Хрущевская «Оттепель» 1953-1964 гг - penzenski

Таким образом, КПК относила к буржуазным, несоциалистическим такие ценности, как свободу, равенство, братство, человечность, гуманность. Центральный комитет китайской компартии в своем Предложении о генеральной линии коммунистического движения от 14 июня 1963 года указывал, что «подмена государства диктатуры пролетариата «общенародным государством» и подмена партии — авангарда пролетариата — «всенародной партией» теоретически является абсурдной, а практически крайне вредной». КПК считала это огромным шагом назад в ходе исторического развития, не имеющим ничего общего с переходом к коммунизму, реставрацией капитализма. Выступая с критикой XXII съезда КПСС, провозгласившего создание в СССР общенародного государства, КПК подчеркивала, что говорить о «всенародном», «надклассовом» государстве — значит отходить от классовой сути государственной власти, от марксистско-ленинского учения».[345]

Развитие концепции общенародного государства осуществлялось в СССР стремительно. Забегание вперед, идеализация коммунистических перспектив на рубеже 50—60-х годов становятся здесь определяющими. Пример этому прежде всего подавал сам Хрущев. В беседе с корреспондентом американского агентства «UP» Г. Шапиро он с оптимизмом убеждал, что процесс отмирания государства у нас, собственно говоря, уже идет.[346] Официальная наука, реагируя на эти внезапные выводы, поспешила дать теоретические комментарии, чтобы сгладить эффект прозвучавшего заявления. Разъяснения сводились к следующей оригинальной мысли: «…необходимо иметь в виду, что слово «отмирание» имеет двойной смысл — отмирание как постепенный процесс и отмирание как конечный результат этого процесса. Как процесс отмирание государства начинается с социалистического переустройства общества. Как конечный результат оно достижимо только при полном коммунизме, когда не будет империалистического лагеря и отпадет опасность агрессии со стороны империалистических государств».[347]

Поспешные заявления об открывающихся безграничных перспективах в связи с коммунистическим строительством стали присущи всем важным направлениям жизни общества. Это ярко проявилось и в утверждениях о возможности создания материально-технической базы коммунизма, для чего считалось достаточным сплошной электрификации страны, комплексной механизации и массовой автоматизации производств, широкого использования химии и атомной энергии. На достижение этих рубежей отводилась пара ближайших десятилетий.[348] Ничем реально не обоснованные принципы коммунистических отношений выдвигались и во всех сферах общественной жизни. Например, широкое распространение получило мнение о перерастании советского права в систему норм коммунистического общежития. Под этим подразумевался переход к неправовым нормам, при котором часть правовых норм отпадет без какой-либо замены, а другая часть вместе с моралью, обычаями постепенно трансформируется в единую систему правил коммунистического общежития.[349] Такие зигзаги теоретической мысли вызывали настороженность руководства КПСС, вынуждая время от времени одергивать увлекавшихся ими авторов. На одном из совещаний идеологических работников секретарь ЦК А. Ф. Ильичев предостерегал: «…у нас имеется еще немало легкомыслящих спекуляций вокруг здорового стремления советских людей заглянуть в свое будущее, в коммунистическое завтра. Некоторые научные работники, писатели и публицисты с излишней самоуверенностью и претенциозностью берутся за характеристику деталей будущего коммунистического общества, полагаясь главным образом на свои фантазии».[350]

Следует сказать, что такие настроения возникли на рубеже 50—60-х годов не случайно. Социально-экономическое развитие страны в послесталинский период отличалось динамичностью, начавшимся духовным раскрепощением. Многие современные исследователи указывают на существенное улучшение состояния советского общества с позиций качественных характеристик общемирового прогресса. В этой связи уместно привести оценку российского ученого В. Красильщикова: «Хрущевское десятилетие — один из самых важных периодов в истории России/СССР ХХ века с точки зрения модернизации. Никогда на протяжении XVIII–XX веков разрыв между Россией/СССР и Западом не был так мал, как в эти годы…».[351] Все это объективно вселяло оптимизм и веру в реальность достижения дальнейших целей, возможность решения глобальных задач. Поэтому крайне важное значение имеет представление о той конкретной социально-экономической обстановке, в которой происходило выдвижение идеи развернутого построения коммунизма, разработка новых подходов в государственном строительстве.

