон?
Она цокнула языком, хитро глянула на меня, а затем выключила плиту.
— Как раз к обеду, милочка! — хриплым прокуренным голосом воскликнула она. — Давай, садись, я за тобой поухаживаю.
— Что происходит?
Женщина отмахнулась, знаками показывая, что не ответит. Послушно усаживаюсь за стол, с недоумением наблюдая, как она копошится на кухне, достаёт тарелку, ставит чайник, вытирает стол. Словом, суетится, как самая настоящая домохозяйка. Лишь после того, как она сервировала стол и