Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Современная проза » 17 м/с - Аглая Дюрсо

17 м/с - Аглая Дюрсо

Читать онлайн 17 м/с - Аглая Дюрсо

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 56
Перейти на страницу:

Сам же Брюс статуй не боялся, а, напротив, разместил меж ними скамейки, чтобы публика могла любоваться на закаты, отраженные в глади пруда. А от созерцания закатов случается легкая грусть по чему-то невозможному, ты же знаешь. И так вот сидели барышни, грызли бон-бон, отгоняли шмелей и грустили. А Брюс беспокоился. Потому что лучше других (за исключением, конечно, Ньютона) знал, каково это — париться по несбыточному. И тогда он выходил на балкон, хлопал в ладоши — и шел снег. И здесь, и даже над Москвой (так велика была сила Брюсова дара). И пруд замерзал. И барышни, в свою очередь, хлопали в ладоши от радости и пускались кататься на коньках. А крестьяне с неодобрением смотрели на Брюсовы затеи, потому что от снега, идущего невпопад, был урон овощам.

А я вот теперь стою у кромки пруда и тыкаю в него палкой. Лед все-таки пока некрепкий. Но еще пара недель, и можно будет кататься на коньках. Представляешь, мой друг, до каких времен мы дожили: все надо терпеть. Потому что чудо, оказывается, теперь наступает в свой черед. Что тревожит.

Вот Брюс, например. Говорят, когда разъезжались гости, он садился на своего огромного орла и кружил над ночным загородом (ныне Монино), а потом и над Москвой. Наверное, вранье. Потому что многие говорят, что это никакой не орел был, а крылатая лошадь, которую он сконструировал в своей лаборатории и объезжал по ночам. Но в любом случае, мой практически неразличимый в подкравшихся сумерках друг, в любом случае он не мог, подобно нам, уронить голову на руки и пригорюниться: чуда, мол, не будет, не будет, хоть ты тресни. Возможно, у него еще оставались какие-то резервы, стоило лишь подняться повыше.

ПРОГУЛКА ВТОРАЯ

«В Москву, в Москву», — решила я. За Брюсом. Ведь недаром же он кружил там в поисках чего-то, жег всю ночь огонь в своей Сухаревой башне, звенел ретортами и пугал припозднившихся прохожих силуэтом, мечущимся в окне.

Знаешь, что-то в этом городе есть. Какая-то утешительная блескучесть, мигание огней, осмысленных ген-проектом и планом ГОЭЛРО. К Сухаревой башне, я решила, не поеду. Во-первых, потому что после смерти Брюса оттуда вывезли тридцать подвод его тайных книг и всяких «куриозных» вещиц. А во-вторых, потому что ее нет. Ее снесли, хотя и поговаривали, что самое главное Брюс в ее стенах замуровал. Я решила найти дом Брюса. У него же был родительский дом, он приезжал туда, наверное, оттаивать душой, выслушивать в сотый раз рассказ отца, как тот сидел мальцом на коленях деда, короля-освободителя. А может, он просто пил чай с сушками и радовал племянников и кухаркиных детей нехитрыми фокусами. Например, доставал из-за полы камзола кролика или превращал костяную пуговицу на сорочке в монету (золотую, естественно).

И я нашла этот дом, он вполне подходил под описание. Там светились окна и кто-то уже заваривал чай и доставал сушки. И вполне можно было представить, как по скату крыши клацали когти Брюсова орла (или же как он привязывал крылатого коня к печной трубе, а потом спускался по каминному воздуховоду, стряхивая париком нагар с обшлагов).

И самая главная примета наличествовала. Видишь ли, поговаривают, что самое главное замуровано не в Сухаревой башне, а здесь, вон за тем выступом. И пусть тебя не пугает его гробовидная форма. Потому что она вполне соответствует содержанию.

Я и сама, если честно, побаиваюсь. Тем более что стемнело. А из клуба неподалеку доносятся непохорошему низкочастотные камлания. Вообще-то есть мнение, что за этим камнем замурована Брюсиха. Будто темной ночью Брюс, отчаявшись достичь взаимопонимания, запихал ее в нишу, привалил камнем и для надежности скрепил заклинанием. И если какой-нибудь ответственный квартиросъемщик отвалит этот камень при евроремонте или невинный штукатур в люльке заденет плиту мастерком, то на него посыплется град таких отборных проклятий, которые только могут накопиться у стосковавшейся по интерактивному общению женщины за четыре века изоляции. Впрочем, это мнение убедительно только с точки зрения судопроизводства на бытовой почве. Скорее всего, за этой плитой находится сам Брюс. Говорят, это было его последнее распоряжение. Мне это кажется более убедительным, потому что все мало-мальски приличные мужчины дремлют, приваленные заклятыми камнями. Король Артур, например. Или Мерлин. Или Барбаросса. И если отвалить эти камни, то мир преобразится, что ли, заиграет своими лучшими гранями. Как это обычно и бывает при появлении более или менее пристойных мужчин.

Друг мой! Думаю, ты не осудишь меня за мою проделку. Потому что в такой гадкий вечер хочется изменить хоть что-то, особенно если под заветной плитой еще не стерты до конца какие-то цифры и знаки, которые при помощи опыта и, если повезет, гения, можно сложить в заветную формулу.

