Ключ от Королевства - Марина Дяченко

И на мгновенье становится легче.

Небо. Без облаков. Странный сиреневатый оттенок.

Я лежу на спине. Вернее, я полусижу, навалившись спиной на что-то мягкое. Белая рука с длинными пальцами ложится мне на плечо, и я понимаю, что рядом со мной — Оберон.

Другой рукой он обнимает Гарольда. Тот закатил глаза под лоб и блаженно улыбается. Под носом и на подбородке у него запеклась кровь, свежая струйка бежит из уголка рта. Оберон протягивает над ним руку, шепчет:

— Оживи…

Гарольд продолжает улыбаться.

На четвереньках подходит Ланс. Тянет за собой посох. Неровная дорожка на светлом и гладком песке. Ланс падает лицом вниз; Оберон протягивает руку над ним:

— Оживи…

Ланс поднимает голову.

Оберон валится навзничь. В бороде короля — кровь и песок.

Он без сознания.

Глава 17

Бродячее время

Мы шли теперь по равнине, чуть волнистой, светлой. Брели, увязая в песке, лошади. Оберон шёл впереди, вёл под уздцы Фиалка; на моём Сером были навьючены мешки и бурдюки, он перешёл в распоряжение коменданта.

Я шагала рядом с Обероном, несла посох в опущенной правой руке. Навершие посверкивало зелёным и красным.

А вокруг ходил ветер. Из песка торчали зубцы разрушенных башен, обломки шпилей и стен. Наверное, здесь была когда-то страна — могучая страна; не знаю, что с ней произошло. Ничего не осталось. Всё поглотил песок.

— Ваше величество… что с ними случилось?

— Их погубило время, Лена. Самый безжалостный убийца, вандал и разрушитель.

Оберон чуть заметно прихрамывал.

— Почему вы не радуетесь? Мы ведь смогли… Мы прорвались…

Он улыбнулся:

— Не могу тратить сил на радость. Когда мы выйдем на зелёную равнину, где под сенью молодого леса будет место для нашего замка… Мы молодцы с тобой, Лена. А Гарольд и Ланс — вообще чудо. Мы не потеряли ни одного из наших людей. Хорошо бы всем теперь хватило воды…

Песок скользил, волнами обтекая статую, косо торчащую из бархана в стороне от дороги. Она походила на шахматную фигуру — строгое лицо, руки, сложенные на рукояти меча, полуприкрытые веки. Белели кости большого животного. Выныривала из белых волн гранитная рыба, разевала жаждущий рот, набитый песком. Текучие струйки вокруг создавали иллюзию движения.

Я вспомнила кабинет Оберона: песок на полу, а в песке оловянные солдатики, потерянные игрушки. Может быть, мы и есть такие солдатики, крохотные, упрямые, идём через пустыню, которая на самом-то деле — всего лишь чья-то песочница?

Не замедляя хода, я отвинтила колпачок фляги, болтавшейся на груди. Я хотела сделать всего один глоток — но не удержалась и допила всё до дна. И вспомнила город тысячи харчевен. Как много там было вкусной воды!

— Ваше величество… а вы хорошо знаете наш мир?

— Не так чтобы в совершенстве… но я жил там годами. Бывал в разных странах. Работал, между прочим, инженером на большом заводе, водителем, переводчиком…

— И всегда возвращались в тот самый момент, из которого ушли?

— Да. Ты беспокоишься о своём мире?

— Нет. Да. Только не теперь… А в нашем мире волшебство действует?

Оберон улыбнулся:

— В каком-то смысле. Ты ведь остановила ту женщину на остановке, выгнала ненависть из её души — хотя бы на секунду. Помнишь?

— А вы… как вы увидели меня? Как вы там оказались, в той толпе?

— Не случайно. Я давно тебя приметил. Ведь я искал человека с магическим даром.

— А по мне что — заметно?!

Он хотел ответить, но чёрный посох в его руке дрогнул.

— Впереди опасно, — буднично сказал Оберон. — Подавай сигнал магической тревоги — прерывистый луч в небо.

Их почти не было видно. Дуновение, дрожание воздуха, перетекание песка. Живые существа? Сгустки неведомой силы? Я не имела понятия. Я даже не могла себе представить, чем они опасны.

— Вижу четыре, — сказал Ланс своим обычным скучным голосом. — Государь?

— Четыре, — подтвердил Оберон. — Пятый зарождается.

Я видела только три, сколько ни хлопала глазами. С каждой секундой наши непонятные враги становились всё прозрачнее и больше, расплывались, как бледные пятна краски в воде. Сквозь них просвечивала пустыня.

— Уровень зла незначительно превышает фоновый, — пробормотал Ланс. — Имеем ненулевой шанс пройти.

Оберон подался вперёд, как вратарь перед штрафным ударом:

— Значит, пройдём…

Силуэты пустынных призраков двигались медленным церемонным танцем, под ними странно подёргивался песок. Оберон вскочил верхом:

— Стража! Замыкайте колонну. Отстающих подгоняйте копьями! Оживи! — Король протянул руку над головой обессилевшей матери Гарольда, потом поскакал вдоль колонны, подтягивая слабых и отчаявшихся: — Оживи… Оживи… Оживи…

Колонна сбилась плотнее. Стражники встали в хвосте.

— Королевство! — Оберон вскинул посох, Фиалк на секунду взмыл над песчаным барханом. — Двигаемся бегом, плотным строем, след в след за мной. Ни шагу в сторону — ни в коем случае! Лена, Гарольд, в строй. Помогайте тем, кто собьётся с шага. Кто упадёт — погиб. Бегом!

Гарольд встал рядом с матерью. Я побежала к принцессам и тут же поняла, что ошиблась: они молодые и здоровые, вон какие кобылы, а среди поваров и музыкантов есть люди постарше, есть слабые женщины… Я метнулась назад.

— Лена! — рявкнул Оберон. — Что ты скачешь, как блоха?!

Я не ответила. Затесалась среди стражи, в самом хвосте колонны — отсюда мне будет видно, кто ослабел…

— Ну, маги дороги, не оставьте, — нервно засмеялся белобрысый, когда-то — страшно давно! — одолживший мне удочку.

Проревела труба. И мы побежали.

Летел песок, забивая глаза. Споткнулась повариха…

— Оживи!

Я закашлялась и сама чуть не упала. Рассчитывать надо помощь, рассчитывать! Или я сама свалюсь раньше всех, а это в мои планы не входит.

— Пошли! — орал начальник стражи, подталкивая копьём толстого одышливого конюха. — Пошли, бего-ом!

Колонна вильнула — это Оберон там, впереди, изменил направление. Музыканта, тащившего на себе лютню, занесло; усатый стражник, когда-то не пустивший меня в шатёр к Оберону, схватил его за руку и дёрнул в строй.

Всё смешалось — небо, песок, бегущие люди. Кажется, строй безнадёжно распался; лицо одышливого конюха синело. Я на бегу протянула руку:

— Ожи…ви…

Конюх приободрился, а я поняла, что задыхаюсь.

Вокруг дрожал воздух. Нас накрывало пустынным студнем, мы увязали в нём и пропадали навеки. Передо мною кто-то упал, но его тут же схватили за шиворот и почти на руках потащили дальше — какие они всё-таки здоровые, эти стражники…