В 1959 году на ХХI съезде КПСС была выдвинута задача — в кратчайший срок «догнать и перегнать» ведущие капиталистические страны по производству продукции промышленности и сельского хозяйства на душу населения. Принятая в 1961 году XXII съездом партии Программа впервые провозгласила, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме уже к началу 80-х годов.[352] Предполагалось, что все объективные факторы для скачка в коммунизм уже созрели, остается лишь мобилизовать субъективный фактор, подчинить энергию трудящихся реализации поставленных целей. Рекламировалось, что в 1980 году на каждого советского человека будет приходиться 58 кв. метров ткани, 44 кг сахара, 85 кг мяса, 467 литров молока и т. д..[353] В речи на Красной площади по случаю полета первого космонавта Ю. Гагарина Хрущев говорил: «Выполнение семилетнего плана (1959–1965 гг. — А.П.) приблизит нас к тому, что мы переступим высший рубеж достижений капиталистического мира и вырвемся, как мы вырвались сейчас в космос, вперед в развитии всей нашей экономики, в удовлетворении запросов народа. Материальные и культурные потребности советских людей будут удовлетворяться полнее, чем это могут обеспечить самые развитые страны капиталистического мира.[354]

Сразу после смерти Сталина предпринимались меры по улучшению социально-экономического положения граждан: на четвертой сессии Верховного Совета СССР 15 марта 1953 года в докладе Г. М. Маленкова было официально заявлено, что законом для нашего правительства является обязанность неослабно заботиться о благе народа, о максимальном удовлетворении материальных и культурных потребностей. Уже 1 апреля 1953 года решением правительства СССР были снижены розничные цены на продукты, одежду, бензин, стройматериалы.[355] На шестой сессии Верховного Совета СССР Г. М. Маленков сформулировал задачу — в ближайшие 2–3 года добиться создания обилия продовольствия для населения и сырья для легкой промышленности.[356] Была поставлена задача изменить отношение к личному хозяйству колхозников, расширить жилищное строительство, развить товарооборот и розничную торговлю. Существенно возрастали капиталовложения на развитие легкой, пищевой, рыбной промышленности. Снижались налоги на сельскохозяйственную продукцию, производимую колхозами. Важное значение имело сокращение сельскохозяйственного налога с приусадебных участков, обмена натурального пайка и замена его денежным, повышение закупочных цен на излишки сельхозпродукции. Больше того, компенсировались накопившиеся за прошлые годы недоплаты по сельскохозяйственному налогу. Денежный налог по Закону о сельскохозяйственном налоге, принятый в августе 1953 года, был снижен с каждого колхозного двора фактически в два раза. Как признавалось, приусадебное хозяйство крестьянина и рабочего провинциальных городов являлось главным источником поддержания собственного существования и источником снабжения сельхозпродуктами значительной части населения страны.[357]

Немаловажное значение имело то, что государство реально оценивало состояние сельского хозяйства, его низкий уровень развития. В январском номере журнала «Коммунист», еще при жизни Сталина, в духе того времени говорилось, что «зерновая проблема, считавшаяся ранее наиболее острой проблемой, решена прочно и окончательно». В 13-м номере журнала, т. е. после кончины вождя, признавались серьезные проблемы в состоянии сельскохозяйственного производства.[358] Н. С. Хрущев признавал, что заявления о разрешении зерновой проблемы были лживыми.[359]

Предпринятые меры дали позитивный результат, для сельских жителей и отчасти горожан существенно улучшалась обеспеченность продуктами питания. В свою очередь это свидетельствовало, что дальнейшее изменение положения крестьянства могло привести к значительному подъему сельского хозяйства, но это противоречило бы существовавшей системе.