Впереди - самое лучшее - Мари Феррарелла

Вот теперь она лжет ему. «Пожалуй, с моей стороны было ошибкой приехать сюда», — подумал он.

— Я полагал, вы не любите летать.

Шайен вскинула подбородок. Сейчас она была готова провести с ним парочку раундов.

— Я приняла решение: отныне я неподвластна страху.

Когда она вот так гордо вскинулась, ему страстно захотелось поцеловать ее. Стоп. К нему вернулось благоразумие. Его страсть остыла, и он напомнил самому себе, зачем в первую очередь прибыл сюда.

— По-прежнему стоите на своем.

Шайен не имела представления, о чем он ведет речь. Единственная мысль не покидала ее: унести ноги из редакции и подальше от Гранта. Ей нисколько не удалось заглушить боль, внушить себе, что она равнодушна к нему. А его присутствие лишь разрушало тот обман, которым она стремилась одурачить себя.

Настала пора возмездия.

Когда она попыталась проскользнуть мимо него, он схватил Шайен за руку.

— Мы кое-что не довели до конца.

О нет, не будет же он начинать все сызнова, подумала она, не намерен же он опять беспрерывно соблазнять ее, сводя с ума. Она не умнее его, но и не так глупа.

В его голосе слышался холод, от которого перемерзли бы все перелетные птицы, так и не добравшись до места миграции.

— По-моему, между нами все кончено.

— Осталось небольшое дельце, касающееся брачного свидетельства.

Румянец сбежал с ее щек, и она перестала противиться. Грант отпустил ее кисть.

Она совершенно забыла о свидетельстве. Ну, конечно, вот и отгадка, почему он здесь. Явился сюда не повидаться с ней, а избавиться от досадной помехи.

— Ладно. — Она протянула руку. — Дайте мне документы на развод. Я прямо сейчас подпишу их.

Однако он покачал головой:

— У меня нет их с собой.

Странно. Если он хочет, чтобы она поставила под ними подпись, то почему не привез их?

— Ну, и где же они?

— Да нигде. — О’Хара видел, как в недоумении сошлись ее брови. — Я еще не подготовил их.

— Вы не…

Шайен недоверчиво уставилась на него. Возможно ли?

— Мы все еще состоим в браке, и, судя по отвращению на вашем лице, вы, вероятно, причините мне немало неприятностей, прежде чем согласитесь дать развод.

Деньги. Все его помыслы о деньгах. Только они имеют значение.

— Я не желаю причинять вам «неприятности», О’Хара, разве что разок переехать вас на грузовике. Так что же вы ждете от меня?

— Ну, как обычно. — Он смотрел ей прямо в глаза во время своей неспешной речи. — Любая женщина на вашем месте попыталась бы ободрать меня как липку.

В ее венах от ярости вскипела кровь.

— Вы можете оставить при себе ваши деньги… и вашу липку… мне одно надо — развод.

«Она не кривит душой», — с облегчением подумал Грант. Пожалуй, он поступил нечестно, однако ему необходимо было узнать, не обманывается ли он, не ошибся ли в ней.

— Ни одного цента? — настойчиво вопрошал он. — Ни слова о возмещении за ваши «боль и страдание»?

Ее синие глаза превратились в узенькие щелочки:

— Вам не расплатиться за мои боль и страдание.

Его губы медленно расплылись в улыбке — легкомысленной, доверчивой и безнадежно привлекательной.

— Испытайте меня.

Все ее чувства смешались. Почему бы ему не вернуться к тому, с чего он начал?

— Что вам нужно от меня, О’Хара? — раздраженно спросила она.

— Ничего. — Не в силах противиться дольше, он коснулся ее лица кончиками пальцев. И увидел в ее глазах вспышку плотского желания. — Все.

«Теперь порядок», — подумал он.

— И что дальше?

— Что?

Грант уставился в пространство, словно надеясь отыскать там нужные слова, однако ничего не приходило ему на ум. Он положился на ее сострадание, понадеялся, что она сжалится над ним и сама найдет верные слова.

— Несмотря на то, что пишет обо мне бульварная пресса, мне ни разу прежде не доводилось делать женщине предложение. Я не знаю, что говорят в таких случаях.

Шайен пристально смотрела на него, не смея верить собственным ушам. На ее губах появилась ехидная улыбка:

— А для чего вам знать, что говорят в таких случаях?

Он обнял ее за талию:

— Я хочу сделать вам предложение. Вот для чего.

У нее в груди екнуло сердце. Однако ей хотелось знать больше. Что же случилось и что привело его сюда?

— С какой стати?

Грант сделал то, что сделал бы всякий хороший игрок в покер. Если Шайен желает знать все, то пусть все и узнает.

— Я думаю только о вас. После вашего ухода я был не в силах сосредоточиться на делах. — Он посмотрел ей в глаза. — Я люблю вас.

Вдруг испугавшись, Шайен прикусила губу:

— Как в прошлый раз?

— Нет, не как в прошлый, — возразил Грант. — Я много думал о случившемся… даже когда не хотел. — Последнее лишнее. Черт, он не умеет вот так… обнажать свои чувства, душу. Он начал снова: — Вы отличаетесь…

— Просто прежде вам никто не говорил «нет».

Вот, он поймал ее.

— В конце концов, вы тоже не сказали «нет». — Вновь и вновь Грант мысленно переживал те последние минуты с нею, терзая самого себя. — Я тогда услышал от вас «да».

На ее лице появилось жесткое выражение:

— И вы после моего согласия убежали.

— Да, убежал. — Его взгляд гипнотизировал ее. — Так вот в чем дело! Вы полагаете, будто я и прежде удирал от женщин, которые открыто предлагали себя? — Она не понимает, чего стоил ему отказ. Что побудило его поступить так. Ведь все ради нее. Только ради нее.

Шайен глубоко вздохнула, стараясь не думать о женщинах, с которыми у него были близкие отношения… А вот ее он отверг.

— По всей видимости, нет, — прошептала она.

— Конечно, нет, черт возьми! Как вы считаете, почему в таком случае я ушел?

Она подняла голову, и их глаза встретились. В ее взгляде сквозила обида вперемешку с обвинением:

— Вы не пожелали обладать мной.

«Да как ей пришла подобная мысль?» — удивился он.

— Я страстно хотел вас. И мое желание до чертиков напугало меня.

Грант видел, что она не верит ему. Он заставит ее понять, заставит поверить ему!

— Я уже сказал вам, что ни разу не любил какую-то определенную женщину. Еще ни одна женщина не имела надо мной такой власти, какую имеете вы, ни одна не внушала мне желания видеть только ее, быть только с ней. До этого у меня не прерывалось дыхание от упоминания чьего-то имени. Только сейчас я встретил такую женщину.

— И я — эта женщина, — медленно проговорила она, испытывая отчаянное желание поверить и одновременно смертельно боясь обмануться.

— Вы — эта женщина, — повторил он.

Его слова не внесли в ее смятенную душу большей ясности.