Стоять, бояться, раздеваться! - Мария Сергеевна Коваленко

Внимательно каждым пальчиком ласкала уздечку. Скользила по ней вначале мизинцем, потом безымянным, средним... с каждым новым прикосновением меняя нажим и скорость.

Незаметно подливала в ванну горячую воду. Куталась в белую дымку. И дышала... тяжелее и глубже, словно сама с каждой секундой заводилась все сильнее.

Кто на кого первым напал после массажа, Вероника так и не запомнила. Смыть масло с себя и Руслана она не успела. Сбежать вовремя – тоже.

Вода еще не ушла, а они уже оказались единым целым... вначале в ванне, разбавляя старые синяки на коленях новыми, потом на ковре в гостиной и после небольшого перерыва – на кровати.

Словно год просидел на голодном пайке без женской ласки, Руслан и на миг не мог остановиться. Вероника чувствовала его пальцы и губы везде. За ухом, где у нее оказалась одна сплошная эрогенная зона. Под подбородком, где находился ее собственный стоп-кран, и, чтобы сорвать его, достаточно было мазнуть языком. На груди. И глубоко внутри.

Руслан, словно слепой, внимательно изучал ее руками. Жадно целовал. Но впервые не спешил.

Иногда могло показаться, что его подменили. Животное, которое всегда резко набрасывалось и не отпускало, пока не добьется яркого оргазма, куда-то исчезло. Вместо него на ней и под ней сходил с ума какой-то маньяк-мазохист.

Упивался стонами. Двигался медленно и совсем без боли. Запрещал закрывать глаза и внимательно следил за сменой эмоций, будто питался ими.

После такой нежности хотелось купить огромный букет и отправить посольству Индии. В благодарность индусам за то, что придумали волшебный массаж.

Но вместо цветочных магазинов рядом, в соседней комнате, была лишь елка. А вместо курьера – довольный, опустошенный во всех смыслах мужчина.

Когда сил не осталось даже на поцелуи, Руслан притянул Веронику к боку и с усмешкой произнес:

– Ты в следующей раз перед таким подарком скорую помощь мне вызывай.

– Может, сразу машину реанимации?

– С симпатичными медсестричками в тонких халатиках. Ага.

– И с брутальным врачом для меня.

– Кастрированным!

Бадоев, даже сытый, оставался жутким собственником. Стукнуть его за это хотелось и расцеловать.

Саму себя понять было сложно. Вроде бы за близость насытилась этим удивительным мужчиной. Почувствовала и вес, и силу, и напор. А все равно лежать рядом было приятно.

Как новая форма ласки – соприкасаться телами и ничего не делать. Просто дышать, подстраиваясь под дыхание друг друга. Заполнять легкие запахом. Общим, немного терпким и каким-то... правильным.

Очень необычное состояние. Массаж будто снес какую-то преграду. Вероника чувствовала, что из-за своей смелости рухнула на самое дно. То, о чем много раз предупреждала мама: «Испортят тебя мужчины!». Но при этом на дне оказалось уютно и легко. Без оглядки на то, как выглядит. Без страха, что Руслан о ней подумает. Без дурацких мыслей о еде, уборке и прочей чуши, из которых раньше состояла картина «Идеальная женщина».

– После такого подарка я не знаю, что тебе дарить. – Руслан потерся носом о затылок, и губы Вероники сами растянулись в улыбку.

– Ты меня уже свозил в торговый центр и одел. Считаешь, мало?

– Чувствую себя жмотом.

– Тогда... – Она задумалась. Просить подарки было чем-то новым. – Хочу в подарок твою подноготную. Офисные развлечения можешь пропустить.

Сжав ее еще крепче, Руслан рассмеялся.

– Ты продешевила. У меня очень скучная биография. – Прихватил зубами мочку и легонько прикусил. – Особенно без офисных развлечений.

– Не поверишь, я сейчас на бурную и захватывающую биографию не способна. Так что не стесняйся!

– И что именно тебя интересует?

– Все. Спать почему-то не хочется, так что можешь начинать с первой любви в детском саду.

– Боюсь, тут я тебя сильно разочарую. В саду я был очень увлечен машинками. А вот уже в школе...

Вероника обернулась. Сощурив глаза, посмотрела на этого нахала. Вместо насмешки поцеловала в губы. Быстро, едва касаясь. И вернулась обратно в свой теплый кокон из рук, плеч и горячей груди.

– Желаю услышать все грязные подробности. Не ограничивай себя.

Надежда, что Руслан на самом деле начнет рассказывать, была хлипкой. Бронированный гризли, казалось, и не знал, как это делается. Слишком важный, большой. Очень серьезный.

Но он заговорил.

Вначале с шутками. Про школу и первую красавицу класса, которая сама соблазнила его на выпускном. Потом про военную академию – уже спокойно, с ностальгией. А после с плохо скрываемой тоской – про свой брак.

– Я был на третьем курсе, когда мы поженились. Боялся, что ее уведут. Спешил. Родители оказались против, но мы расписались. А потом на голову свалились все прелести ранних браков.

– Могу только догадываться. – Взгляд Вероники упал на свой безымянный палец, где недавно было кольцо от Паши. Но ни боли, ни разочарования она не почувствовала. – Безденежье, недопонимание, еще что-то?

– Почти. Безденежье оказалось главным. Из-за него чуть не бросил учебу. – Руслан вздохнул. – Когда предложили контракт в горячую точку, да еще за дурные деньги, долго не раздумывал. Взял академический и улетел. Молодая жена даже слово поперек не сказала. Лишь когда возвратился, спросила: «Почему денег так мало?», и я подписался на новое задание.

– А то, что вместо мужа может вернуться цинковый гроб, ее хоть немного интересовало?

Вероника даже оборачиваться не стала. Представила его молодого, влюбленного, в военной форме на фоне взрывов, и внутри все словно инеем покрылось.

– Пока я под пулями бегал, она на права сдала и машину купила. Некогда о цинковых гробах было думать.

– А ты сам? Прозрения после первой поездки не случилось?

– Для прозрения нужны мозги, но у меня их тогда не было. Улетал на адреналине. Думал лишь о том, как выжить. Прилетал такой же. Неделями из кровати не вылезали, и все само собой как-то сглаживалось. Считал, что так правильно. Раз женился – обеспечь.

– И сколько всего