Исповедь шлюхи - Андрей Анисимов

— Я вам матерью клянусь, что больше никогда подобного не случится. Я был абсолютно уверен, что гражданка Ситенкова никогда не покинет лечебниц. Я навел справки.

— Навели справки и взяли взятку.

— Да, я поступил по-свински. — Вячеслав Антонович приложил руку к сердцу: — Я признаюсь, и мне очень стыдно.

— Вас выпустили, что вам еще надо?

— Мне надо, чтобы вы лично меня простили. Я настолько вас уважаю, что без вашего прощения остаться в городе не смогу.

Татьяна уже поняла, что у них в доме взяточник и, проходя мимо, сухо ему кивнула. Вячеслав Антонович схватил со стола букет, бросился к ней и стал целовать руку:

— Татьяна Сергеевна, вы не представляете, сколько я пережил и как я благодарен вашему мужу и вам…

Татьяна руку отдернула:

— Оставьте, Слава. Вы не должны были к нам приходить. И розы ваши ни к чему. Хотя они очень красивые.

Стеколкин это замечание про себя отметил:

— Татьяна Сергеевна, я понимаю, что поступил низко. Но ведь не все такие бессребреники, как вы и ваш муж. Моя жена требует нарядов и любит отдыхать на курортах. А на зарплату я не в состоянии ей это позволить.

— Я тоже хотела бы съездить на курорт, но не принуждаю мужа брать взятки.

Чиновник опустился на колени:

— Простите меня. Я буду самым преданным для вашей семьи человеком.

Тихона сцена самоунижения взяточника коробила. Но жалости к нему он не чувствовал:

— Оставьте жену в покое. — Бросил он через плечо и отвернулся.

А у Татьяны сердце дрогнуло:

— Встаньте с колен, Слава. Я верю, что вы раскаиваетесь. Не надо так унижаться.

Стеколкин медленно поднялся и достал из кармана платок.

— Я знал, что вы добрая женщина. Да и ваш муж очень сердечный человек, но его принципы слишком тверды, и он не хочет понять, что люди разные. Я слаб, поэтому оступился. Так не гоните меня! Я сумею еще вам доказать, что поборю в себе низкое. Но если вы от меня отвернетесь, я человек конченный.

— От вас никто не отворачивается. — Раздраженно заметил Тихон: — Я даже не выгнал вас из дома, хотя, если честно, мне этого хотелось. Давайте считать, что наши рабочие отношения остаются, так сказать, в норме. Но по-человечески простить вас я пока не могу.

Татьяна повернулась к мужу:

— Тиша, люди иногда оступаются. Ведь Слава не лишен благородства. Помнишь, он первый искренне поздравил тебя с победой на выборах.

Стеколкин тут же добавил:

— Да, совершенно искренне. Вы не представляете, как я не хотел идти на эти выборы. Но меня уговорили. Когда победил ваш муж, я не только не огорчился, наоборот, обрадовался.

— Чему же, если ни секрет? — Зло поинтересовался Постников.

— Тому, что не придется брать на себя ответственность. — Пояснил чиновник: — Я боюсь ответственности.

— По итогам выборов, вы должны получить должность вице-мэра. А это тоже большая ответственность. Если со мной вдруг что-нибудь случится, вы автоматически попадаете в мое кресло.

— Что с вами может случиться? — Воскликнул Стеколкин: — Вы, Тихон Иннокентьевич, еще очень молодой человек.

Татьяна диалог мужчин прервала:

— Господа, давайте закругляться. Я должна проверить задания у сына и уложить его спать. А вы Слава, к нам еще зайдете. Через некоторое время Тихон остынет, и будет не так суров. Нам жить и работать вместе. Я понимаю, почему вы пришли, и ваш порыв одобряю.

— Спасибо, Татьяна Сергеевна. Я знал, что вы меня поймете. Я ухожу, но мне будет гораздо легче жить, если наш глубокоуважаемый мэр поверит в мою искренность. — И Стеколкин протянул Тихону ладошку. Постников пересилил себя и на рукопожатие Стеколкина ответил. Когда за чиновником закрылась дверь, Тихон поспешил в ванну, где тщательно и долго отмывал руки. Когда он вернулся в гостиную, первое, что он там увидел, была ваза с розами.

— Как легко вас разжалобить. — Упрекнул он жену, когда она вышла из детской.

— Знаешь, Тиша, он обыкновенный слабак, которых десятки, если не сотни тысяч. Думаешь, другие взяток не берут? Его ты прижал. Ты же шантажом заставил Паперного написать признание? Согласись, это тоже не совсем по-джентльменски.

— Значит, я, так сказать, во всем виноват? — Разозлился супруг.

Татьяна улыбнулась и погладила мужа по голове:

— Никто не виноват и все виноваты. Это жизнь, которую ты, Тиша, знать не желаешь. Пойдем спать.

