Искатель. 1977. Выпуск №3 - Ходжиакбар Шайхов

— Транзитного… Солидный тоже пассажир. Билет у него до станции Ош.

За окном Денисов увидел Антона. Вместе со следователем и экспертом дежурный возвращался в отдел. Сверху Антон казался еще мощнее. Говорили, будто у себя, на Алтае, Сабодаш стал чемпионом-гиревиком еще до того, как начал по-настоящему тренироваться: пришел на соревнования зрителем, ушел призером.

По тому, как Антон спешил в отдел, Денисов понял: ничего положительного осмотр не дал.

— Пострадавший выходил на стоянках? Что-нибудь приносил? — Он задал еще несколько маловажных вопросов. — За постель уплатил сразу?

— Нет… Не помню…

Денисов чувствовал сдержанное кокетство, которое ей шло. Увлекшись игрой, Тоня едва не упустила существенное.

— Минуточку! За него уплатила женщина…

— Та, что ехала в купе?

— Она.

Вошел Антон, закурил, присел на подоконник.

— Значит, женщина и пострадавший знали друг друга? — спросил Денисов.

— Не скажу… Да! Еще он спрашивал таблетку от головной боли!

— Когда?

— Где-то на московской дороге. Вечером.

— Вы убирали купе, приносили чай… Может, при вас он называл какой-нибудь город, улицу? Имя?

Тоня подумала.

— Какое-то женское имя… Несколько раз его называли. Валя? Нет, Катя! Катенька!

— Катенька?! Кто именно называл?

— Не помню. Они всю ночь разговаривали… Кажется, он сказал: «Катенька!»

Тоня словно подвела черту под тем, что видела и слышала в поезде.

Денисов посмотрел на часы: попутчики пострадавшего скорее всего сидели в вокзале — метро открывалось через три часа. Он встал, чтобы подать Тоне пальто.

— Обратите внимание на стоянку такси, — Антон не удержался от напутствия, — потом пригородный зал… Я посажу помощника у монитора, пусть ищет по телевизору.

— Никого мне не дашь? — спросил Денисов.

— Опергруппа на Дубниковке: подъезды, дворы, сам знаешь… — Сабодаш нашарил в кармане пачку «Беломора», не глядя, сунул внутрь два толстых пальца. — Кроме того, камеры хранения: преступник мог уйти налегке, портфель сдал в ручную кладь. Еще морячки… — Антон поднес пачку к глазам. — Пустая! А ведь только после ужина брал…

За громадным, в несколько этажей стеклом, при ослепительном свете дремали, завтракали, целовались, обменивались новостями, давали телеграммы. Постукивали не замиравшие ни на секунду эскалаторы, звенела посуда, шаркали по торжественно-серому мрамору сотни людей, звенели зуммеры автоматических камер хранения.

Пассажиров, которых вместе с Тоней разыскивал Денисов, не было ни в залах, ни на перроне, не воспользовались они и такси.

— Машин мало, отправляю только с детьми, — сказал Денисову диспетчер. — Насчет желтого портфеля предупрежден. Пока не было. Крепчает мороз-то!

— Не замерзли?

— Какие наши годы?! — Диспетчеру было за семьдесят.

— Счастливо.

— Бывайте здоровы.

Денисов и Тоня повернули назад, к пустому перрону.

— Вон Юрий Николаевич!

Приезжий, в очках, в коротком пальто, стоя за высоким столиком, пил кофе и читал газету. Меховая шапка и портфель лежали внизу, на подставке.

Денисов совсем упустил из виду этот буфет в конце антресолей, над третьим залом для транзитных пассажиров.

— Мы тоже перекусим. — Он подвел Тоню к стойке. — Два бутерброда и что-нибудь запить…

Юрий Николаевич тем временем допил кофе, сложил газету. Судя по всему, он был один, никого не ждал.

— Тоня… — Денисов извинился. — Посидите пока. Дежурный сейчас пришлет другого сотрудника.

Мужчина в коротком пальто ступал впереди. Денисов подождал, пока он спустился с антресоли.

— Юрий Николаевич!

— Вы меня?! — На вид ему было не меньше пятидесяти семи: истонченная кожа на висках, ярко выраженные носогубные складки. — С кем имею честь? Извините, не узнал…

— Денисов. Из уголовного розыска. Необходимо поговорить…

— Бог мой! — Его глаза по-стариковски увлажнились. — Уголовный розыск — это значит МУР?!

— Нет, я с вокзала.

Они вышли на перрон. Машина реанимации продолжала стоять под окнами центрального зала. Горели красные огни над электричками, Дубниковский мост, казалось, навис в темноте над самыми путями. Там заметала поземка, кубы элеватора напоминали стены средневекового города.

Юрий Николаевич достал платок, вытер глаза.

— Что произошло? Или мне объявят потом?

— Нет, почему же? — Денисов помедлил. — Ваш сосед по купе обнаружен в тяжелом состоянии…

— Сосед по купе! Кто именно?

— Молодой, в плаще…

— Артур?!

— Вы знакомы?

— Его место было как раз надо мной… Что случилось?

— Коматозное состояние… Ничего пока не известно.

— Родственники уже знают?

— При нем никаких документов.

— Бог мой!

«Двести первый!..» — Денисов узнал по рации голос дежурного.

— Извините.

Юрий Николаевич сделал несколько шагов в сторону.

— Мы нашли приезжего в куртке, — сказал Сабодаш. — Проводница ошиблась: не «Стройотряд», а «Спецстроймонтаж». Он дожидается в учебном классе…

— Хорошо. У тебя все?

— С Дубниковки сообщений нет, медицина тоже молчит.

— Со мной Юрий Николаевич… Тоня ждет в кафе на антресолях.

— Понял.

3

— Тоже здесь?! Вот история… — При виде Юрия Николаевича монтажник заметно ободрился. На нем были ондатровая шапка и куртка, возраст его Денисов сразу не определил, понял только — молод, самостоятелен, обеспечен. — А как же такси?

Юрий Николаевич махнул рукой:

— Там, Алексей, скоро не уедешь!

— И все-таки москвичи уже дома.

— Вы едете дальше? — спросил Денисов монтажника.

— Родная Архангельская область…

Учебный класс был небольшой. Напротив двери — стулья, покрытый сукном стол, в простенках между окнами — учебные пособия. Денисов сел за стол, пригласил.

— Все места наши. Садитесь.

— Артур из Подмосковья, — продолжая начатый разговор, сказал Юрий Николаевич. — Он что-то говорил про Академгородок…

«Разговор о жучках!» — вспомнил Денисов.

— …Не из Пущина ли на Оке? Не помните, Алексей?

— Не в курсе. — Монтажник положил перчатки на теплый подоконник, сел в углу. — Меня к вам в купе определили вечером. Вы до меня перезнакомились.

— О плавунцах, выходит, он тоже до вас рассказывал?

— Выходит, так.

— Что я могу сказать? Общительный, простой. — Юрий Николаевич достал пачку «Столичных». — Позволите?

— Курите, — кивнул Денисов.