Наши фиолетовые братья - Евгений Прошкин

— Он самый. И у него, если я не ошибаюсь, как раз плоскостопие.

— Бедное дитя! Мои искренние соболезнования! — Страшный потрогал переносицу, будто и впрямь прослезился. — Так, вы говорите, за ним нужен уход, а ближайшие родственники не проявляют должного внимания...

— Нет, не проявляют, — подтвердил Даун. — Его папаша, мой кузен, сошел в могилу еще пятнадцать лет назад, бросив на юного Варфоломея всю свою никчемную золотую империю... Что же касается матери, то она, насколько мне известно, пропала без вести на следующий же день. Еще через сутки она была найдена отравленной, задушенной и повешенной в гараже Варфоломея.

— Какой несчастный... случай... — выдавил маршал. — Бедного мальчика нельзя оставлять без попечителя.

— Откровенно говоря, он далеко не беден даже по моим представлениям... — Даун задумался. — Да, безусловно, без меня он пропадет!

— Мы этого не допустим! — возмутился Страшный. — Закон о прохождении воинской службы запрещает лишать беспомощное существо единственного кормильца! Итак, господин Даун... Вопрос о вашем участии в боевых действиях решен положительно. В том смысле, что участвовать вы в них не будете. Какое бы звание вам ни присвоили, оно всегда будет сопровождаться словом «запаса».

— Меня это устраивает, — степенно кивнул коммерсант. — Итак, по массе и размеру сорок пятый объект уступает каждой из планет системы всего на треть...

— Если только ради этого... — Страшный выглядел разочарованным. — Если ничего нового вы сообщить не в силах...

— ...и объект не просто висит в пространстве, как любой естественный спутник... — невозмутимо продолжал Даун.

— Это мне уже известно. Хочу напомнить, что последние поправки к Закону предполагают мобилизацию некоторых категорий граждан с последующим направлением их в самые гнилые и опасные места...

— ...например, недавно в той самой точке, где находится этот объект, исчез наш автоматический разведывательный корабль «Китаец», и сейчас мы с большой долей уверенности можем утверждать, что...

— ...например, на планету Мразд, в дивизию, охраняющую фермерские хозяйства от разводимых ими личинок червя гъяди, которые хоть и называются личинками, но достигают двух метров в длину и предпочитают всей прочей пище нежное человеческое мясо...

— ...первый пропавший корабль нашей Корпорации, а именно «Кореец», исчез также рядом с неизвестным объектом. И это можно расценивать как признаки активности объекта. А раз он активен, то и опасен, но увидеть этот объект нельзя...

— ...а еще одна крайне несимпатичная планетка в облаке Оорта, на которой стоит наш пост из двух часовых, сменяющих друг друга вот уже на протяжении десяти лет, и не просто сменяющих, а, подозреваю, живущих полноценной личной жизнью...

— ...ни с помощью мультисенсоров, ни с помощью гиперскана, ни в обычный телескоп, а только...

Страшный уже набрал воздуха для дальнейшего развития темы о превратностях службы, но осекся и медленно спросил:

— Что?.. Что «только»?

— Увидеть объект можно лишь с помощью обычного радара, — пояснил Даун. — Бабушкины очочки, если не ошибаюсь... Это он и есть, радар. Старый добрый излучатель и приемник отраженных от объекта радиоволн. Такого антиквариата уже и в музее, наверное, не найти. Но придется поискать, Семен Гаврилович. Снять с консервации, удалить смазку, надраить тарелки до блеска... И понять наконец, что там за черная жемчужина в ожерелье затесалась. Ну, и Корпорацию заодно принять в компанию. Вероятнее всего, это искусственная планета, только созданная явно не для заселения. Возможно, это гигантский корабль. Этакая дрейфующая космическая крепость, построенная для обороны системы. По крайней мере, так говорят мои аналитики. Еще вероятнее... да я просто уверен... что объект является чем-то средним между планетой и кораблем, и его истинное назначение... — Коммерсант подмигнул Страшному. — Его истинное назначение вам без нашей помощи и наших интеллектуальных ресурсов не определить вовек. С такими умниками, как Калашников, вам это яблочко не надкусить.

— Не надо про яблочко!.. — застонал маршал.

— Не выжать вам томатного сока из этого помидорчика.

— Только не помидорчика!

— И даже дольки от этого апельсинчика вам не съесть без Корпорации!

— Ой... — Страшный схватился за живот, потом, припомнив курс военно-прикладной анатомии, перевел руку на левую грудь, но через секунду снова опустил ее в район желудка.

— Вместе навеки! — заключил Гец Даун. — Процент Корпорации составит...

— Не сейчас! — Маршал издал утробный звук, затем бешено огляделся и указал на выход из дворца. — Генерал Даун, вы демобилизованы! Вон отсюда!!!

