Убить нельзя научить - Ясмина Сапфир

— Чувствовать себя здоровым и быть здоровым далеко не одно и тоже, — парировал главврач, и еще раз оттянул веки главарей до ртов. Теперь уже не поочередно, а одновременно, лихо орудуя двумя руками, размером с лопату каждая. — Что-то они бледненькие. И вон испаринка на лобике. И желваки дергаются. И губки дрожат. Наверное, от обморочной слабости. И нервный тик под глазиками… Да и сами глазики какие-то странные. Ой! И пальчики нервно дрыгаются. Нет! Не верю я в их окончательное и полноценное выздоровление. К тому же, — Мастгури хитро прищурился и ткнул в потолок пальцем, больше похожим на сардельку. — Аспирантов же надо учить, тренировать. Не побоюсь этого слова, натаскивать. Новенькие — неумехи каких свет не видывал, — он кивнул в сторону «шкафов», что держали установку для чудоисцеления. — Сегодня им ничегошеньки не удается, — главврач глубоко вздохнул, развел руки, взмахнув щипцами. Носильщики отклонились — кажется, футболки были им дороги, гораздо дороже брюк. — Троих отправили в судорожные припадки. Одного — в беспамятство на полдня. Еще один почти три часа ползал по полу и что-то там вынюхивал. Я боялся, что он начнет лаять и бросаться на посетителей.

Должны же парни научиться правильно исцелять электрошоком. До легкой бодрецы, до дрожи желания действовать. Учиться! Учиться! И еще раз учиться! На кого я эксклюзивную методику оставлю, когда уйду в отпуск? Кто будет исцелять ужасные хвори первокурсников? Вроде тех тяжело больных бедолаг, что пришли к нам сегодня. Заявили, что не смогли проснуться на первые пары. Ой-ой-ой, — Мастгури покачал головой и поцокал языком так, что лампы у потолка тревожно загудели. — Говорят, и головушка-то болит, и тело-то ломит. Не можем, дескать, учиться. Только мучиться и можем. А та-ак хотим! МОчи нет! Прямо зубы чешутся погрызть гранит науки!

Их хворь оказалась настолько таинственной, запущенной и неизвестной официальной науке, что ее не показали никакие анализы! Мы откачали у каждого по пол литра крови, взяли все жидкости организма, какие могли! Я лично пробивал сверлом позвоночники, чтобы набрать спинномозговой жидкости! А вдруг менингит? Это же сразу эпидемия. Конечно же, мне приятно воображать, как гуляя по Академии, исцеляю электроукалыванием каждого встречного. Только завидел кого-то — и хрясть его прямо на ходу. Но занятия ж сорвутся! Мы засунули бедолаг в магнитный сканер, и продержали там пять часов. Болезнь испугалась нашего напора. Подговорила студентов попроситься в туалет. Они практически умоляли, плакали, требовали, угрожали замочить внутренности сканера. Но мы не поддались на уловки болезни! Знаю я этих микробов как облупленных. Мы сканировали и анализировали студентов шесть часов кряду. Мы взяли у них биопсию всех внутренних органов. На всякий случай, брали помногу. По три квадратных сантиметра плоти. Мало ли что? Вдруг забудем положить в холодильник? Или потеряем по дороге? Или выбросим случайно? Но болезнь затаилась и решительно отказывалась являть свое уродливое лицо на свет божий! Хуже того! Представляете, до какой хитрости она докатилась? Студенты кричали и бились в истерике, заверяя, что уже здоровы. И хотят, мечтают посетить оставшиеся пары без чудодейственного исцеления электроукалыванием. Но мы не сдались! Мы не поддались на обманки и провокации болезни! Мы пошли до конца!

Я лично использовал свой знаменитый метод, и он дал великолепные результаты! Не побоюсь этого слова ошеломляющие результаты!

От нас студенты бежали, как олимпийцы. Не сбиваясь с шага и, не задыхаясь. Они уверяли, что больше никогда, никогда, никогда не заболеют во время учебного года. И уж тем более, ни за что и никогда не захворают во время сессии! Даже пританцовывали от счастья. И лучились, сияли, фонтанировали энергией. Или это был остаточный заряд? — Мастгури задумчиво почесал затылок, мечтательно вскинув глаза к потолку.

Главари смутьянов нервно поглядывали то на лестницу, то на лифт. Похоже, оценивали — успеют ли добежать туда прежде, чем получат «заряд бодрости и здоровья».

Заметив это, Мастгури в два широких шага очутился рядом с лифтом, а его шкафы-аспиранты замерли у изголовья лестницы. Глаза студентов едва не вывалились из орбит, лица вытянулись, удлинились в полтора раза. Главный путь к отступлению был отрезан напрочь, и до полнейшей безнадежности.

Они бросили истошные взгляды на двери нашей кафедры, но возле них притулился Мастгар. И как бы невзначай поигрывал в руке топором с самонаведением. Подкидывал его в воздух, топор зависал, ласково кивая смутьянам острием. Мастгар перехватывал его другой рукой, и подкидывал вновь.

Смутьяны бросили последние, отчаянные взгляды рачьих глаз на дверь кафедры водников. Но к ней в задумчивой позе Арамиса, что нашел упоительно пахнущий женский платок, прислонился Суггурд. И с романтическим выражением лица влюбленной гориллы пускал мелкие разряды из кончиков пальцев. Вот это я называю ток любви!

Мастгури нахмурил брови, и кустистые, курчавые поросли занавесили глаза.

Из-под них сверкающий взгляд главврача казался еще более загадочным и еще менее гуманным.

Ненавязчивым жестом он засунул щипцы за пояс. Ручки их уперлись в подбородок Мастгури, острия — в пол. И при каждом шаге главврача, да что там шаге, при любом мимолетном движении скребли по камню так, что у меня аж скулы сводило. Мастгури это не смущало ни капли.

Но студентов проняло. Не удивительно! Они стояли гораздо ближе к главврачу и получали куда большую дозу звуковой терапии, чем я. Бормашина рядом не стояла.

Главари смутьянов скривились, себе же на беду. Мастгури приподнял бровь, и подскочил к студентам. Щипцы шваркнули по полу так, что пробрало даже Мастгара. Он схватился за челюсть и выронил топор. Не успел скорректировать полет орудия усмирения студенческих масс, и оно грохнулось на ногу хозяина. Слава богу, тупым концом.

Мастгури присвистнул прямо в прическу Лиции — ей повезло стоять прямо на «линии огня».

Коса преподши взметнулась в воздух, резинки лопнули и волосы занавесили ей лицо. Теперь Лиция очень напоминала девочку из японского ужастика «Звонок». Заломанные руки, кажется, в ожидании второго акта оплакивания «Фефных фепофеххх», белый костюм и почти незаметные тонкие колготки дополняли образ. А завершала его походка и грация медведя.

— Фу-у-у! — возмутилась Лиция, выплевывая волосы и усиленно сдувая их с лица. Веер ее слюны покрыл пол холла, и мелким дождичком осел на головы аспирантов Мастгури, каким-то чудом не долетев до самого главврача. Теперь сквозь тонкие футболки парней явственно проступили пресловутые «горошинки сосков», многократно и многословно воспетые в эротической прозе. Горошинки величиной с лесной орех. Но кто считает? Не выпуская чудоустановку из рук, другими руками аспиранты смахнули с лица влагу и брезгливо стряхнули на пол.