Киборг и чародеи - Лоуренс Уотт-Эванс

Наконец киборг справился с дверным механизмом, и панель скользнула в сторону. Замеров у отверстия, Слант осторожно выглянул наружу.

Снаружи было почти так же темно, как и внутри корабля, до рассвета оставалось еще добрых пять-шесть часов. Если звезды как-то и освещали овраг, их свет полностью поглощался маскировочным пластиком.

Ступив на крыло корабля, киборг в свете фонарика тщательно заблокировал за собой замок шлюза. Как только дверь оказалась надежно заперта, он, переместив фонарь в левую руку, в правой зажал пистолет.

Теперь, снова вооружившись, Слант почувствовал себя гораздо увереннее.

Он постоял несколько мгновений, вслушиваясь в окружающую его темноту, но ничего, кроме шелеста травы, не расслышал. Наверное, маги ушли.

Может быть, не они виноваты в неполадках на корабле. Может быть, компьютер действительно сошел с ума и убил себя – ведь, по его собственному признанию, ему с самого начала хотелось этого.

Киборг повел лучом фонарика по пластиковому покрытию, а потом, внезапно остановившись, опустил луч вниз: что за глупость он творит! Свет только выдавал его местонахождение, не принося ни малейшей пользы. Он и так знает, где находится отверстие в пластике. Спрыгнув с крыла корабля, Слант осторожно взобрался по склону оврага и через отверстие вылез в открытую ночь.

Стоя совершенно неподвижно, маги ждали его у края оврага, и их мантии раздувал ночной ветер.

Ему оставалось три шага, чтобы оказаться лицом к лицу с ними.

Какое-то мгновение они мерили друг друга взглядом.

Слант выключил фонарь, давая глазам привыкнуть к тусклому свету звезд. Маги молчали.

Наконец Слант, не выдержав, сказал:

– Надеюсь, кто-то из вас проводил Эннау домой.

– Девушка в безопасности, но это тебя не касается, – заговорил самый высокий из семерых, человек примерно его лет, и Слант удивился, что за главного здесь выступает не Фуринар.

– Это вы отключили двигатель?

– Да, мы остановили машины. А теперь уходи.

– Что?

– Уходи.

– Не понимаю.

– Мы изгоняем тебя из Олмеи.

– Я не убийца. Это компьютер убил Курао. Вы, в свою очередь, убили компьютер, и справедливость восторжествовала. Я не желаю вам зла. – Слант ожидал совсем иного: суда и попытки казнить его или дружеского разговора – ведь не могут они не понимать, что его вины в убийстве нет, что он был, в сущности, рабом у компьютера, а теперь освободился.

– Ты злой и опасный человек, – продолжал бесстрастно высокий маг. – Хотя ты, возможно, убил нашего друга против воли, это не делает тебя желанным гостем в Олмее. Если ты задумаешь вернуться туда, мы убьем тебя.

Все ли тебе понятно?

– Совершенно все. – Едва ли их можно упрекнуть за такое к нему отношение. – Посторонитесь – я ухожу.

К его удивлению, маги отошли на шаг от края оврага, позволив ему вскарабкаться наверх, на плоскую равнину. Киборг огляделся по сторонам.

Если в Олмею путь ему заказан, остается не так уж много вариантов. Он будет двигаться на восток, к холмам. Дороги в любом другом направлении, насколько он мог судить, вели лишь в пустынные прерии.

Оставался один последний вопрос:

– Что вы собираетесь сделать с кораблем?

– Ничего. Он такое же зло из Тяжелых Времен, как и ты, и будет лежать здесь, пока не проржавеет.

Это Сланта вполне устраивало, поскольку означало, что в случае необходимости он может вернуться и пополнить свои запасы. Не сказав более ни слова, он зашагал прочь в темноту.

Несколько минут спустя он обернулся. Маги исчезли. Поискав глазами в ночном небе, он увидел их – они летели домой. Если бы киборг захотел, он бы свободно вернулся на корабль, но никакого смысла в этом он не видел, а потому повернулся к холмам и продолжал путь.

Он еще не решил, что ему делать. По правде говоря, даже не думал об этом, гораздо больше обеспокоенный вопросом, как ему остаться в живых.

Теперь ему известен освобождающий код, но Слант быстро отказался от мысли тут же воспользоваться им. На такой отсталой планете, как эта, ему может понадобиться каждый навык, каждый элемент военной тренировки, пусть даже его способности, например, пилотирование корабля, останутся невостребованными. Если когда-нибудь где-нибудь ему удастся осесть и зажить мирной жизнью, – тогда, может статься, он вспомнит о коде освобождения, но не раньше.

А все же интересно, скажется ли этот код на его убыстренных реакциях и рефлексах, на его удвоенной силе?

Единственная возможность выяснить это – воспользоваться им, но в настоящей ситуации об этом и думать нечего.

Слант вдруг обнаружил, что ему до смерти хочется посоветоваться с компьютером, узнать, что делать, использовать его беспредельные файлы информации. Странно, что теперь это невозможно. Сам того не осознавая, он даже фразы составлял так, как если бы компьютер слышал его. Все еще задавал вопросы, на которые некому было ответить. Впервые за четырнадцать лет он потерял контакт с машиной более чем на час, и ничем не прерываемое внутреннее молчание с каждой минутой становилось все тягостнее.

Слант никогда не любил компьютер, очень часто ненавидел или боялся его. А теперь обнаружил, что зависит от него больше, чем ему бы хотелось.

Идя через равнину, где рассвет уже золотил холмы на горизонте, он вдруг понял, что не в силах думать ни о чем, кроме своего корабля, компьютера и освобождающего кода... Ничего хорошего в этом не было. Все это в прошлом – по крайней мере, компьютер и корабль, – а третье запретно.

Он бросил корабль, компьютер мертв, и надо думать о чем-то другом, а именно – что ему делать с самим собой. Слант не привык планировать будущее – этим всегда занимался компьютер, он же принимал все важные решения.

Теперь Сланту стоило немалых усилий заставить себя думать, а не ждать, когда ему предложат готовое решение, причем не одно, а несколько, и ему останется только выбрать наилучшее.

С его так называемой миссией покончено, с магами, естественно, тоже.

Но что ему делать?

Конечно, первой и главной его задачей было выжить. Постепенно до Сланта стало доходить, что больше нет оружия корабля, чтобы защищать его, грядок гидропоники, чтобы его кормить, корпуса корабля, предоставлявшего ему кров и укрытие. Теперь придется жить самому по себе и безо всяких резервов на крайний случаи.

Остаться в лесах, покрывающих холмы? Но вряд ли это можно назвать жизнью. Виденные им до сих пор леса не прокормят человека.

Он мог бы стать вором, живя тем, что удастся стащить с ферм или из лавок – этому-то его обучали. Таким образом можно продержаться короткий срок, подумал Слант, но жить так невозможно, даже оставив в стороне вопросы морали. Он на этой планете навсегда, до конца дней, ему никуда не улететь отсюда. Это не миссия, чтобы, закончив ее, повернуться к ней спиной, это его жизнь.