Убить президента - Лев Гурский

– Ходу, Мокеич, ходу! – сказал я, вглядываясь в зеркало заднего обзора. Вот-вот на горизонте могли появиться преследователи. Собственно говоря, поймать нас можно было легче легкого, если бы соколы обратились в ГАИ. Но я прекрасно знал, что сейчас они этого не сделают – особенно эта троица.

– Аркадий Николаевич, они далеко? – спокойным голосом спросила меня Катя.

Я порадовался за нее. Другая бы на ее месте давно впала в истерику и начала бы звать маму. А Катерина – ничего. Привыкла. Бывали у нашей команды случаи и покруче.

– Боюсь, что… – начал я, взглянул в зеркало и осекся. Преследователей не было! Очевидно, они свернули на Герцена и теперь могли догонять разве что свою тень.

– Интересно, почему же они свернули? – спросил меня Журавлев. Он отложил наконец свой стингер, тоже взглянул в зеркало и теперь удовлетворенно протирал очки.

– А черт их знает, – беспечно сказал я. – Считайте, что повезло. Вместо бизнесменов случайно напоролись на вооруженных соколов и остались целы. Скажем спасибо гражданке Фортуне…

– Случайно? – хитренько переспросила меня Катя.

– Абсолютно случайно, – честно уверил я ее. Это было, кстати, чистой правдой. Случайно и по моей вине. Я, идиот, не сделал нужных выводов из рассказа бильярдиста Суворова и про соколов просто не подумал. Иначе я бы не решился рисковать своей командой.

Все мы задним умом крепки, подумал я покаянно. Даже известные на всю страну тележурналисты вроде меня. Тут я вообразил себе, как Димочка Игрунов с градусником под мышкой смотрел мой репортаж из «Вишенки», скрипя зубами от зависти, – и сразу утешился.

Глава 44

МАКС ЛАПТЕВ

Ночью здесь, оказывается, большое движение, подумал я, с трудом уворачиваясь от телевизионного «рафика». Так бедному фискалу недолго и в аварию угодить.

Я проводил глазами шустрый фургончик, остановил свой «жигуль» и осмотрелся. Дом, в котором проживал господин Воскресенский, должен быть где-то поблизости, на Поварской. Фонари уже бледненько горели, и в их неверном свете таблички на домах рассматривать можно было только вблизи. Я вышел из машины, и тут рядом завизжали тормоза. Автогонки здесь, что ли? Я оглянулся. Рядом с моим «жигулем», почти борт в борт, притормозил чей-то лимузин. Из него высунулась злая голова с нашлепкой на щеке.

Хотя было и темновато, эту голову я узнал. Некто Мосин, правая рука Пал-Секамыча. Второй человек у соколов. По отзывам знающих людей, большой мерзавец.

– Эй, мужик! – крикнул Мосин. Меня он, разумеется, не узнал, и не только потому, что я стоял в тени, но и потому что не знал никогда. Одно из преимуществ нашей службы – быть в тени и не высовываться.

– Чего тебе? – лениво спросил я, делая вид, что закуриваю.

– Слушай, «рафик» видал? Куда он поехал, а?

Я не колебался.

– Туда! – Я махнул рукой в сторону улицы Герцена.

Мосин ткнул шофера, лимузин взвизгнул и умчался в указанном мною направлении. Пусть поищут, ухмыльнулся я злорадно. Не знаю, чем телевизионщики насолили сегодня соколам, но теперь Мосину их уже не поймать.

Я еще по инерции ухмылялся, когда звонил в дверь квартиры Андрона Воскресенского и предъявлял ему свое служебное удостоверение. Но тут же стал серьезным, увидев, как смертельно побледнел хозяин квартиры. Очень похоже, что визит мой его напугал, но не удивил.

– Я могу собрать вещи? – с ходу спросил Воскресенский слегка надтреснутым голосом. Так в старинных фильмах про гражданскую войну говорили интеллигенты-вредители, когда к ним с обыском приходили орлы из чрезвычайки. Впрочем, и сам Воскресенский внешне напоминал такого интеллигента из фильма. Разве что сутулился чуть больше, чем следовало бы.

– Вещи? – не без удивления повторил я. – Что ж, вещи, наверное, вы можете собрать. Только сначала, пожалуйста, извольте чистосердечное признание.

– Признание в чем? – глухо спросил Воскресенский.

– Уж вам виднее, в чем, – пожал я плечами. – Вы ведь даже не спросили, зачем я пришел. Сразу сдаетесь. Ну, так рассказывайте.

– Про что? – все так же глухо произнес Андрон Сигизмундович. Видно было, что каждое слово дается ему с трудом. Руки у него подрагивали. Он старался не смотреть мне в глаза и вообще производил впечатление человека, с детства перепуганного. Только вот в чем?

– Расскажите мне про покушение, – сразу взял я быка за рога.

Губы Воскресенского сложились в какую-то странную болезненную улыбочку.

– Да-да, конечно, – обреченно кивнул он. – Ваш неизменный репертуар. Покушение на генералиссимуса и туннель от Бомбея до Лондона. Узнаю Лубянку. Валерия истеричка, но в этом она была права.

– В чем, в чем права? – не отставал я.

– Во время нашего последнего разговора она предупреждала меня, что этим кончится. Черные «воронки» будут разъезжать по ночам и хватать по спискам. Всех бывших антисоветчиков, радикалов и прочих диссидентов. Вы ведь мой адрес взяли из списка Дем.Альянса?

– Вроде того, – согласился я. – Так когда вы разговаривали с Валерией в последний раз?

– Не помню, – сказал Воскресенский. – Месяца два назад.

– А свой маузер вы ей тогда же передали? – поинтересовался я. – Ну, тот самый, именной, который маршал Ворошилов преподнес вашему батюшке…

Андрон Сигизмундович потер рукой свой лоб. Ясно было, что вопрос мой для него был верхом бессмысленности.

– При чем тут маузер? – унылым жестом пресек он мою явную глупость. – Не просила Валерия у меня никакого маузера. Да вот он, на месте.

С этими словами Воскресенский приставил лестницу к книжным стеллажам, взобрался почти на самую верхотуру и снял с полки огромный пыльный фолиант.

– Держите, – сказал он мне сверху.

Я подхватил обеими руками том, разгреб пыль и открыл. Как и следовало ожидать, внутри тома было вырезано гнездо и в нем действительно лежал огромный маузер в некогда яично-желтой, а теперь уже основательно поблекшей деревянной кобуре. Сапего был прав. Для теракта это грозное оружие было совершенно бесполезно. Для прицельной стрельбы с дальнего расстояния маузер не смог бы заменить даже плохонькую винтовку, а вблизи маузер был просто до неприличия громоздок. Любая охрана расщелкала бы человека с такой пушкой за километр.

Да, эту версию пришлось отбросить. Я еще раз с сожалением кинул взгляд на музейный маузер, повертел его в руках, пересчитал патроны (их было всего пять, и они неплохо сохранились) и положил оружие обратно в тайник.

– Кладите его, где лежал, – попросил я Воскресенского.

Тот удивленно уставился на меня:

– Как, вы не собираетесь его конфисковывать?

Я развел руками.

– Представьте, не собираюсь. И арестовывать вас сейчас я тоже, между прочим, не собираюсь. Да и приехал я не на «воронке», а на «Жигулях». Посмотрите в окно, убедитесь.

Воскресенский, сжимая фолиант в руках, деревянной походкой послушно направился к окну. Когда он вернулся, бледное его лицо чуть порозовело.

– В таком случае, не понимаю… – начал было он. Именно таким голосом честные советские интеллигенты в старых фильмах, напрасно заподозренные в заговорах, говорят с чекистским хамьем.

– Вы книжечку-то с пистолетиком на место положите, – посоветовал я Воскресенскому. – Она тяжелая, в руках устанете держать.

Андрон Сигизмундович повел плечами, однако вновь забрался по лесенке и вернул том на место.

– Вот и отлично, – похвалил я. – А теперь слушайте…

Минут через десять, когда я замолчал и сложил фотографии обратно в свою папочку, Андрон Сигизмундович сотворил на лице почти дружелюбную гримасу. Он уже вошел в образ честного интеллигента, к которому за советом приходит молодой рабочий паренек.

– С вами трудно спорить, – произнес Воскресенский наконец. – Но и соглашаться нет охоты. Вы утверждаете, будто бы есть вероятность покушения на Президента и что, возможно, Валерия Старосельская к этому делу причастна…

– Я не утверждаю, – вставил я. – Просто существует одна из версий, и ее надо проработать. Подтвердить либо отбросить. Это всего лить догадки, почти ни на чем не основанные… – Разумеется, ни об убийстве Дроздова-«Кириченко», ни о его посмертных уликах я ничего рассказывать не стал.

– Чисто теоретически такая возможность существует, – признал Андрон Сигизмундович. – Валерия не всегда адекватна, но… я не верю. Простите, не верю. Валерия – человек творческий и потому довольно безалаберный. Покушение же – такая область, в которой необходим почти математический расчет. Кто-то должен был позаботиться об оружии, обеспечить прикрытие… Разработать реальный план, в конце концов. Многие грандиозные планы Валерии в свое время уже были остановлены из-за невинных бытовых мелочей.

– Другими словами, – подытожил я мысль, – у Валерии в таком деле должен непременно быть помощник. Или помощники.

Воскресенский приостановил плавное течение своих мыслей. Такой простой вариант явно не приходил ему в голову.