Если надо-порвем НАТО - Михаил Серегин

Валетов пил дежурный компот из сухофруктов с таким выражением, будто ему сейчас наливали отменный коньяк, чем доводил того же Петрушевского до невменяемого состояния.

– Ну ты посмотри, как они вокруг него крутятся, – толкал он в бок Резинкина, превратившегося за время службы из духа, попавшего к нему в подчинение, в нормального кореша: ведь водила водилу понимает.

Витек пожимал плечами и угрюмо лопал кашу. Ему завтра снова подниматься раньше остальных (удел водителей – постоянный недосып), и глядеть на то, как сейчас девки ублажают Валетова, у него никаких сил не было, но, вспоминая рассказы Простакова о том, как бедняга сидел в обнимку с обезьянкой, Резинкин понимал, что удача – вещь относительная, особенно если взять тот отрезок, когда Валетову пришлось буквально отпугивать обезьяну, хвататься за веревку и, не обращая внимания на боль в руках, спускаться вниз, а потом от ужаса быть схваченным дикими животными в темпе забираться на контейнеры. Нет уж, лучше пусть его девушки с рук не кормят, но он от подобных злоключений будет освобожден.

Жанна д’Арк, удовлетворяя информационный голод, с жадностью поглощала местные новости, в которых сообщалось об инциденте, случившемся во время совместных российско-натовских учений. К ее неудовольствию, в сводках ни одного слова не говорилось о животных. Говорили лишь о неожиданной накладке и о нескоординированности действий работников завода, выполнявших роль пострадавших, и солдат, которые должны были спасать бедняг из зоны химического поражения.

Проглядев внимательно весь репортаж и выслушав для пущей верности перевод находящегося поблизости соратника Евгения, она выключила телевизор и уставилась на костер, горящий рядом с ее палаткой. Ну что же, месть осуществлена. По словам Евгения, там даже слышались выстрелы. И нет ничего лучше, чем доставить неприятности военным, особенно после того, как они решили поиздеваться над защитниками природы, посланниками всего цивилизованного мира, которых эти солдафоны позволили себе засунуть в дымовое облако, да еще и избить.

Следующим вечером, когда интернациональная рота, обтраханная за день, вываливалась из машин, Валетов улыбался, только про себя (не дай бог, увидят остальные его злорадство), сидя в окружении девчонок, и точил лясы. Он видел, как непросто пришлось всем солдатикам, и уже начинал переставать жалеть свои собственные ожоги на руках, полученные от веревки. Явно им всем сегодня досталось. Вот и сердитый Резинкин прошел мимо и поздоровался:

– Привет, козел!

За ним плелся Петрушевский. Взял и крепко-крепко пожал его больную руку. Потом шел Леха. Он вообще в его сторону не посмотрел, прошел в палатку и завалился на свою койку. Благо до ужина дали полчаса, чтобы привести себя в порядок.

Среди гостей из Европы также не наблюдалось ни одного веселого. Все рожи были хмурые и злые.

Тем временем Стойлохряков вел собственное расследование происшествия. Ему было наплевать на действия милиции. У него свое начальство в виде генерала Лычко, так мягко намекнувшего на то, что, мол, необходимо найти злоумышленников и постараться их еще и наказать, а не просто так отпустить после того, как в них ткнут пальцем, мол, вот ты сделал каку. И больше попросим не бедокурить.

Вынужденный шевелиться, комбат надыбал владельца зверинца и привез с собой в палаточный лагерь. Расположившись рядом с полевой кухней, они плюс полковник Мартин сообразили на троих, сели за бутылкой водки и начали разговор. Поскольку американец ни хрена не понимал, он просто ел пельмени, приготовленные поваром-сержантом и девчонками, и пил водку.

А в это время комбат выяснял у владельца зверинца обстоятельства похищения. После четвертой стопки выяснилось, что они, уезжая из Самары, были встречены толпой молодых людей, и им были предложены неплохие деньги за то, что они покажут всех своих животинок именно им, так сказать, эксклюзивно. Развернулись, показали. А почему нет, долго, что ли. Молодые, длинноволосые, грязно одетые люди начали прохаживаться меж клеток, высказываясь на многих европейских языках по поводу экстерьера животных. Незаметно-незаметно все его помощники и он сам были опоены и окормлены какой-то дрянью, после которой все вырубились, а когда проснулись в чистом поле без контейнеров со зверюшками, было уже поздно кричать «помогите!».

Ужрав бутылку и оставшись довольным услышанным рассказом, Стойлохряков в темпе достал из военного городка Мудрецкого и познакомил его с владельцем зверинца, звали которого Всеволод. Бородатый пузатый дядька воспринял с превеликим удовольствием возможность походить по местным лесам, дойти до лагеря защитников природы, и поглядеть: те ли это или не те?