Я считала в уме, а потом писала прутиком на земле газона. Но кроме мелочного удовлетворения от того, что я знаю латинский счет и несколько греческих букв, ничего я не получила. И тогда я вызвала на помощь своего старого товарища Р., который знал про дома в этом городе все. Он приехал, рассмотрел сквозь очки дом, потом мои изыскания на глиноземе и высказался в том смысле, что чудо в данном месте и в данное время невозможно. Хотя бы потому, что это никакой не дом Брюса, а домыслы падких на сенсации обывателей. А то, что я приняла за последнее пристанище Брюса — руины солнечных часов. Гномон отодрали, а плита осталась. И цифры складывать необязательно. Это счет, сказал он, просто счет от одного до двенадцати, помноженный на местную широту.

Знаешь, когда-то моего товарища Р. любила прекрасная поэтесса с волосами, черными, как ночь, а сам товарищ Р. водил нас по городу, который всплывал, прекрасный, словно Кижи или Атлантида, из-под утюгов сталинской поры. А теперь он смотрит на каменные глыбы и говорит: не то. Не то. И куртка на нем все та же, только поистерлась и пуговицы болтаются. И я подумала, что древо жизни все-таки не вечно зеленеет, подошла и оторвала пуговицу, которая была совсем уж на соплях. Я решила, что пришью ее. А потом засунула ему в карман. Потому что вдруг еще найдется какая-нибудь чуткая поэтесса. В нашем положении, друг, нельзя пренебрегать никакими вероятностями. И в благодарность, что ли, за ничем не гарантированные вероятности, мой товарищ сказал, что знает, где настоящий дом Брюса. И отвел меня на Мясницкую.

Это был дом с подслеповатыми окнами, и каждому обывателю становилось очевидным, что здесь всем заправляла ключница. Что с января по апрель здесь уныло постились, а потом уныло же разговлялись Брюсовы дальние родственники и приживалы. Кроме того, дом находился во дворе бухгалтерии газеты, где мы с моим товарищем Р. неоднократно получали гонорары. Я, как алхимик алхимику, сказала ему: «Наше золото — это не золото черни». И он согласно кивнул и повел меня прочь. Тем более что в этот момент некий мелкий демон из соседнего клуба зашел но неведомой нужде в Брюсов дворик и с ходу предложил нам подвергнуться демоническим утехам. А мы с моим товарищем укрылись в тени каменного льва, и он высказался в том смысле, что душе Фауста все равно где метаться: среди холодных пустот века просвещения или над руинами, оставленными сексуальной революцией. Но потом он все-таки сжалился и задал направление. Он знал еще один адрес, где молодой и блистательный Брюс начал творить свои чудеса. Возможно, сказал мой товарищ, пока душа еще не обломалась, а человек еще не знает, что станет Фаустом, и творятся самые блистательные штуки.

Это было в другом городе, но я подумала, что до утра доберусь. «Главное — башня. Ты же знаешь, дом Фауста всегда можно узнать по башне», — напутствовал меня мой товарищ. И еще он вручил мне воздушный шарик, чтобы мне не было одиноко в пути. Шарик он во вполне куртуазной форме отнял у демона…

ПРОГУЛКА ТРЕТЬЯ

Мой друг, я ехала, и не у кого было спросить дорогу. И я, подобно Блезу Паскалю, не меньшему Фаусту, чем все вышеперечисленные, шептала: «Меня ужасает безмолвие пустот!» И шарик согласно кивал, пока совсем не сдулся к пяти утра. В зеркальце заднего вида я отметила, что сама неважно выгляжу. Но тут же утешила себя тем, что и Брюс не гнушался являться на торговой площади в обличье крокодила. Он там сначала при покупке фунта, например сахару или тех же сушек, знакомился с купцом, подмечал, как тот его обвешивает, а потом являлся знакомцу. Чтоб тому неповадно было.

Вообще-то в этом городе у меня есть два знакомца. Но они не по купеческой линии, в этом смысле они чисты, как младенцы. В этот город их пригнала та же нужда, что и всех, кто садится на ночные поезда, курит в тамбуре и уговаривает себя, что тревожится лишь потому, что не знает, хватит ли билетов в Эрмитаж. В век просвещения моих знакомцев запросто приняли бы за Фаустов, а в наши времена они несут тяжкий крест последних романтиков сексуальной революции. Они ждали меня возле окраинной станции метро. И оба были в кепках, потому что город все-таки пролетарский. Один из них сразу предложил идти штурмовать Зимний, потому что город революционный, а обстановка нервная, явно магнитная буря. Но другой предложил посмотреть достопримечательности, потому что это культурная столица. Он предложил начать с «Авроры». Потому что на «Авроре» есть телефон «Эрикссон» 1898 года. Но мне-то и по моему «Эрикссону» никто не звонит, ты же знаешь, поэтому мы с негодованием предложение отмели. Он еще что-то мямлил про VIP-сауны в трюме, где раньше что-то шептал кочегар кочегару, но мы решили прямиком к башне, только избавиться от авто. Потому что женщина с неуправляемым болидом на руках им была не нужна. Мы спрятали машину во дворе и присыпали номер листвой, чтобы не травмировать местных футбольных болельщиков и прочих граждан.

1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 56
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать 17 м/с - Аглая Дюрсо торрент бесплатно.
Комментарии