Гец Даун снисходительно поклонился и, тихонько напевая куплет из модного шансона «На Уране, утром ранним», направился к лифту.

Глава 24

Калашников растер уши, словно ему их надрали.

— Вам бы, господин майор, кроссворды составлять, — заметила Дарья. — Или на должность шифровальщика перейти. Очень уж у вас это здорово получается — шифровать... Вы думаете, маршал что-нибудь понял?

— Отставить!.. — раздраженно бросил Калашников. — Начальство не глупее, разберется.

— Про бабушкины очочки вы хорошо загнули, — подал голос Борисов. — Как раз к третьему пришествию расшифруют...

— А что, разве второе уже было?! — встрепенулся майор.

— Нет. О том и речь.

— Фу... я уж думал, пропустил... — Калашников смахнул невидимый фарисейский пот и вновь уставился в монитор. — Дьявол! Но откуда же там сорок пятый объект? Для чего он нужен?

— А для чего остальные сорок четыре нужны? — спросил Борисов. — Это вас не интересует?

— С остальными более-менее понятно... А сорок пятый...

— Ну да, конечно. Деревья там скорее всего не растут и болота не плещутся.

— Болота нигде не плещутся, — возразила Дарья. — Они тухнут.

— Это потому, что ты на них не бывала, — вступился за мастера Матвей. — «Тухнут»!.. — воскликнул он патетически. — Надо же, удумала!.. Да ты минут пять на нем постой — оно так заплещется, что, знаешь ли, и уходить с него неохота будет.

— Верно, — кивнул Борисов. — Вот я и говорю. Вряд ли на сорок пятом объекте такие диковинки встретишь. Слишком уж там темно.

— Сорок пять, сорок пять... — задумчиво повторил Калашников. — Вообще-то цифра хорошая, военная. Делится на три, на пять...

Шуберт, вспомнив о том, какой могла быть его доля, прикрыл глаза и лирически шаркнул ножкой.

— На девять тоже делится, — добавил майор.

Борисов вздрогнул и отрешился от мечтаний.

— На девять — маловато получится, конечно... — промолвил он. — Но теперь-то уж что?.. Не надо сорок пять ни на что делить. Надо отнять от них сорок четыре, тогда и получим ответ.

— Разумно, — похвалил Калашников. — Только непонятно. Ну, допустим, отняли мы, и что?.. Остается один. Что это значит?

— Вы же сами говорили «сорок пять, сорок пять», — напомнил Борисов. — Цифра военная, но не такая уж она и распространенная. Где еще вы ее в последнее время встречали?

— На ботинках своих. — Калашников вытянул ноги из-под стола и с неудовольствием взглянул на запылившиеся штабные штиблеты. — Они у меня индпошива, а в приличных ателье никаких тебе двенадцать дюймов или двадцать девять сантиметров, только по штрихмассовой системе размеры проставляют.

— У меня тоже сорок пятый. — Шуберт снисходительно усмехнулся. Сотрудников Корпорации такими штучками, как обувь на заказ, было не удивить. — А еще?

— Еще? — Взгляд майора поплыл по потолку, стенам, лицам ученых. — Еще? Ну...

— Где еще была цифра сорок пять? — Мастер торжествующе взглянул на дежурных. — Или сорок четыре плюс один? А, Мотя?

— Сорок четыре плюс один? Это значит... Это когда сорок четыре при деле, а что-то лишнее, — сказал Матвей, начиная постепенно догадываться. — Как в этом планетном «подшипнике». Сорок четыре помидора и яблоко...

— Огурчик, — поправил Калашников, важно приосанившись. Ему нравилось, что его цитируют все, от подчиненных до главкома.

— Лишняя у нас была панель в том колодце, через который мы сюда попали, — заявила Дарья.

— Вот именно! Я пересчитывал три раза, — подтвердил Борисов. — Их там сорок пять.

— Сомнительно, — изрек майор, медленно придвигаясь к клавиатуре.

Связь со Страшным Борисов уже отключил, но Калашников не был бы начальником Исследовательского Отдела, если бы не сумел подсмотреть, какую клавишу нажимал разведчик. Тюкнув по кнопке с изображением какой-то пучеглазой морды — она слегка смахивала на взбешенного командующего ОВКС, потому, собственно, Калашников и запомнил, — так вот, тюкнув по пиктограмме «Страшный в гневе», майор дождался ответа и выпалил:

— Господин маршал! Разрешите доложить! Исследовательским Отделом вверенных вам ОВКС раскрыта новая военно-научная тайна! Как начальник отдела, я уполномочен... в смысле... должен, то есть... имею честь... Вот! Имею честь доложить об обнаружении моими подчиненными секретной дверцы в некоем... э-э... колодце! Это может оказаться первой птичкой...