Лейтенант вывел Всеволода непосредственно к лагерю Жанны д’Арк, и дальше ему оставалось только слушать:

– Вон того помню, и того козла помню, и вон ту еще чувиху заприметил. Явно они.

Парочка вернулась из разведки довольная, но так как на лагерь уже опустилась ночь, никаких ответных действий предпринимать было невозможно. Приняв приглашение остановиться в лагере у военных, Всеволод пошел спать в палатку, где находились девчонки и пострадавший в результате спасения Валетов. Бородатый пузатый дядька был немного подшофе и бредил местью за потерю нескольких животных и скорый суд с выставлением неплохих исков. А так как возглавляла все это лохматое, драное барство европейская дама, то и счета могли быть выставлены неслабые.

Фрол вначале выглядел недовольным из-за того, что его пребывание вместе с девушками нарушил какой-то обормот, но затем, прочухав через пару вопросов, кто перед ним, тут же по родственным, так сказать, связям стал беспокоиться о судьбе такой крупной рыжей обезьяны.

– А, Люси! – понял его с полуслова владелец зверинца. – С ней все в порядке. Мы ее изловили тем же днем. Бананы она любит страсть как! Да как и все эти хвостатые. За банан на все готова. К тому же она меня в лицо знает.

– И где она сейчас? – тоскливо спросил Фрол, сам не понимая, почему он скучает о зверюшке.

– Ну, как это где? В клетке. Нам дальше ехать. У нас запланирована стоянка выше по Волге, в Ульяновске.

Фрол шмыгнул носом и поглядел на крохотную лампочку.

– И сколько стоит такая зверюга?

– Да старая она уже, – отмахнулся Всеволод. – Куда ее девать? Никто не купит. А если бы... даже задаром отдать готов. Представь. Знаешь, сколько она в день жрет? Потом убирать за ней надо. Это же не просто так. Живое существо.

– Да, я понял, – согласился Валетов.

Хозяин зверинца даже и не предполагал, насколько глубоки были эти слова.

– А возможно мне поглядеть на нее? – у Фрола загорелись глаза.

– Ну а чего, можно. Мы еще денек постоим, пока все наши твари в себя не придут, а потом дальше двинем.

– Завтра, – Фрол даже сел на кровати.

– Ну хорошо, если тебя комбат отпустит.

И комбат отпустил.

Для того чтобы не слишком дергать и без того вздрюченных животных, весь караван со зверюшками разместился недалеко от предприятия, на территории которого и располагался злополучный ангар. Так как учения были продолжены, солдатиков погнали на выполнение очередного упражнения.

А Фрол поехал общаться с Люси.

Встретила она его весьма прохладно, прохаживаясь в одиночестве по тесной клетке. Но после двух бананов подобрела и даже подсела рядом, протягивая без конца к Валетову руку.

Оглянувшись и увидев, что никого рядом нет, Фрол, поддавшись искушению, протянул ладонь в ответ. Обезьяна шустро схватила его повыше кисти и потащила к себе. Пришлось выкручиваться, и, слава тебе господи, спастись удалось. Он избавился от обезьянки и теперь больше на все ее призывные жесты не реагировал. Побросав оставшиеся бананы внутрь клетки, Валетов попрощался и отправился прочь.

Еще бы немного, и она бы его, мать родная, так поцеловала бы. Вот уж любовь. Спасибо, конечно, что от тигра спасла, но не до такой же степени проявлять собственные чувства. Хотя ей наверняка одной скучно. И чего этот Всеволод не посадит к ней кого-нибудь?

Найдя владельца зверинца, Фрол задал именно этот вопрос.

– Да засюсюкивает она всех, – по-простецки бросил Всеволод, потягивая легкое пиво. – Не дает житья никому. Посади к ней в клетку хоть десяток сородичей – она одного выберет и будет с ним тискаться. Понимаешь, в башке чего-то. У них же тоже психология не хуже, чем у людей, а может, даже и сложнее, кто их знает?

В глазах Валетова промелькнула злая искорка.

– А когда вы уезжать собираетесь?

– Завтра, часов в восемь и двинемся.

Порывшись по карманам, Фрол набрал пятьсот рублей.

– Послушайте, вы можете отложить отъезд до обеда? Скажем, часа в два поедете.

– А зачем тебе это?

– Да у меня тут должок остался. Надо бы как-то урегулировать отношения.

– И чем тебе мой зверинец поможет?

Валетов закатил глаза.