Глубокий Сумрак - Евгений Гаркушев

– Мегалиты, – поправил меня Крюков. – Никакие это не плиты, показалось тебе. Там целая система мегалитов. Как в Стоунхендже. А найдет кто-то только в том случае, если искать будет. Но зачем же их искать? Один ты сообразительный нашелся за пятьдесят лет.

– Ничего себе! А зачем вы мне рассказываете о своих тайнах?

– Затем, что ты все равно молчать будешь.

– Убьете?

– Не хотелось бы. Полагаю, ты согласишься принять знак «карающего огня»?

– С чего вдруг?

– Выбор у тебя невелик…

В этом – все Светлые. Улыбается добрый дедушка Крюков, а выбора мне не дает. Точнее, дает – умереть сейчас или умереть позже. Но ведь ясно, что я выберу? А все потому, что он – сильнее.

– Неужели то, что на дне, так важно?

– Для меня – важно. Для тебя – совсем не важно. Но кое-кому из высших знать о моих экспериментах не надо. Только и всего.

– Хорошо. Давайте о знаках «карающего огня» позже поговорим? Замерз я очень, да и обстановка неуютная…

– Уюта ему захотелось, – хмыкнул Крюков. – Как с вертолета в воду сигать – так об уюте не думал. По дну в холодной воде рыскать – тоже ничего. А сейчас замерз.

– У каждого есть предел силы, – ответил я.

– Что ж, давай погреемся, – согласился Крюков. – Заодно спросишь, что хотел. Только сбежать не пытайся. Сбежишь – даже если получится, – считай, что ты покойник.

– А если я сбегу и о вашей тайне расскажу? Неужели вы и тогда меня убьете? Мстить будете?

– Мстить я, конечно, не буду, – задумчиво проговорил Крюков. – Только сбежать у тебя не получится, а попытка будет очень опасной. Не пытайся, Макар, не стоит.

– Хорошо, пока не буду.

Крюков поднял весла, махнул рукой в сторону брега – и лодка помчалась по водной глади быстрее моторки. Пара минут – и мы оказались около небольшого причала. За ним виднелся совсем маленький домик.

– Мне рассказывали, у вас тут вилла. Дворец, – сказал я.

– Наговаривают, – ответил Светлый маг. – Имение, не слишком большое. Но это не оно. Тут чайный домик для гостей. Здесь мы и посидим. Зачем тебе в мое имение?

– Я и не просился. К слову пришлось.

– Вот и хорошо, что ты скромный. Я скромных люблю, – заявил Крюков, выбираясь из лодки и направляясь к домику. Он не оглядывался, но бежать я все равно не собирался. Крюков был мне нужен. Да и боялся я бежать, что там говорить…

Электрический самовар на столе уже кипел, рядом поблескивал фарфоровыми боками заварочный чайник. На столе лежали сладости в корзинках и на блюдцах, мед в деревянном бочонке.

Крюков достал из шкафчика заварку, насыпал в чайник, залил кипятком.

– Ты переодевайся. Не в резине же за стол садиться.

Я развязал кулек. Одежда помялась, но это не проблема. Уже на себе я выгладил брюки и рубашку, расправил пиджак.

– Вот, другое дело, – усмехнулся Крюков. – Человеком выглядишь.

Мгновение – и сам он сменил свой спортивный костюм на деловой, правда, без галстука. Не думаю, что переоделся. Скорее всего снял иллюзию. Или, напротив, навел.

Крюков разлил чай по чашкам, пододвинул ко мне бочонок с медом.

– Угощайся, все свое.

– И чай?

– Нет, чай покупной, извини. Я больше к виноградарству склонен.

– Спасибо.

Мед был ароматным, сладким. Чай обжигающим и пах приятно, чабрецом.

– Ты у меня спросить что-то хотел? Не томи. У старика дел много, да и ночь к концу идет…

– Вы знаете, что Алена Астафьева пропала? – спросил я.

– Да уж знаю.

– А куда – знаете?

– Только догадываюсь.

– С этим связаны ваши подземные сооружения на «Алмазной»? – спросил я. – Она где-то там? В ловушке?

Крюков смотрел на меня, прищурившись.

– Не хотите говорить?

Светлый усмехнулся.

– Ты лучше расскажи, что видел.

– Ворота. В Сумраке. На первом и втором уровне. Ворота в стене. Среди сумрачного желе.

– Ты прямо стихами заговорил.

– Случайно получилось.

Крюков задумался.

– Ты считаешь, что Алена ушла за ворота?

– Вам виднее. Рядом пахло ее духами.

– Вот как? Что ж, пожалуй, твои догадки верны…

– Это ведь ваши ворота! В какую ловушку она попала?

Крюков посмотрел на меня. Вид у него был печальным.

– Я не знаю, – ответил старый маг, и в его руке загорелся шарик света. – Это не моя ловушка. Но я догадываюсь, кто ее сделал.

Я опешил.

– Вы? Догадываетесь? На вашей шахте, на вашей земле кто-то соорудил грандиозную подземную крепость – и вы только догадываетесь?

