Кортес - Михаил Ишков

- Что-то мы все не о том рассуждаем, святой отец. Не в том правда, что мы собрались бездумно губить язычников, навязывать им лживые сказки, а в том, что мы сами стоим на краю гибели, и по мне, любой совет, способный облегчить участь христианских душ, вверенных моему и вашему попечению, будет хорош.

- Многие, сеньор Кортес, начинали ссылаться на то, что были вынуждены грешить. Что из двух зол они были вынуждены выбрать меньшее.

- Выходит, я должен допустить торжество языческих идолищ, во славу которых будут вырваны наши сердца? Так, что ли?.. Только не надо мне объяснять, что следовало раньше сохранять благоразумие, что и теперь не поздно вернуться на Кубу под сень благородного Веласкеса. Зачем нам, верным соратникам, лицемерить друг перед другом, святой отец? Поздно! Неужели нам не хватит отваги прямо взглянуть в лицо смертельной опасности и воскликнуть - что сделано, то сделано, и нет нашей вины в том, что мы хотели разбогатеть, что не желаем делиться с кровопийцей Веласкесом добычей, что положились на милосердие Господа нашего Иисуса Христа. Что мы, наконец, рискнули дерзнуть!.. Неужели святая церковь сочтет грехом наше стремление распространять по миру его учение?

Последние слова дон Эрнандо выдохнул прямо в лицо Ольмедо. Худое изможденное лицо священника осталось неподвижным. Ни одна жилочка на нем не дрогнула... Донна Марина пристроилась в углу - сидела на ногах, соединенных вместе и согнутых в коленях, маленькие ручки лежали на бедрах.

- Трудный выбор предложила мне ваша милость, - сказал священник и неожиданно вскинул брови. - С другой стороны, мой сан позволяет толковать Библию...

- Какое отношение Кецалькоатль имеет к Библии? - удивился Кортес.

- Прямое, дон Эрнандо, прямое... Следует учесть, что под именем Кецалькоатль, судя по рассказам донны Марины и местных жрецов, выступают две ипостаси. Одна - воплощение стихии ветра. Этакий местный Борей (сноска: В греческой мифологии бог северного ветра.). Кстати его тоже изображали крылатым, длинноволосым и бородатым... Другая - древний вождь, провозвестник новых истин, враг человеческих жертвоприношений, научивший людей сеять кукурузу, обрабатывать металлы. Как раз последний и отправился на восток с обещанием вернуться. Вопрос - откуда он пришел в эту землю? Если признать, что нынешние индейцы - потомки утерянных колен израилевых и что в незапамятные времена сам святой апостол Фома, который, как сказано в Евангелии, удалился на запад проповедовать учение Спасителя, то нынешнее население следует признать язычниками вдвойне. Когда-то им посчастливилось услышать слово Христово, но с годами они извратили его смысл и скатились до самых богомерзких кровавых обрядов.

Вновь наступила тишина. Кортес долго сидел, как статуя.

- Но великий Кецалькоатль родился на этой земле, он не явился со стороны восхода, - робко подала голос Малинче. - Он только ушел в том направлении...

- То-то и оно, - согласно кивнул священник. - Это не более, чем домысел...

- Молчите! - воскликнул Кортес. - Это то, что надо!.. Вы очень умны, святой отец, а грех извращенного толкования святых писаний я возьму на себя. Теперь получается, что приводя местное население к кресту, мы всего лишь восстанавливаем историческую справедливость. Потрясающе!.. Если Мотекухсома спросит меня, почему мы уничтожаем языческие храмы, я отвечу, что во всем виноваты они сами. Зачем вы отказались следовать заветам святого апостола Фомы, которого называете Пернатым змеем. Святой отец я верю, что так и было! Иначе и быть не могло!..

Падре Ольмедо криво усмехнулся.

- О, могучий! - воскликнула Малинче. - Значит, ты посланец тех, кто написал эти великие книги? - и она поклонилась Кортесу.

Щека у Ольмедо дернулась.

- Донна Марина! Нельзя всуе поминать боговдохновенные писания, нельзя приписывать божественную ипостась потомку Адама и Евы. Я же объяснял вам.

Женщина торопливо закивала.

- Я знаю, святой отец, я знаю...

По щекам у неё обильно полились слезы.

Глава 2

Сразу после ночной атаки, которую испанцы отбили с чудовищными потерями для нападавших, наступило затишье. Утром в лагерь явились индейцы, посланные самим Шикотенкатлем, объявили о перемирии и попросили разрешения убрать пленных. Кортес милостиво принял их, долго беседовал с важным сановником - донна Марина сразу высмотрела его в толпе простых воинов, убеждал того, что нет и не было у него и у его войска другой цели, как только подружиться с храбрым народом тласкальским, сообщить им небывалые новости об источнике их мудрости, славном Кецалькоатле Уэмаке, который и им, пришедшим с востока, не чужд. Более того, он и есть их повелитель!..

При этом Кортес выпучил глаза, а сидевший напротив тласкальский касик даже отшатнулся. Стоит ли, успокоившись спросил дон Эрнандо, храброму Шикотенкатлю так долго испытывать терпение богов. Их громовые божества, их четырехногие и двухголовые чудища теряют терпение. Тут тласкальский посланник холодно заметил, что четырехногие, о двух головах чудища тоже смертны, чему свидетельство гибель одного из них. Могучий воин одним ударом снес ему голову с помощью обсидианового меча, а гром небесный опасен только для большого скопления бойцов, так что храбрый Шикотенкатль уже учел это обстоятельство.

Теперь несколько опешил Кортес, однако постарался не показать смущения. Положение спасла донна Марина, напустившаяся на невежду, посмевшего в присутствии самого посланца Кецалькоатля оскорбить верных его слуг - четырегногих чудовищ и небесные громы, которые посланы сюда из-за моря, чтобы навести порядок и достойно встретить явление самого великого бога. Теперь касику пришла очередь оробеть. Святотатство всегда и везде считалось самым тяжким преступлением. Одним словом, продолжила женщина, великий вождь Малинцин ждет представительную делегацию, с которой можно было бы договориться о многих важных вещах, касающихся пребывания чужеземцев на территории Тласкалы, а также о её дальнейшей судьбе.

- Мы готовы все простить... - сурово заявила она, глядя прямо в глаза собеседнику.

Тот не мог отвести взора от её широкого гофрированного воротника.

- Мы готовы все простить, - зловеще повторила Малинче. - Даже убийство нашего друга-коня! Мы готовы простить строптивость Шикотенкатля, нерешительность высшего совета четырех, но всякому терпению приходит конец. Гнев великой богини, - она продемонстрировала ему образ святой Матери божьей, - будет ужасен. Она милостива к храбрым, но не любит упрямых и глупых. Она не любит тех, кому гордыня вскружила голову, кто потерял разум.

Сказанное произвело впечатление на посланца Шикотенкатля. Последний довод сразил его окончательно. Уже на прощание Кортес указал в ту сторону, откуда пришли испанцы и сказал:

- Взгляните туда. Там пять деревень. В них вернулись жители. Они доверяют нам и жаждут перейти под руку великого восточного владыки. Так что не тяните время.

Действительно, в тот день выставленные дозоры впервые не заметили вокруг ничего подозрительного. Нигде не было видно шныряющих индейских лазутчиков, за недалекими холмами тоже было тихо. В той стороне спокойно летали птицы. Окрестности вокруг лагеря заполнили мирные туземцы. Они пришли торговать и меняться. Так продолжалось до вечера. На следующий день, когда напряжение спало, в шатер главнокомандующего явилась представительная делегация от солдат, аркебузиров и арбалетчиков. Из офицеров присутствовал только сеньор Охеда.

* * *

Дон Эрнандо первым вышел из палатки, жестом приказал людям сесть. Сам устроился на барабане. Сначала сбежалось много желающих послушать, о чем делегаты будут толковать с капитан-генералом, потом один за другим солдаты начали расходиться. Сил не было выслушивать их долгий спор - я в ту пору совсем валился с ног от усталости. Хотелось выспаться, просто полежать, не думая о будущем, об опасностях. Не бросаться по приказу командира роты в ту или иную сторону, оставить в покое меч - его как раз надо было отдраить и поточить... Вся рукоятка в спекшейся крови... Однако, как только я направился к своей палатке, сеньор Кортес тут же окликнул меня.

- Берналь, подожди, послушай. Разговор у нас серьезный. Потом я дам тебе время отдохнуть.

Тут же он послал Андреса собрать ещё с десяток наиболее уважаемых бойцов. Обязательно пушкаря Месу, и от моряков тоже кто-нибудь должен присутствовать. Так что набралось нас вместе с делегатами десятка полтора.

Первым начал Кортес.

- Надеюсь, всем присутствующим известно, о чем пойдет речь? Нет?.. О возвращении на Кубу. Я рад, что вы, избранные от войска люди, запросто пришли ко мне и попросили выслушать вас как соратников и боевых друзей. Слушаю, ребята.

Первым начал Седеньо, хозяин каравеллы - единственной, которая осталась на плаву после потопления кораблей. За эти полгода он заметно спал с лица, загорел, глаза его яростно поблескивали.