Властитель темных небес - Шериз Синклер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ксавье на мгновение замер, наслаждаясь праздником. Смешение возрастов, от младенцев до стариков, напомнило ему о вечеринках, на которые его водила мать, когда он был маленьким. Потом отец решил, что его наследник не должен быть запятнан наследием коренных американцев и отправил его в европейскую школу-интернат. Внутри все сжалось. Это далеко в прошлом, Ледюк.
Он шел к террасе, любуясь видом своей красивой летней игрушки. Ее пушистые волосы сверкали в солнечном свете, щеки были розовыми, а темно-красный топ облегал полные груди так низко и плотно, что у него встал.
На полпути вверх по ступенькам он протянул ей руку. Их разговор должен быть приватным.
Она смотрела на него с неохотой, болью и чем-то еще — почти страхом — во взгляде, но она подошла к нему с милой уступчивостью, которая растопила его сердце. Эбби остановилась в шаге от него, словно проверяя, сможет ли сбежать.
— Я не думала, что ты посещаешь эти вечеринки.
Она бы предпочла, чтобы он этого не делал? Не в силах сопротивляться, он просунул ладони под ее топ и провел по обнаженной коже. В ярком свете он увидел, как расширились ее зрачки, и покраснели губы. Она так легко возбудилась от его прикосновения. Он намеревался возбудить ее еще больше. Позже.
— Я хотел быть с тобой, — честность, которую он старался сохранить, требовала этого признания.
— Правда? — ее удивленное выражение лица опечалило его. Он поколебал ее уверенность в себе. Хуже того, она ему не поверила. Он обхватил ее лицо руками и прижал к себе, чтобы подарить крепкий, собственнический поцелуй на случай, если у кого-нибудь из мужчин поблизости возникнут какие-нибудь мысли. Заботясь о детях, он прервал поцелуй раньше, чем хотел.
Она обхватила его запястья своими маленькими пальчиками, а ее серые глаза стали дымчатыми. Прекрасно.
Проводя пальцем по ее губам, он предвкушал, как они распухнут от его рта, от его члена. Если бы она не была так осторожна — даже кляпа.
— Пойдем со мной. Мы собирались поговорить.
Крепко взяв ее за запястье, — он заметил, как она проверяла пути отступления, — Ксавье повел ее через лужайку. Он остановился возле столика с шахматной доской.
— Белые или черные? — вежливо спросил он.
Она вздрогнула от звука его голоса. Ее взгляд метался вверх и вниз, а под его пальцами пульс учащался, что казалось странным. Он часто доводил сабмиссива до грани страха, но они не проводили сцену, и он совсем не давил на Эбби.
— Почему ты нервничаешь?
— Я не нервничаю.
Ложь. Его рот сжался.
Она сглотнула, прежде чем спросить почти шепотом:
— Ты злишься на меня?
Она волновалась, что он сердится на нее? Ксавье изучил ее внимательнее. Да, она выглядела как ребенок, вызванный в кабинет директора школы. Странно. Самым болезненным выговором, который он когда-либо ей делал, было несколько шлепков рукой.
— С чего ты взяла, что я буду на тебя сердиться, Кудряшка?
Ее ясные серые глаза были широко раскрыты, и он не удержался от желания придвинуться ближе. Ее округлый подбородок идеально поместился в его ладони.
— Скажи мне, Эбби.
— Я… я не знаю. Ты выглядишь… Я не знаю, о чем ты думаешь, и ты не улыбаешься, — ее руки сжались вместе, дрожь пробежала по ее телу.
— Ты боишься меня? — ему было трудно в это поверить. Отсутствие страха было одной из причин, почему она привлекла его.
— Я… — она сглотнула и, казалось, мысленно встряхнула себя, прежде чем действительно посмотреть на него. — Ты ведь не сердишься, правда?
Она здесь. Снова вернулась к нему. У нее определенно были какие-то странные мысли.
— Определенно нет. Я злюсь на себя за то, что причинил тебе боль, Эбби. Но ты не сделала ничего плохого.
— Ох, — на ее глаза навернулись слезы, а затем она кивнула. — Хорошо.
— Вот и замечательно, — мягко сказал он. — А теперь давай сыграем в шахматы. — Ее изумленный взгляд заставил его усмехнуться, и он выдал ей чистую правду: — Если я застану тебя одну, то оттрахаю, зверушка, — он приласкал большим пальцем ее мягкую, нежную щеку и хотел накрыть своими ладонями… а затем убрал руку и отступил назад. — Сначала нам нужно поговорить.
— Ох, замечательно, — сказала она на вздохе. — Хм. Шахматы. Я беру белые.
Каким-то образом ей удалось вызвать у него желание одновременно рассмеяться и обнять ее. Вместо этого он усадил ее за стол и занял стул напротив нее.
— Белые начинают.
Она сделала ход слоном. Затем он ответил. Несколько ходов они играли молча, пока он не понял, что она позволила молчанию повиснуть навсегда в другой игре, в которую они играли. Твой ход, Ледюк.
— Ты влияешь на меня так, как я не привык.
Ее взгляд метнулся к его глазам, и, храбрая саба сделала свой словесный ход, когда ее слон встал на позицию.
— Каким образом? И если да, то почему ты… ты…
— Я избегал тебя, да. И на это была причина, — ответил он. — С тех пор как умерла моя жена, я не был ни с кем, кто влиял бы на меня иначе, чем физически, — он освободил место для своей королевы, чтобы продвинуть ее вперед.
Когда она заговорила, он услышал обиду в ее голосе.
— Ты не хотел смотреть на меня, когда мы занимались любовью. Ты просто развернул меня лицом от себя.
На это замечание было труднее ответить.
— Вообще-то… — он вздохнул. — Иногда я вижу ее лицо, когда провожу время с с женщиной. Это кажется неправильным, поэтому я избегаю миссионерской позы, — ему нужно было закончить мысль ради нее. Чтобы быть честным. — И я отстранился, потому что видел только тебя.
— Ох, — ее взгляд упал на доску. — Я сожалею о твоей жене. Как давно она умерла?
— Четыре года назад. И меня устраивает то, как я живу, — он попытался придумать, что он хочет сказать ей дальше.
— Расскажи мне о ней? Как вы познакомились. Кем она была.
Он колебался. Он никогда не говорил о Кэтрин. Но Эбби наблюдала за ним, и ее большие глаза печально смотрели на него.
— Ее красота не была традиционной. Энергия буквально переполняла ее. Мы с ее мужем вместе учились в аспирантуре и остались друзьями. Она была его рабыней, и когда он умер, она была настолько потеряна, как себе не могут вообразить женщины независимого склада. Она не была беспомощной, но… — Как он мог объяснить это? — Она словно находилась в парусной лодке без якоря. Ты можешь