– Кто-то Темный, – подтвердил Крюков. – Я подозреваю кто. Но не уверен. Увы, он сильнее меня – если мои догадки верны. Я бы не смог подойти к его воротам без боя. А бой мог бы и проиграть. На тебя он просто не обратил внимания. Или не заметил.

– Как червяка, – предположил я.

– Как червяка, – согласился Иван Матвеевич. – Самое подходящее определение для подземной деятельности. И ничуть не обидное. Давай-ка закончим с формальностями. Оформим знак… А потом и поговорим по душам. Я тебе расскажу кое-что, а ты подумаешь – нужно оно тебе или нет. Добро?

– Какое уж тут добро, – возмутился я. – Принуждение.

– Рад, что ты философски подходишь к жизни и неизбежным вещам, – усмехнулся Крюков.

Ехать на джипе было не так приятно, как лететь на вертолете. И дольше. К тому же адски болела подмышка, куда Крюков впечатал мне знак «карающего огня». Он посчитал, что напоказ знак выставлять не следует. Разумно посчитал, надо отметить… У Вазгена могли возникнуть не только вопросы, но и определенного рода недоумение. А лучше, когда у старших не возникает недоумения в двусмысленных ситуациях. Подмышку же не сразу заметишь. Хотя и не скрыть чужой знак, если кто-то захочет его увидеть, куда ни прячь.

Теперь, после обучения у Крюкова – пусть и длилось оно всего несколько часов, – я знал, что мне нужно делать. Точнее, если подойти к вопросу с разумной точки зрения, нужно было просто поворачиваться и бежать. Куда-нибудь на Дальний Восток или в Аргентину… Но я Темный! Я свободен! Я делаю то, что хочу, и то, что считаю нужным. Ставки были нереально высоки, и я решил поставить. По своей воле, в здравом уме и твердой памяти.

Перед глазами стояло доброе лицо Крюкова, который совершенно искренне говорил:

– Если бы не знал я тебя раньше, Макар, одним Темным сегодня на свете меньше стало бы. Но ты мне симпатичен. Да и зовут тебя точно так же, как моего первого сына. Может, ты на него и не похож, а тоже совпало, видишь? К тому же ты казачьего рода. А как я могу дальнего родственника погубить? Все казаки – братья, кто родные, кто приемные… Ну и слышал я о тебе только хорошее, что для Темного – редкость. Вообще жаль, что ты не Светлый. С тобой мы бы горы своротили…

Я не хотел сворачивать горы с Крюковым. Разный у нас масштаб. И цели разные, и средства. Да и вообще Иной он, вполне возможно, неплохой, только нам с ним не по пути. Может быть, когда-нибудь. На каком-то участке. Где-то. Чего не бывает?

Но отказываться от знаний такого мага глупо, и я не отказывался. Только, возможно, слишком горячо доказывал Крюкову, что быть Темным – значит быть свободным. Будто сагитировать его хотел. Рассказывал, что я не пользуюсь людскими слабостями, а наказываю их недостатки. И мне это совершенно не нравится. Я не получаю удовольствия от роли судьи! Не хочу никого судить. Разве только иногда, за вопиющие преступления. А в целом я – за свободу. И страдания злых людей дают мне силу, потому что это справедливо, но никакого удовольствия в Темной стороне силы нет. Как и в Светлой, забирающей радость.

Темный путь, Темный способ получения силы кажется мне куда более предпочтительным, чем Светлый. Что-то убогое есть в том, чтобы присасываться к чужой радости. Пусть и для того, чтобы эту радость множить. Ведь радость у каждого – своя. И боль тоже. А множить боль хотят только совсем беспринципные гады, которых я ненавижу. Рано или поздно я намерен их победить.

Не исключено, что Крюков слегка «развязал» мне язык своим чаем, или медом, или всем вместе – так, что я и не заметил. И это спасло мне жизнь. Хотя кто знает, какие принципы у отдельно взятого Светлого? Не все же они фанатики и сторонники тоталитарных режимов? Есть среди них вполне адекватные личности, как есть среди Темных подонки, садисты и мракобесы. Все бывает. Не важен цвет – важен человек. Важен Иной…

Джип потряхивало на колдобинах проселочных дорог, и я засыпал, в полудреме вновь и вновь прокручивая в памяти наш разговор с Крюковым. В кармане зазвонил разряженный прежде телефон. Вазген все-таки смог дозвониться и даже телефон подзарядил на расстоянии. Потому что как иначе позвонишь?

– Что, повидался с Крюковым? – поинтересовался глава Темных. Ответ он, конечно, знал или предчувствовал.

– Повидался.

– Узнал что-нибудь интересное?

– Да. Но не об Алене. Точнее, выяснил, что Крюков к ее исчезновению отношения не имеет.

Вазген на другом конце линии усмехнулся. Я не видел и не слышал – но почувствовал, как скривились его губы. Хоть я и не маг первой категории, такие вещи и ведьма седьмого уровня ощущает.