— Пойдем. — Постников обнял жену, и они отправились в спальню. Перед тем как погасить в гостиной свет, Татьяна еще раз оглянулась на цветы. В постели они долго лежали молча. Наконец, супруга мэра, как бы подводя черту под визитом чиновника, тихо сказала:

— Хоть мужик Слава и не очень приятный, но розы приволок классные.

Тихон слов жены не услышал. Он уже спал.

Мака проснулась раньше, чем на территорию кооператива въехал грузовик для уборки мусора. Так рано она просыпалась редко. Обычно ее пробуждение происходило после одиннадцати, и потом она еще часа два валялась в постели, нередко совмещая негу с приемом деловых посетителей. Но сегодня просыпалась несколько раз даже ночью.

Уборочная машина, отвратительно скрепя механизмами, делала свое полезное дело. Мака поморщилась, скрежет мешал ей думать. Вчера она жестоко отругала своего телохранителя за долгое отсутствие. Но взбесило хозяйку бандитского кооператива не столь его задержка, как известие, что в доме Голенева появилась другая женщина. Трофим не смог скрыть, что эта женщина ему понравилась. Это подействовало на нее еще хуже. Молодой человек в качестве потенциального партнера в интимном смысле ее не интересовал. Мака была уверена, что в ее теперешнем положении подпускать к себе близко работников нельзя. Да и женского томления к телохранителю она не испытывала. Трофим визуально не раздражал ее глаз, ей было приятно ощущать его рядом и не больше. А тут какая-то Лена! Женская ревность иногда сильнее разума. Но, поразмыслив, Мака решила, что именно это обстоятельство в дальнейшем может принести ей пользу. Трофим станет частым гостем на Вороньем холме, и она сможет получать от него информацию. Что касается Голенева, то раз его не беспокоит ухаживание постороннего парня за этой женщиной, значит он, действительно, держит ее в доме исключительно для ухода за детьми. Мама Ирочки и к остальным детям не отнесется формально. Наверняка сообразительный афганец учел это, предложив женщине работу и кров. Так что повода для серьезного беспокойства у Маки нет. Но любовница Олега понимала — когда рядом с молодым мужчиной постоянно находится молодая и, по словам телохранителя, обаятельная женщина, надо быть начеку. Сегодня Голенев ее не замечает, а завтра трахнет.

Мака зевнула, взяла с тумбочки пачку «Мальборо», прикурила, закашлялась и тут же затушила сигарету. Никотин натощак подействовал на нее гадостно. Встала, на ощупь обула тапки и вышла из спальни. Трофим сидел в холле с очередной книжкой. Проходя мимо телохранителя, она, не повернув к нему головы, приказала сварить кофе. В прихожей набросила на плечи шубку и вышла на улицу. Охранники свою хозяйку в это время суток на улице никогда не видели, и с удивлением отследили, как она проследовала в офис. В помещении пахло застаревшим табаком, но пол и мебель уборщица протирала каждый вечер. Мака приоткрыла окно, уселась в директорское кресло и долго рылась в письменном столе, перебирая разные бумаги. Уже было отчаялась, но все же нашла. Нужный телефон оказался записан на меню кафе Какманду. Это был телефон южного гостя Вахтанга Самонидзе. Перед отъездом грузин просил сообщить, когда Кащеев прилетит из Америки, и оставил свой номер. Прихватив листок с телефоном, она вернулась в спальню и снова улеглась на кровать.

Чашечка с кофе уже стояла на тумбочке. Трофим давно знал, хозяйка любит его крепким и пьет без молока. После кофе и сигарета доставила удовольствие. Она окончательно проснулась и посмотрела на часы. Звонить в Сочи решила из города, а начальнику глуховской милиции могла отзвонить и из дома. Курдюк уже должен сидеть в своем кабинете. Мака набрала номер:

— Привет, Ванька. Нам надо сегодня увидеться. — Сообщила она полковнику: — Прихвати Данилку и этого слизняка.

— Славу, что ли? — На всякий случай переспросил Курдюк.

— Да. Ты обычно обедаешь в Глухаре, приходите туда к двум, я подвалю немного позже. Создадим видимость случайной встречи.

Через десять минут ей отзвонил Стеколкин с известием, что добился рукопожатия Постникова.

— Можешь, когда хочешь. — Похвалила его Мака и попросила связаться с Курдюком.

— Он уже мне звонил. Я в курсе и Максюта тоже. — Доложил Вячеслав Антонович.

Положив трубку, она затянулась сигаретой последний раз, смяла окурок в пепельнице и улыбнулась. Ее порадовало, что будущие компаньоны уже воспринимают ее слова, как приказ.

Трофим приоткрыл дверь спальни: