Сталин в Царицыне - Борис Васильевич Легран

июне 1918 года картина складывалась удручающая. Но под руководством товарища Сталина мы начали изменять ее так, как было нужно для дела. Сопротивление встречали на каждом шагу, как со стороны штабистов и сотрудников Царсовета, так и со стороны командиров отдельных отрядов. Действия штабистов-контрреволюционеров я описал подробно. При откровенно слабом руководителе – Минине, который мог хорошо работать только под чьим-то (сталинским) руководством и контролем, а сам по себе никуда не годился или не хотел годиться, в Царсовете расцвели анархия и мздоимство. Каждый начальник, от которого хоть что-то зависело, обращал это себе на пользу. Нравы советского учреждения были похожи на нравы какого-нибудь царского присутствия. С Царсовета брали пример другие руководители. Только на заводах, находившихся под надежным рабочим контролем, был порядок. Во всех остальных местах порядок пришлось наводить нам. Из Москвы вместе с товарищем Сталиным в Царицын прибыл отряд из 400 красноармейцев. Большая часть этого отряда ушла на передовую, а около 50 бойцов остались для охраны станции (сталинского штабного вагона) и самого Сталина. Скоро численность этого отряда выросла примерно до 100 бойцов за счет местных товарищей, большинство из которых были большевиками и имели опыт подпольной работы. Эта «Сталинская гвардия», как называли ее мы между собой, крепко помогала нам, была нашей надежной опорой. Другой опорой стала Царицынская ГубЧК, председателем которой был товарищ Борман. Кроме организаторских способностей, отшлифованных годами подпольной работы, у товарища Бормана были также и следственные способности. Далеко не каждый чекист в то время обладал ими. Многим приходилось осваивать эту непростую науку в процессе работы, набивая шишки. Борман же обладал всеми качествами, которые нужны чекисту. Он в считанные дни наладил работу своего учреждения и начал активно чистить авгиевы конюшни контрреволюции. В наведении порядка в первую очередь необходима твердость. Облава на рынке, после которой несколько спекулянтов были расстреляны на месте, дает больше пользы, чем агитация и уговоры. Контрреволюционная сволочь люто ненавидела Бормана. В него несколько раз стреляли (к счастью – неудачно), а однажды решили «подвести под монастырь». Это случилось после того, как чекистами был расстрелян помощник начальника железнодорожной станции Куприянов и двое его подельников. Враги Бормана (один из них работал в ЧК и рассчитывал занять должность председателя) написали жалобу в ЦИК, в которой говорилось о «самоуправстве», «нечестности», «взятках» и пр. Они пытались представить дело так, будто Борман за взятки покровительствовал Куприянову и его шайке, а потом, испугавшись разоблачения, арестовал их и расстрелял. На самом же деле Борман не покровительствовал Куприянову, который всем вопреки имевшимся распоряжениям, помогал спекулянтам вывозить продовольствие по железной дороге. Даже после получения предписания ВЦИК, запрещавшего всем учреждениям железных дорог и водных путей сообщения юга России с принимать хлебные грузы, кроме адресованных наркомату по продовольствию и Чокпроду,[156] Куприянов продолжал отправлять спекулянтам в Москву и Тулу вагоны с продовольствием. Вина Куприянова и его подельников была доказана полностью и его расстреляли справедливо. Борман не был замешан в спекуляции и не брал взяток, но, тем не менее, враги попытались его очернить. Была даже написана записка почерком Бормана на имя того сотрудника, который хотел занять его место, с приказом «оставить тов. Куприянова и вообще станцию Царицын в покое и не мешать им работать». Другие «доказательства» (поддельные) тоже имелись. Расчет был на то, что если Бормана не расстреляют, то хотя бы на время разбирательства отстранят от работы или же переведут в другое место. Так или иначе, спекулянтская контра надеялась избавиться от товарища Бормана, который был для нее все равно что кость поперек горла – свободно вздохнуть не давал. Возможно, Борману долго бы пришлось оправдываться, доказывая свою честность и преданность делу Революции, если бы не вмешательство товарища Сталина. Он телеграфировал в Москву товарищам Дзержинскому и Свердлову, что ручается за Бормана как за себя самого и полностью ему доверяет. Сталинского ручательства было достаточно для того, чтобы Бормана оставили в покое и не мешали бы ему завершить борьбу со спекуляцией и прочей контрой. Стараниями чекистов и вообще всех честных большевиков к октябрю 1918 года спекуляция в Царицыне была ликвидирована полностью. Отдельные случаи можно было не принимать во внимание, они тут же пресекались. Но уже не было больших и малых спекулянтских шаек, не было систематических хищений продовольствия со складов и из вагонов, не было всей этой паутины, которая весной 1918 года опутывала весь город.

Спекулянты были опасными врагами Советской власти, но во много раз опаснее были пособники белых, которые создавали большие запасы в нашем тылу на Северном Кавказе, всячески препятствуя их вывозу в центральные губернии через Царицын. Причины выдумывались разные, но настоящая причина была одна – запасы продовольствия предназначались белым. Краснов с Деникиным были настроены решительно и самонадеянно верили в то, что скоро очистят Кавказ и Волгу от Красных. Уповая на скорое наступление белых, их агенты создавали запасы в тылу. Эти враги могли нанести гораздо больший урон, нежели спекулянты. По сути дела до приезда в Царицын товарища Сталина продовольственное дело на юге России толком налажено не было. В Чокпроде и других учреждениях сидели люди, может где-то когда-то и проявившие себя, как хорошие организаторы, но совершенно не способные поднять и двинуть вперед такое большое дело, как заготовка продовольствия на Юге. Не было четкого взаимодействия между разными учреждениями, царили местнические интересы, вплоть до утаивания друг от друга вагонов, барж и прочего транспорта. «Отдам соседу, а сам с чем останусь?», рассуждали эти горе-руководители, забывая о том, что им поручено общее, большое, крайне важное для Республики дело. Товарищ Сталин со дня своего приезда в Царицын начал беспощадную борьбу с саботажниками, лентяями и дураками, сидевшими в Чокпроде, Заготоселе,[157] Центрозакупе[158] и продкомах.[159] Тех, кого можно было заставить работать как следует, Сталин заставлял это делать, тех, от кого толку нельзя было добиться – выгонял, а всех злоумышленников карал по суровым законам того времени.[160]

Товарищ Сталин умеет замечать все вокруг, ничто не может укрыться от его зоркого взгляда. Он первым обратил внимание на то, что продовольственные составы, которые в пути подвергались нападению белоказаков, предварительно задерживались на станции Царицын на два-три дня под различными предлогами. Никому до товарища Сталина не приходило в голову задуматься над этим, выявить такую связь. Выяснилось, что на станции орудовали белые агенты, главарь которых, подполковник Ореховский, скрывался под личиной конторщика железнодорожных мастерских. Наметив подходящий состав, контра задерживала его якобы для ремонта или как-то еще, а тем временем к