Владычица снов. Книга первая - Джонатан Уайли

— Я думал об этом, — угрюмо ответил королевский посланник. — И мне это очень не нравится. Но зато подымется такой переполох, что, если нам повезет, никто потом не сможет и вспомнить, с чего все началось. — Он сделал паузу. — Но все должно быть доведено до конца. Чтобы никаких шансов на последующее примирение и радостные лобзания.

— Ну, за этим мы проследим, — заверил его Пайк. — И по девушке не скажешь, чтобы она так уж стремилась к радостным лобзаниям.

— Ты это тоже заметил? Перспектива брака явно прельщает ее не так сильно, как самого барона, — подтвердил Таррант.

— Деньги достанутся не ей, — цинично заметил Пайк.

— Бальдемару их все равно надолго бы не хватило, — хмыкнул Таррант.

— В суровом мире мы живем, — с двусмысленной улыбкой произнес ветеран.

— Вот именно. И мы плоть от плоти этого мира!

— Так оно и есть. Потому что ничего другого нам не дано. Но зато свое дело мы знаем, как следует.

— Будем надеяться, — с серьезным выражением на лице закончил посланник. — Тебе ведь известно, насколько важное это дело. И кроме достижения главной цели, нас интересует только одно.

— Так точно.

Пайк положил руку на рукоять меча, и глаза его засверкали, когда он подумал о предстоящем.

Глава 13

Празднование дня рождения Ребекки началось в полдень. В парадном зале было жарко и душно, столько сюда набилось народу. Бальдемар восседал во главе центрального стола, который был приподнят над остальными, на своего рода платформе, так что барон мог сверху озирать своих гостей и подданных. Компанию ему составили Фарранд, Крэнн и королевский посланник. Все они были в роскошных нарядах и являли собой всем, кто смотрел на них снизу вверх из зала, весьма впечатляющее зрелище.

Остальные столы были выстроены в два ряда с широким проходом посередине, который был предусмотрен для плясок и других праздничных увеселений. Первый ряд, прямо под платформой, на которой находился главный стол, состоял из нескольких секций по три стола в каждой. Здесь сидели приближенные Бальдемара, включая Рэдда и Эмер, спутники Фарранда и Тарранта и тщательно отобранные горожане из самых почтенных семейств — купцы, кузнецы и другие искусные мастера, добившиеся уважения у земляков и зарабатывающие достаточно денег, чтобы барон был к ним милостив. За приглашениями на этот пир люди отчаянно охотились — и из соображений почета, и, рассудив, что они пригодятся впоследствии, чтобы снискать расположение у только что прибывшего господина, который рано или поздно станет здешним бароном. Любопытство смешивалось с желанием выпить и закусить задарма — и в результате в зале не оказалось ни одного свободного места, благодаря чему праздник казался еще торжественней.

Люди расселись за столами в соответствии со своими профессиями: купцы с купцами, ремесленники — по гильдиям, челядинцы — под предводительством Рэдда, воины — за отдельным столом. Лишь одна компания разбрелась, кто куда — и Таррант улыбнулся, увидев, с каким искусством рассадил по залу своих людей Пайк. Что касается подготовки к ведению боевых действий, с этим ветераном мало кто мог бы поспорить.

Вторая часть столов была разделена на два ряда в дальнем конце зала: здесь собрались повара и слуги, не участвующие ни в приготовлении, ни в сервировке сегодняшних яств. Но и для тех, кому пришлось стряпать и подавать, были отведены места, хотя им самим было запрещено усаживаться до тех пор, пока не рассядутся самые и не самые знатные гости. Ребекка, едва успев войти в зал, попыталась найти взглядом Галена (а ее появление сопровождалось громом оркестра и оглушительными аплодисментами), но это ей не удалось. Внезапное сомнение посетило девушку, и она чуть было не ударилась в панику, с ужасом решив, что Гален в последний миг струсил. В поисках поддержки она посмотрела на Эмер и нашла поддержку в широкой улыбке и радостном кивке подруги. Если Эмер и волновалась, то сумела не подавать виду, что это так.

Еды, вина и эля было в избытке. Силберри превзошел самого себя, приготовив самые изысканные и причудливые блюда, так что в результате никто не поднялся из-за стола голодным. Прошло совсем немного времени — и горячительные напитки влили свою струю в атмосферу всеобщего веселья, застольные разговоры становились все громче и беззаботней. Подручные Скаттла сновали туда и сюда с гигантскими блюдами и тяжелыми кастрюлями, они же наполняли бокалы и кубки гостей и уносили со стола объедки. На протяжении всего пира в проходе между рядами шло представление. Акробаты, музыканты, певцы, пожиратель пламени, жонглеры и фокусники — и даже человек, дрессированные голуби которого описывали изящные круги в воздухе по его приказу, — все они демонстрировали свое искусство перед многочисленными зрителями.

К счастью, постоянная перемена блюд и беспрерывное представление сводили к минимуму необходимость поддерживать застольную беседу. Ребекка тихо радовалась, что между нею и Крэнном уселся ее отец. Фарранд, сидевший по другую руку от нее, говорил за столом очень мало, да и вообще скучал и не скрывал, что скучает. Хотя Ребекка и делала вид, будто захвачена представлением, по-настоящему заинтересовали ее только жонглеры. Пока их мячи и палки описывали замысловатые петли в воздухе, она испытала к циркачам нечто вроде родственной близости. «Но уж больно они стремительны, — подумала она. — Лучше было бы им жонглировать чем-нибудь другим». Эта мысль занимала ее какое-то время, но Ребекке так и не удалось додумать ее до конца, и, в конце концов, девушка задумалась о более насущных делах. Куда же все-таки подевался Гален? Она вновь окинула взглядом весь зал, но так и не увидела юношу. «И что мне делать, если он так и не появится?» Но вот трапеза завершилась. Даже прислуга успела наесться до отвала. По залу пронесся нестройный ропот, когда Бальдемар, поднявшись со своего места, стукнул кулаком по столу, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание.

— Как вам известно, — начал он, — сегодня моей дочери Ребекке исполнилось восемнадцать лет. — Его громкий голос раскатывался по всему переполненному залу. — В этот день она достигла зрелости, и мы собрались отпраздновать это событие. И для меня большая честь и радость созвать всех вас, чтобы вы разделили с нами нашу радость. Небо одарило меня воистину замечательной дочерью.

Аплодисменты и выкрики одобрения заглушили его последние слова, Ребекка же уставилась на отца в недоумении. Его лицемерие поразило ее — в этот момент, когда он поднял бокал, в глазах у него засверкали подлинные слезы.

— За мою дочь! — выкрикнул он. — За Ребекку!

Все поднялись со своих мест, приветствуя именинницу и повторяя нараспев ее имя, затем осушили свои бокалы и вновь издали радостный клич.