Двенадцать световых лет - Николай Валентинович Гончаров

задумчивости ответил Сергей Алексеевич. — Так или иначе, но мы гадаем на кофейной гуще.

Женя вернул руководителя из задумчивого состояния:

— Теперь нам нужно двигаться в горизонтальном направлении, пока не обнаружим вход.

— Согласен, — Савельев встал и начал взбираться по лестнице вверх, — но это будет завтра. На сегодня достаточно. Спина словно деревянная. С таким усердием можно и в больнице с радикулитом оказаться.

Женя Макаров поставил ногу на первую ступеньку лестницы вслед за коллегой. Сверху, более чем с семиметровой высоты, мигали лампочками славные трудолюбивые ребята, с нетерпением ожидающие новостей.

Начиная со следующего дня, участники экспедиции спускались по утрам в подземный сумрак в полном составе. Никому не хотелось пропустить долгожданный момент встречи с неведомым. Даже Наташа, несмотря на многочисленные уговоры всех пятерых представителей сильного пола, мужественно надевала горняцкую амуницию и шагала в пугающую темноту вслед за своими товарищами.

Рудников, выкраивая по часику в плотном графике своих трудовых будней, каждый день посещал команду Савельева и был в курсе текущих дел.

За те несколько дней, что исследователи провели в Новопечорске, они в полной мере осознали, как тяжек и опасен труд шахтера. Добровольные помощники, работавшие с ними, поведали множество драматических и даже трагических историй, которые произошли на шахте «Северная» за два десятилетия ее существования. Только метан взрывался уже два раза, не говоря о периодически повторявшихся, ставших почти банальными завалах.

Участникам экспедиции стало понятно состояние большинства горняков, по нескольку месяцев из-за неурядиц в экономике страны не получавших зарплат за изнурительный, отнимающий здоровье труд. Тем более приятно и трогательно было видеть рядом с собой профессионалов, отдающих делу свое личное время.

С фанатичным остервенением час за часом крушили породу неразлучные друзья Игорь Лебедевский и Дмитрий Кондрашов; слились воедино с отбойными молотками Евгений Макаров и Андрей Чернеев. Не отставал от всех и Сергей Алексеевич, отбиравший молоток то у одного, то у другого, хотя все видели, с каким трудом давались руководителю минуты напряженного труда. Несмотря на хорошую физическую форму, годы брали свое, разница более чем в десятилетие с остальными сказывалась.

— Есть! — как выстрел прозвучал в сухом воздухе шахты возглас Андрея.

Все, кто был поодаль, устремились к концу тоннеля, запинаясь за осколки породы. Первым рядом с Андреем оказался, как и подобало руководителю, Сергей Алексеевич. С нескрываемым волнением он прикоснулся к шероховатой металлической поверхности.

— Осторожно, не напирайте сзади! — голосовые связки математика чуть дрожали.

Но не будь Савельев Савельевым, человеком, за плечами которого было более десятка разноплановых, высокой категории сложности экспедиций, чтобы он в считанные мгновения не совладал с собой. Спустя несколько секунд голос Сергея Алексеевича звучал уже как обычно: твердо, спокойно и решительно.

— Посмотрим, что тут такое, — Савельев взял из рук Андрея отбойный молоток и начал неторопливо, с выверенной осторожностью отваливать от металлической поверхности куски породы.

Постепенно, с каждым последующим ударом, по мере освобождения стены, начал вырисовываться контур входа в сооружение. Вход, по всей видимости, имел довольно внушительные размеры, более двух метров в высоту и несколько метров в ширину.

— Похоже, это раздвижная система, — произнес Женя Макаров. — Видите на верхней грани направляющие?

— Сергей Алексеевич, давайте я долбить буду, — почти насильно забрал молоток из рук руководителя Дима Кондрашов.

Небольшие куски угля вперемешку с другими породами пласт за пластом, аккуратно откалывались от монолитной поверхности и падали под ноги исследователей.

Наконец, примерно через два часа, предполагаемый вход был расчищен. Он оказался воротами с раздвижными створками. С правой стороны, на высоте около двух метров, на основной стене был виден немного выступающий из плоскости равносторонний треугольник. Это был, видимо, сенсорный узел управления входом.

Игорь и Дмитрий попробовали силой разжать створки, но из этой затеи ничего не вышло. Ворота были заперты и не поддались ни на долю миллиметра.

— Нам бы сейчас «медвежатник» не помешал, — шутливо произнес Игорь, — без профессионала нам не справиться. Должны же быть в городе специалисты по взламыванию сейфов?

— Ты хотел сказать — по открыванию сейфов, — поправил его Дима.

— Какая разница — по взламыванию или по открыванию?

— Разница большая. Взламывают сейфы уголовники, а открывают специалисты, — продолжил диалог с другом Дмитрий. — У меня прадед, говорили, был таким специалистом — слесарем высшей квалификации. Мог за бутылку любой сейф в городе открыть, но с законом состоял в хороших отношениях. Его специально вызывали, когда ключи теряли.

Во время разговора коллег Савельев как бы ушел в себя, в свои размышления. Он анализировал варианты, с помощью которых можно было преодолеть последнее препятствие, отделяющее их от тайны.

— Вот что, ребята, — перебил он разговор, — никакие «медвежатники» нам здесь не помогут, случай не тот. Попробуем просветить ультразвуком. Возможно, узнаем, в каких местах находятся замки…

Не успел он произнести фразу до конца, как в районе ворот что-то негромко загудело, треугольник у края входа вдруг засветился зеленоватым светом, и створки ворот медленно, практически бесшумно начали открываться.

Звездолет «Айголь»

Звездное пространство солнечной системы

Около семнадцати тысяч семиста лет до нашей эры

Космический корабль вошел в звездное пространство Селины. На его борту уже почти полторы сотни айголианских лет не было живых айголианцев.

Жизнь последнего из обитателей звездолета, Лэймоса Крэста оборвалась спустя три с лишним года после того дня, как из жизни ушел командир корабля Март Стэн. Координатор Совета континентов, бессменный руководитель полета Лэймос Крэст прожил семьдесят четыре года, что для айголианца было равносильно долгожительству. Если перевести продолжительность его жизни на земное летоисчисление, то он пробыл на этом свете без малого столетие. Лэймос ушел, но осталась его сущность. Она была заключена в электронных ячейках суперкомпьютера звездолета «Айголь», летящего сквозь космическую тьму к намеченной цели. Его память, его знания, помноженные на знания и технологии всей цивилизации айголианцев, не пропали вместе с уходом Лэймоса, а остались, пусть и заключенными не в живом субъекте, а в созданном разумом жителей планеты объекте. Это было предусмотрено программой полета. Последний из оставшихся в живых астронавтов должен был синхронизировать свое «я» с