Последний поединок - Петр Северов

— Коля! — закричал Кухар удивленно и радостно, маша Русевичу кепкой и ускоряя шаг. — А я-то думал, что успею как раз к обеденному перерыву. Куда вы направляетесь? Шеф отпустил вас домой?

Русевич нисколько не обрадовался этой встрече, в слащавом добродушии Кухара он давно уже угадывал фальшь. Он не забыл о письме, которое этот болтун якобы получил из Одессы.

— Ты успел к перерыву, — сказал Николай. — Но что у тебя за привычка обниматься. Оставь.

Он отстранил руки Кухара, но тот, не смущаясь, обнял Климко.

— Друзья! Какая радость! Признаться, я очень переживал за вас. Но человек, вполне осведомленный сказал мне, что вы прощены. В самом деле, было бы очень странно, если бы вас наказали за победу. Ведь это же спортивная победа, не больше! Правда, венгры вели себя недостойно. Говорят, им готовится нахлобучка. Но и в этом вы, конечно, не виноваты: игра есть игра!

Он обернулся к Дремину, протянул руку:

— С кем имею честь?

— Просто пожарник, — сказал Николай.

— А, огненных дел мастеровой, — дружески улыбнулся Кухар. — У вас там подобраны отличные ребята. Кстати, я знаком с вашим начальником… Эх, запамятовал фамилию. Высокий такой, майор…

Взгляды их встретились, напряженные, вопрошающие. Дремин не видел улыбки Кухара, не заметил смешливых морщинок, собранных в уголках глаз. За этой открытой и ясной улыбкой, в настороженной неподвижности зрачков Дремин прочитал ответ на свой вопрос. Прочитал, но не испугался.

— Видите ли, — мягко сказал он, — не знаю, как вас величают, наша охрана военизированная. Порядки строгие. Поэтому я не имею права назвать фамилию нашего начальника.

— О, да вы примерный служака! — засмеялся Кухар. — Правильно. Порядок нельзя нарушать. А сейчас по делам пожарной службы? Ладно, не спрашиваю. Поскорее возвращайтесь, Русевич, я вытребую у шефа для вас праздничный обед.

Он снова взметнул кепкой и зашагал к заводским воротам. Дремин озабоченно посмотрел ему вслед.

— Кто такой? Какие у него на заводе заботы?

— Я сам хотел бы знать, кто он такой, — сказал Алеша. — До войны занимался физкультурными делами от профсоюзов. Был активистом. И сейчас активист. А что он у немцев делает — непонятно. Кажется, организует физкультурников…

Дремин нервно скомкал сигарету:

— По-моему, это шпик. Плохо, если он к вам шляется. Глаза у него гадючьи. Смеется, болтает, а глаза совсем другое говорят.

— Я про него одно могу сказать, — заметил Русевич, — неискренний, фальшивый человек.

— Ладно, — займемся своими делами, — сказал Дремин. — Хотелось бы мне знать, ребята, сколько у нас времени осталось? Что-то готовится. Я это по вашему шефу чую. О вас я нарочно ни слова у него не спросил, но вот одна подробность: у него список рабочих под стеклом на столе. Каждая бригада в отдельности. Почему-то список вашей бригады красным карандашом перечеркнут. Может, случайно? Нет, вряд ли. Одного я опасаюсь: успеем ли мы уйти? Баржа отправляется через два дня. Это совершенно точно, у нас на пристани имеются свои люди. Поскольку она пойдет без груза, солдат на ней не будет. Случай редкий — команда буксирного катера тоже из наших. Под Остром, вблизи Переправы, вас будет ждать человек. Туда уже отбыл наш посыльный. Теперь — какие же в городе у нас дела? Во-первых, навестите своих знакомых, а у кого имеются — родных. Нужно предупредить их, но очень осторожно, что немцы будут вас искать. Я думаю, обязательно будут. Пусть родственники позаботятся о себе. Во-вторых, завтра, Русевич, ты пойдешь на Подол. Я дам тебе адрес наших. Нужно, чтобы кто-то из вас встретился с нашим командиром. Потом по этому адресу ты приведешь ребят…

— Как, разве ты не будешь с нами? — спросил Климко.

— Буду, конечно. Только с завода я уйду последним. Тут вы со мной не спорьте — это мой долг, — он засмеялся, хлопнул Русевича по плечу. — А теперь спешим. Я ведь обязан доставить шефу ручную пожарную помпу. Другими словами, должен ее где-то украсть. Он даже аванс мне предлагал, этот честный коммерсант. Пришлось пообещать, но от аванса я отказался. Сейчас мы и топаем за этой помпой, а только я не знаю, где ее взять…

— Кажется, есть на стадионе, — сказал Климко.

— Ну и пускай себе стоит. Нам важно время выгадать и чтобы вы свободными от работы были. Шефу скажем, что, мол, нашли, только частей не хватает, а пока шланг придется ему принести. Шланг я имею на примете. Когда вы уйдете, ребята, на Десну, пускай он из этого шланга охлаждается…

Русевич слегка оперся рукой о его плечо:

— Узнаю тебя, Коля.

Эдуард Кухар застал господина Шмидта за обедом.

— Вот кстати! — закричал шеф, указывая гостю на стул. — Сегодня у нас очень неважное настроение.

Кухар снял фуражку, поцеловал руку Неле.

— Вы чем-то озабочены? Боже, на вас нет лица! Кто посмел вас обидеть, мой ангел? Укажите мне этого человека, и я немедленно вызову его на дуэль.

Шеф кивнул служанке, и та вышла из комнаты, бесшумно прикрыв за собой дверь.

— История неприятная, — сказал шеф, придвигая Кухару тарелку и наливая бокал вина. — Вот, полюбуйтесь…

Он достал из кармана газетную вырезку и анонимное письмо, разгладил его на ладони.

— Неля погорячилась. Не нужно было комкать этот документ. Я думаю, он может еще пригодиться.

Прикусив губу и хмуря брови, Кухар прочитал письмо, аккуратно сложил его и спрятал в бумажник.

— Оно мне понадобится, — сказал он. — Я постараюсь разыскать автора… Милая Неля, я обещаю вам свою защиту. Не думайте, что это пустые слова.

Неля благодарно улыбнулась.

— Она полагает, что это работа наших грузчиков, — сказал шеф. — Возможно, их родственников или знакомых.

Кухар медленно пил вино. Он не спешил выносить свое заключение. Выбрав пирожное, он слизал с него крем, налил еще вина, закусил.

— Зачем приходил к вам пожарник? — неожиданно спросил он шефа.

— Это обычный надзор. Не подумайте, что я так прост. Я проверил его документы — они в порядке.

— Он кажется мне подозрительным, — сказал Кухар. — Много самоуверенности. Для пожарника — слишком много. Правда, он не знал, кто с ним говорит.

Шеф откинулся на спинку стула и насмешливо прищурил глаза:

— Вы напоминаете мне Шерлока Холмса. Тот обычно задавал самые неожиданные вопросы. Какое отношение может иметь к этой анонимке пожарник? По-моему, это вполне порядочный человек. Он обещал мне оказать услугу и даже отказался взять аванс.

Кухар насторожился:

— Вот это и подозрительно. А какую услугу?

— Да так, чисто хозяйственный вопрос.

— Тем более подозрительно, — убежденно сказал Кухар. — Кто в наше время отказывается от денег! Надеюсь, вы запомнили его фамилию?

— Да, запомнил: пожарный инспектор — Андрей Иванович Петров.

Кухар торопливо достал блокнот и сделал запись.

— Сегодня я выясню, что это за инспектор. Одно условие: он, конечно, еще появится на заводе — не вздумайте проявить по отношению к нему подозрительность. Ни в коем случае, слышите? Полное доверие. Понятно?

Шеф передернул плечами и сказал строго:

— Вы требуете от меня лишнего, дорогой. Если на моем заводе появляется подозрительная личность, мой долг задержать ее и передать властям.

— Нет-нет! — почти закричал Кухар. — Позвольте это мне. Своей поспешностью вы можете испортить большое дело. Сначала я проверю, кто этот Петров, потом станет ясно, что нужно делать.

— Извольте, — согласился шеф. — Но я прошу проверить немедленно. Странно, что у меня не появилось таких подозрений. Ведь у меня есть опыт. Это не первая завоеванная страна, где я организую хозяйственную деятельность.

Кухар явно нервничал — он отказался от жаркого, отодвинул наполненный шефом бокал.

— Не будем медлить, — сказал он, вставая. — Я еще смогу застать начальника пожарной охраны.

Он вышел из квартиры, и, когда на лестнице затихли его шаги, шеф с необычной легкостью вскочил из-за стола и пристально уставился на Нелю.

— Вы поняли?

— Что?

— Этот голубчик хочет донести начальству, что у меня на заводе орудуют советские активисты. Он, Кухар, это увидел, а я проморгал. Он, Кухар, — умный, а я — простофиля, дурак! Что скажете вы на это? О чем я толкую вам с самого утра?

Выпрямившись у стола, Неля с усмешкой смотрела на шефа.

— Он ошибается, — медленно выговорила она, кривя губы. — Вы совсем не простофиля, мой дорогой.

Она неожиданно подбежала к телефону, схватила трубку и вызвала гестапо. Ей ответили, что ее могут принять немедленно и даже пришлют машину.

— Вы мне очень нравитесь в гневе, — тихо смеясь, проговорил шеф. — Право, в такую минуту вы истинная Немезида.

Неля не поняла комплимента. В ее альбоме, среди множества иностранных кинозвезд, такого имени не встречалось.

Расставшись с Дреминым, Климко и Русевич направились к брату Алеши — Григорию — домой. Теперь Григорий жил на улице Горького. Прежняя его квартира была опасна, в районе Новостроения его знали, пожалуй, все, и полицаи могли бы уличить его в обмане: чтобы спасти трех соседских ребят от мобилизации в Германию, он представал за них перед комиссией и получал освобождение по инвалидности. В доме на улице Горького знакомых у него не было; когда Алексей мог уходить после смены с завода, он ночевал на антресолях, и ему изредка удавалось даже слушать московское радио…