Ты не знаешь о дочери - Елена Безрукова

— Потому что Катя обещала рассказать сама, и я не стал вмешиваться, но дал ей ограниченное время на озвучивание этой информации. Потому что она явно собиралась тянуть кота за хвост до последнего и не хотела ничего тебе говорить. Тогда это сделал бы я сам, потому что считаю, что ты имеешь право знать. Совсем не факт, что ты бы отказался от ребёнка, если бы знал о его существовании. Так ведь?

— Не отказался бы.

— Ну вот.

— Спасибо, пап.

— За что?

— За то, что на моей стороне сейчас. Катя ничего мне не сказала и скрыла ребёнка. Нашего с ней.

— Ну ты виноват тоже — как ты её обидел, забыл? Впрочем, да — я считаю, она всё равно не права, и в данной ситуации я не за тебя, а за ребёнка. У Оли есть семья, отец, дедушка и бабушка, дядя даже в лице Никиты — я хочу, чтобы девочка знала об этом и стала частью нашей семьи.

— Вот за это и спасибо.

— Ну, езжайте тогда, — сказал отец. — Узнаете как она там… Позвоните. Мы переживаем с Наташей.

— Она тоже знает правду? — спросил я.

— Да, — ответил он.

— Блин, все знают правду, кроме меня! — возмутился я.

— А ты сам виноват, — ткнул меня носом папа. — Не обошёлся бы как скот с Катей — извини, хоть ты и мой сын, и я тебя люблю любого, но повёл ты себя отвратительно с той, которую, как ты сам говорил, любил — то знал бы о ребёнке, и был бы с ней рядом.

— С кем? — опешил я.

— С Олей, конечно, — отозвался отец. — Да и с Катей тоже, но наверное, это уже неважно. У тебя свадьба на носу, но с дочерью отношения наладить не будет лишним.

— Да, неважно, — ответил я на автомате.

— Ну вот. Как и перестать тиранить Катю тоже будет не лишним — теперь ты знаешь, что она мать твоего ребёнка. И надеюсь, что ты оставишь её в покое.

— Да не буду я ей ничего делать, — фыркнул я. — Мне от неё ничего кроме общения с дочерью не интересует.

— Вот и прекрасно, — осторожно заметил отец. — Не порти девчонке жизнь, Рома, раз уж свой выбор ты сделал и взял на себя ответственность в виде помолвки и обещания жениться.

— Не буду я ничего никому портить, пап!

— Дай бог. Ну, езжайте, потом расскажите, как там Олечка.

— Угу, — ответил я и повесил трубку.

Нахмурился и недовольно пожевал нижнюю губу.

Что они мне все очень толсто намекают, чтобы я к Кате не подходил слишком близко?

Не собирался я этого делать — зачем это нужно МНЕ?

Открыл смс от отца и уставился на полученный от него номер.

Нужно просто набрать его и просто сказать, я жду её внизу и готов отвезти в больницу к дочери.

Это очень просто, но меня словно что-то держало, я отчего-то волновался, словно не номер бывшей набрать хотел по делу, а девочку впервые на свидание приглашал, и не знал, откажет она или согласится. Почему-то то, что это не просто цифры телефона, а цифры ЕЁ телефона, заставляло меня испытывать какое-то смятение и тревогу.

Но таким образом можно и до ночи просидеть, втыкая в телефон, а мне ещё в офис дела решать надо ехать. Просто взял себя в руки и просто набрал этот номер.

— Да, — услышал я её тихий голос, и меня аж дёрнуло.

Я помню. Всё ещё помню как нежно звучит её голос в трубке, как она отвечала мне и кричала в трубку что соскучилась и любит… Особенно в тот период, когда я исполнял наказание суда в США из-за истории с отчимом. Она плакала, скучала, да и я готов был выть без неё, Котёнок находила от меня через целый огромный океан… Но сейчас она, конечно, ничего такого не скажет уже.

— Да, кто это? — заговорила она снова, когда я так и не ответил, внезапно провалившись с головой в воспоминания…

— Катя, — заговорил я. — Это Роман. Я взял твой номер у отца. Я приехал и жду тебя у подъезда.

— А, привет… — отозвалась она. — Сейчас спущусь.

— Вещи для Оли собрала?

— Да.

— Тогда спускайся.

Глава 29

— Доброе утро, — сказала она, когда села в мою машину.

— Э-э… Доброе утро, — отозвался я, понимая, что голос куда-то пропал и хрипит.

Я волнуюсь, и понять не могу, от чего именно.

— Поехали? — спросила она.

Бледная, не накрашенная, только по волосам расческой провела. Очень видно, как ей плохо. Я уже знаю такое её состояние. Боже мой, прошло столько лет, а я словно ощущаю её как раньше. Она молчит, не жалуется, не ноет, но внутри горит, кричит, плачет. И я слышу этот немой крик. Катя осталась Катей… Одинокий волчонок.

А я? Каким она видит меня? Я изменился по её мнению или нет?

— Да, конечно, — словно вынырнул я из своих мыслей и завёл мотор.

Мы доехали до центра быстро. Всю дорогу катя молчала, нервно сцепила свои пальцы и сжимала зубы. Она очень сильно переживала, и я тоже. Точно не мог сказать, почему: потому что Оля — моя дочь, или потому что Катя старадает. Меня всё вместе задевало.

Дверь отделения интенсивной терапии открыла медицинская сестра.

— Доброе утро, мы…

— Доброе утро, — не дослушала она. — Я помню, Оля Романова. Я сейчас уточню о ней информацию. Ждите.

— А можно её врача позвать к нам? — успел спросить Роман.

— Я скажу, что вы хотите побеседовать, — кивнула она и закрыла дверь.

Мы принялись ждать, но уже через минуту она вернулась.

— Мама, заходите! — сказала она. — Очнулась Оля.

Катя тут же юркнула в дверь.

— А мне можно?

— А вы